бес предел получается, наших хватать принялись!
Танкисты попрощались с Келюсом, пообещав в скором времени его навестить, и направились к одному из корпусов. — Приятно видеть такую взаимовыручку, — заметил полковник. — Кажется, в ваше время люди стали лучше относиться друг к другу?
— Едва ли, — усмехнулся Лунин. — Я, вообще-то, не думал, что мое появление вызовет такой шум…
— Отчего же? — удивился Колтышев. — Сначала доложили, что по Каналу прибыл кто-то чужой, потом прибегает господин Плотников и сообщает, что это не чужой, а Николай Андреевич Лунин собственной персоной. Как не быть шуму?
— Странно выходит, господин полковник. Прославиться, бином, за сорок пять лет до рождения! Я ведь с 1965-го!.. — Когда я впервые увидел ваших, — покачал головой Колтышев, — которые, как и вы, в 65 -м родились или даже позже… Меня, знаете, мороз по коже пробрал. Правнуки… За которых, мы, собственно, и пошли в Ледяной поход. А потом, знаете, привык. А насчет вашей известности — так что тут удивительного? Если бы не вы, господин Плотников никогда бы не нашел сюда дорогу. И кроме того, вы дружили с Мишей Корфом…
Последние слова Колтышев произнес негромко, лицо его помрачнело.
— Он… Миша Корф говорил вам, где служил последние три месяца?
— В каком-то транспортном управлении. Я думал, это разведка.
— Вот это транспортное управление, — полковник кивнул на окружавшие двор здания. — Когда Мишу комиссовали, он пришел ко мне. Ему ведь предлагали чуть ли не писарем в канцелярию. Ему, добровольцу, «первопоходчику»! Он был так рад, что может быть еще полезен…
Они прошли по дорожке мимо однообразных краснокирпичных корпусов и свернули к металлической ограде, посреди которой громоздились ворота, украшенные массивными гирляндами и фигурками чугунных Меркуриев. За воротами стоял «Роллс-Ройс».
— За вами, — кивнул Колтышев. — Машина командующего. Они прошли мимо вытянувшегося по стойке «смирно» часового, оказавшись на тихой улице, застроенной красивыми двухэтажными домами. Издалека доносился людской гул и звяканье трамваев. Между тем из автомобиля выбрался высокий статный офицер в дорогом, генеральского сукна, мундире, лениво козырнул Колтышеву и без особого интереса бросил взгляд на Келюса.
— Адъютант командующего капитан Макаров, — представил его полковник, не обращая внимания на вальяжные манеры младшего по чину.
— Вы, что ли, господин Лунин? — дернув рот в зевоте, поинтересовался тот. — Прошу в авто!..
— Вы… Вы капитан Макаров?.. — оторопел Келюс. Перед ним стоял человек, чьи мемуары Николай читал еще в детстве — знаменитый красный разведчик или, как стали писать в последнее время, большевистский шпион Макаров. Адъютант его превосходительства…
— Ну да! — лениво кивнул тот. — Вы, может, знавали моего батюшку, начальника Сызрань- Рязанской железной дороги?
По его тону было видно, что ответа на свой вопрос капитан не ожидает.
— До свидания, Николай Андреевич. — Колтышев подбросил длань к козырьку. — Когда устроитесь, заходите в гости. Я квартирую на Рымарской, в доме Жевержиева…
Келюс пожал руку полковнику и сел на заднее сиденье огромной черной машины. За рулем застыл шофер в кожанке и мотоциклетном шлеме. Макаров, усевшись рядом с водителем, легко хлопнул его перчаткой по плечу, тот нажал на газ, и «Роллс-Ройс» медленно тронулся с места.
— Ужасная жизнь! — Макаров откровенно зевнул. — Сегодня как раз был свободен, и вот, пожалуйста… Что это у вас, господин Лунин, случилось? Опять танки перебросили или эти ужасные… Как их там? «Молнии»? «Грады»?
Николай оценил тон, которым задан вопрос. Меньше всего верилось, что капитана действительно интересуют дела лаборатории Тернема.
— А по-моему, это военная тайна, — не без тайного удовольствия ответил Келюс. Помогать отважному красному разведчику он не собирался.
— Военная тайна — это так пошло! Вы в вист играете, господин Лунин?
— Плохо, — откровенно признался тот, в свое время без особого успеха обучавшийся этой мудреной игре. — И в преферанс тоже не играю.
— Какая жалость! А во что же у вас там играют?
— Где это «у нас»? — наивно поинтересовался Келюс. — В Столице?
Макаров весело рассмеялся:
— Вы истинный конспиратор, господин Лунин! Все, все, молчу! Просто господин Горкин очень неплохо играет в вист…
Автомобиль свернул на широкую улицу, и Николай прилип к оконному стеклу. Впрочем, вначале его ждало разочарование. Он узнал улицу, на которой бывал и раньше. Дома были почти те же, только исчезли серые довоенные пятиэтажки, а вместо них Николай увидел небольшие двухэтажные особнячки, совсем новые, выкрашенные в веселые светлые тона. По улице (Лунин вспомнил, что она в его время называлась Пушкинской), как и семьдесят с лишним лет спустя, ходили трамваи. Правда, вагоны были другие, но такое Келюс тоже видел — в старой кинохронике и на пожелтевших от времени фотографиях. Люди были одеты пестро, мелькали военные мундиры, на некоторых дамах были необычного фасона платья и широкополые шляпы. Впрочем, большая часть прохожих носила нечто непонятное — перешитую старую форму, нелепые, явно с чужого плеча костюмы, а то и откровенные рубища. Все это сильно напоминало съемки исторического фильма, и Лунин не удивился бы, если навстречу попалась киноустановка с восседающим рядом кинорежиссером в окружении штата помощников и исторических консультантов. Но никто не кричал: «Мотор!» Мелькнувшая афиша извещала, что в помещении Купеческого клуба дает концерты известный певец Вертинский, по другой стороне улицы неторопливо процокал копытами конный патруль — десяток бородатых казаков, «Роллс-Ройс» то и дело обгонял извозчичьи пролетки. Июнь 20-го…
— Бывали здесь? — по-своему оценил интерес гостя к происходящему неунывающий Макаров. — Прескверный, по мне, городишко. Скучный, маленький…
— Ничего себе маленький! — на миг забылся Келюс. — Два миллиона жителей!
— Сколько? — Макаров почти не удивился. — Два миллиона, говорите? Да, вырос… А сколько в ваше время в Столице? Миллионов двадцать?
Николай вновь промолчал и откинулся на мягкую обшивку сиденья. Вид за окном сразу стал неинтересен.
«Роллс-Ройс» свернул на тихую улицу, застроенную небольшими кирпичными домиками, утонувшими в зелени садов. Под колесами мягко зашуршала выложенная ровными тесаными булыжниками мостовая.
— Окраинная, — сообщил капитан. — Здесь мы вам подобрали квартиру. Улица тихая, от центра недалеко… Знакомые места?
— Нет. — Лунин бегло осмотрелся. — По-моему, я здесь не был.
Он действительно не помнил этой улицы. Впрочем, за семьдесят лет она могла измениться до неузнаваемости.
Машина притормозила у невысокого деревянного забора, за которым виднелись кроны цветущих яблонь и опрятный домик с большой открытой верандой. За забором залаяла собака.
— Не бойтесь, — усмехнулся Макаров. — Пес здесь миниатюрный, для звука. Соседи спокойные… В общем, сами увидите.
Калитка оказалась не запертой. Двор был весь засажен яблонями, только в центре стоял деревянный стол и две скамейки. Вокруг не было ни души, лишь маленькая пестрая собачка, мелькнув в глубине сада, тут же спряталась подальше от нежданных гостей.
Поднявшись на веранду, Макаров достал ключи.
— Прошу, — пригласил он, отпирая входную дверь. — Здесь прихожая, а ваша квартира — сразу налево. Раньше тут жил какой-то железнодорожный служащий, но он сгинул еще в 18-м…
Квартира — две маленькие полутемные комнатки с небольшими окнами, выходящими в сад, — имела нежилой вид. От прежних обитателей осталась батарея пустых бутылок и пожелтевшие старые
