— Не устроишь…
— Почему? — удивился Бен. — У здешних опричников до сих пор наганы каменный век! Почему это я не устрою?
— Потому что ты останешься здесь. И хватит об этом. Обязанности руководителя группы ты знаешь не хуже меня, если что — справишься…
Разговор оборвался, и обед был закончен в полном молчании.
После обеда Бен заявил, что голые стены комнаты действуют ему на нервы и, притащив свернутый в трубку большой цветной плакат, принялся укреплять его рядом с дверью. На плакате был изображен джентльмен средних лет с серьезным неулыбчивым лицом, украшенным небольшой бородкой. На джентльмене был светлый костюм, причем пиджак оказался весьма демократично расстегнут, а галстук — слегка сдвинут в сторону. Общее впечатление довершали небольшие очки в простой железной оправе. Джентльмен был сфотографирован на фоне белого двухэтажного здания, окруженного высокими, похожими на пинии, деревьями, но не зелеными, а ярко-синими. Внизу красовалась броская надпись: «Генерация» — за дядю Сэма!» — Теперь — порядок! — Бен с гордостью оглядел свою работу и повернулся к приятелю. — Чиф, у меня есть плакат Железного Генри. Повесить?
— Как хочешь, — Чиф, листавший толстую, густо исписанную тетрадь, похоже, оказался совершенно равнодушен к предвыборной агитации.
Вскоре с другой стороны двери красовался второй плакат, тоже цветной. На нем был изображен человек, как две капли воды похожий на Чифа, только старше его ровно вдвое. Человек был в пиджаке, столь же демократически расстегнутом, но без галстука, бородки и очков, зато в серой кепке. Большие красные буквы вещали: «Социализм — будущее Тускулы».
— Теперь — полная демократия! — Бен рухнул в кресло, залюбовавшись собственной работой. — Чиф, а если бы твой старик победил на выборах, он бы дал добро на нашу вылазку?
Чиф оторвался от тетради и бросил взгляд на плакаты:
— Нас бы он не пустил, Бен. Сюда бы отправились те, кто постарше.
— Вот именно! — длинный указательный палец Бена наставительно поднялся вверх. — Поэтому мы голосовали за Сэма — и не ошиблись. Между прочим, ты думаешь, дядя Сэм больше верит молодежи?
— Конечно верит, — Лу показалась в дверях, с интересом разглядывая плакаты. — Он ведь сам руководил проектом «Мономах», когда ему и двадцати пяти не было…
— …что было вовсю использовано в предвыборной агитации, удовлетворенно подхватил брат. — Эх, Лу! Неужели ты не поняла?
— А что я должна понять? — удивилась девушка. — Сэм первый предложил снизить избирательный ценз и посылать старшеклассников в дальние экспедиции. Наша группа — лучший пример.
— Пример чего? — усмехнулся Бен. — Пример того, сестричка, что старый Сэм — мудр. Он первый понял одну простую вещь — мы не просто вторая составляющая вечной формулы «отцы и дети».
— Интересно, а кто это мы? — поинтересовался Чиф.
— Мы тускуланцы. Вернее — земляне. Наша Земля там — на Тускуле.
— Сам придумал?
— А, значит, не понял? — обрадовался Бен. — Вижу, Чиф, твой старик переусердствовал по части марксистского воспитания. Классы, сословия…
— А что? — удивился Чиф и отложил тетрадь в сторону. — По-моему, кое-кто даже на Тускуле не забыл дворянского происхождения…
— Не забыли. И многое другое не забыли. Но не в этом дело. Смотрите чем была Тускула для тех, кто прибыл туда в 16-м? Объектом научного исследования, правильно? А для тех, кто прибыл позже? Местом спасения от большевиков?
— Ну-ну, — подзадорил Чиф.
— А для таких, как твой отец? Местом спасения от Ленина, Сталина и прочих осквернителей истинного социализма. А для нас? Что такое для нас Тускула? Для нас — это родная планета — Земля! И другой Земли нам не надо. А эти, на Старой Земле, не братья по классу и не классовые враги, а просто инопланетяне…
— Постой, Бен, — Лу растерянно посмотрела на брата, потом на плакат с неулыбчивым Президентом Сэмом и вновь на Бена. — Ты это что — серьезно? Здесь же люди живут! Такие же, как и мы! Только мы родились на Тускуле…
— Чиф, а ты чего молчишь? Ты тоже считаешь, что мы такие же люди, как и здешние аборигены?
Чиф не ответил. Бен подождал несколько секунд и хмыкнул:
— Ага, молчишь! Эх, Лу! Ты знаешь, что отдел здравоохранения уже несколько лет как засекретил часть своих данных? Догадываешься, из-за чего? Могу подсказать: засекречены данные по ежегодному обследованию тех, кто родился на Тускуле. Продолжать?
— Ты хочешь сказать… — Лу совсем растерялась. — Что мы…
— Мы — другие, Лу! Это уже видно невооруженным глазом! Ты что, не догадывалась? Смотри!
Он вытащил из кармана две монетки и положил их на ладонь. Затем подождал секунду, прикрыл глаза — и монетки начали медленно приподниматься, пока наконец не повисли в нескольких сантиметрах над раскрытой рукой.
— Ну и что? — Лу пожала плечами. — Это каждый может. Мы еще в детском саду…
— Мы! в детском! саду! — отчеканил брат. — Вот именно! А покажи это здесь — что будет? Это телекинез! На Старой Земле — редчайшее явление! А то, что мы не болеем? Травмы, переломы и все прочее — и ни одной болезни, ни простудной, ни инфекционной. Ни одного случая аппендицита!..
— Я тебя понял, Бен, — кивнул Чиф. — Мы, те, кто родился на Тускуле, имеем несколько иную биологию…
— Несколько иную? А ты знаешь, насколько — иную? Исследования на клеточном уровне засекречены, но кое-что я узнал! Интересно, ох интересно!
— Это не главное, Бен, — Лу, похоже, тоже успокоилась. — Психически мы — люди. Эти отличия — мелочь. Мы люди.
— Мы — люди, сестричка, — согласно кивнул Бен. — А вот они, здесь, на Старой Земле — инопланетяне. Ну а психически… Выросло лишь первое поколение — наше. Наши дети, уверен, еще преподнесут сюрпризы. Но уже сейчас… Лу, ты хочешь остаться здесь, на этой чудной, прекрасной планете? Так чтобы навсегда?
— Конечно нет! — удивилась девушка. — Ведь мой дом — там. Я там родилась…
— Вот! Вот именно! И дядя Сэм понял это! Представьте, если бы сюда направили кого-нибудь из отцов-основателей! Да у них бы просто нервы не выдержали! Как же! Родная земля — под игом озверевших большевиков! Да они бы тут таких дров наломали!
— А ты, значит, академически спокоен, — грустно улыбнулся Чиф.
— Нет, Джонни-бой, я не спокоен. Но все же я знаю, что главное интересы нашей Земли. И Сэм это знает. Поэтому он сейчас старается быстрее заменить стариков нами, тускуланцами. Чтоб Тускула стала Тускулой. Он действительно Отец-Основатель. И не нового города или нового государства, а новой цивилизации. Не думайте, что я против помощи землянам, здешним. Я двумя руками — за. Даже за этот филантропический прожект массового переселения местных страдальцев под наше небо. Но Тускулой должны править тускуланцы. И вообще, планету пора переименовать. Она должна стать Землей — первой и единственной.
— А как ты назовешь Землю? — без всякой иронии спросила Лу.
— Да как угодно, сестричка! Гея, Деметра — да мало ли кто там еще есть в мифологии! Главное — новое человечество уже существует! И мне, признаться, очень приятно это констатировать.
— Гобино, — покачал головой Чиф. — Граф Гобино или Альфред Розенберг. Из твоей сегрегации ничего не выйдет, Бен. В ближайшее время на Тускулу прибудут сотни, а может и тысячи, землян…
— У них тоже будут дети, — по лицу Бена мелькнула снисходительная улыбка. — И кроме того, они прибудут в уже действующий монастырь, куда не положено соваться со своим уставом. Через три года — выборы. «Генерация» выставит своего кандидата в Председатели Думы.
— И этим кандидатом будешь, конечно, ты, — вздохнула Лу. — Эх, Бен, твои бы фантазии…
