ждать своих пассажиров, чтобы отвезти в недоступное убежище…
Злость сменилась азартом и, одновременно, чувством унизительного бессилия. Будь у Михаила хотя бы трое надежных сотрудников, он окружил бы Дом на Набережной, поставил под наблюдения все подъезды и выловил Седого! Приметы ясны: черная большая машина, «седой» шофер, пассажиры с вещами. Это было столь просто, доступно, близко… Но группы, искавшей «Вандею», уже не существовало, а начальство предпочитает топор вместо скальпеля. А ведь найди Ахилло след неуловимых беглецов, раскрой он тайну убежища, беда обошла бы его стороной! Это могло стать спасением…
Капитан подумал, что в принципе можно одеться потеплее и побродить ночью по гигантскому двору Дома на Набережной. Правда, подобный примитивизм едва ли даст результаты. Люди «Вандеи» осторожны, и ночной гуляка во дворе заставит их действовать иначе. Кроме того, странное совпадение не давало покоя — Пустельга попытался лично изучить таинственный «объект». Попытался — и исчез. Нет, одному не справиться… И тут взгляд упал на массивный кожаный футляр, лежащий на столе.
Бинокль, мощный, двенадцатикратный, позволяющий видеть ночью! Ахилло вспомнил, как выглядит Дом на Набережной со стороны двора, и неожиданный замысел начал проступать во всех подробностях…
— Микаэль! Ты куда собрался? — Отец растерянно глядел на своего отпрыска, который деловито одевался, похоже, совершенно забыв о простуде.
Действительно, Михаилу совершенно расхотелось болеть. Это приятное занятие можно оставить на более спокойное время, например, до пенсии, до которой еще следовало дожить. Ахилло надел теплый свитер, сунул в кобуру наган и аккуратно уложил бинокль в портфель. Подумав, он пристроил туда же непочатую бутылку молока: все-таки горло чуть-чуть побаливало. Следовало совместить приятное с полезным.
До набережной он добрался в одиннадцатом часу вечера. Вокруг стояла сырая мгла, с черного неба медленно падали мелкие снежинки, с близкой реки дул пронизывающий ветер. Свитер помогал плохо, и Ахилло спешил побыстрее укрыться за каменной громадой здания. Свернув за угол, где ветер сразу стих, Михаил перевел дух и неторопливо направился к центру двора, где темнели грибки детской площадки. Вокруг было безлюдно, лишь кое-где в отдалении виднелись одинокие фигуры жильцов, спешащих добраться поскорее домой. Желающих прогуливаться по огромному двору, как и следовало ожидать, не оказалось.
Никто не мешал, и Ахилло решил испытать бинокль. Видно было превосходно, и контрразведчик желчно позавидовал своим немецким коллегам. Михаил не спеша оглядывал дом — этаж за этажом, подъезд за подъездом. Здание казалось необозримым, но в конце концов Ахилло обнаружил то, что искал. Окна, которые он наметил, находились в угловом корпусе, выступающем впереди подобно крепостной башне, из- за чего эта часть дома напоминала букву «Г». Ахилло спрятал бинокль, оглянулся и, не заметив ничего подозрительного, направился к нужному подъезду.
По пути он автоматически отмечал посты охраны. Их было несколько, но все они пустовали. Похоже, в этот холодный вечер дежурные предпочитали греться где-то внутри здания. Значит, лишних глаз не было, что облегчало задачу неизвестным подпольщикам, а заодно и самому Ахилло.
Швейцар, а точнее агент в штатском, выполнявший эту работу в правительственном доме, мирно дремал. Михаил подумал было предъявить удостоверение и устроить соне головомойку, но вовремя погасил излишний пыл. Привлекать к себе внимание не следовало: дежурный в подъезде мог работать не только на Большой Дом. Лифт доставил Михаила на верхний этаж. Необходимая квартира была крайней слева. Ахилло поправил галстук, на всякий случай расстегнул кобуру и нажал кнопку звонка. Он не ожидал выстрелов через дверь, но привычка брала свое. Михаил стал слева от двери, прислушиваясь к тому, что происходило в квартире. Толстая обивка плохо пропускала звуки, но вскоре он услышал легкие шаги.
— Кто? Кто там? — Голос был молодой, женский и почему-то испуганный. Похоже, здесь не ждали поздних гостей. Будь это днем, Михаил мог назваться кем угодно — почтальоном, сотрудником газовой станции или агентом Госстраха. Но в это время суток такой ответ мог вызвать звонок в милицию, поэтому Ахилло вздохнул, заранее сочувствуя неизвестной за дверью, и громко произнес:
«Откройте! НКВД!» Ответом было молчание, и Михаил представил, что чувствует сейчас та, которую он потревожил. Наконец тот же голос, но уже дрожащий от ужаса, проговорил:
— Папа уехал… Я одна!
— Открывайте!
Этого оказалось достаточно — дверь отворилась. Михаил выглянул из своего убежища и невольно усмехнулся. Девчушке было лет пятнадцать, не больше. Легкая белая рубашка, пижамные штаны и тапочки на босу ногу… Похоже, она как раз собиралась ложиться спать.
— Можно войти? — Ахилло постарался произнести эти слова как можно мягче. Девушка кивнула — испуганные глаза уже успели наполниться слезами.
Переступив порог, Михаил взглянул на дверь. Замок клацнул. Ахилло очутился в длинном коридоре, слабо освещенном небольшой настенной лампой. Слева с потолка свисали лыжи, справа лежали весла от байдарки.
Девушка не двигалась, завороженно глядя на капитана. Михаил вдруг понял, что каждая лишняя секунда неизвестности доставляет маленькой хозяйке невыносимую боль. Он вздохнул:
— У тебя цепочка есть? — Цепочку на двери он заметил сразу. Вновь последовал кивок. Девчушка не удивилась, страх заслонял все.
— В подобных случаях надо вставлять цепочку и спрашивать удостоверение. На всякий случай. Вот, смотри, удостоверение должно выглядеть так…
Ахилло развернул документ и дал хозяйке ознакомиться. Затем снял шляпу и повесил ее на крючок.
— Мне… собираться? — тихо проговорила девушка. — Или вы за папой?.. Но он в командировке…
В голосе по-прежнему был страх и безропотная покорность. Михаил не первый раз входил в чужие квартиры без приглашения, но только сейчас понял, что ощущают в этот момент люди, даже ни в чем не виновные. Впрочем, капитан знал, что штукари-следователи легко заставляли признаваться и таких.
— Ну, давай знакомиться! Я — капитан Ахилло. Зовут — Михаил.
— Шагова Нина Петровна.
— Ты в квартире одна?
— Да, гражданин капитан…
Михаил вздохнул. С теми, кого требовалось задержать, разговаривать было легче. Похоже, он начал не с того.
— Нина! Я никого не собираюсь арестовывать! Ни тебя, ни твоего папу! Ты меня поняла? Я здесь совсем по другой причине.
Страх не уходил — девушка все еще не верила.
— Я разденусь…
Михаил повесил пальто, мельком взглянул на себя в зеркало и проследовал в большую комнату, где стоял старый диван и два глубоких кресла. Он подошел к окну. То, что он увидел, как раз подходило: весь двор, в том числе и тротуар возле подъездов, просматривался как нельзя лучше. Точнее, он просматривался бы днем, при ярком свете, но подарок Ерофеева устранил эту проблему. Девушка, ни говоря ни слова, стояла рядом.
— Вот что, Нина, я выполняю секретное задание. Мне надо просидеть здесь всю ночь. Ты ложись спать и ни о чем не беспокойся. Утром я уйду, а ты никому ничего не будешь рассказывать. Поняла?
Кажется, до гражданки Шаговой что-то начало доходить. В глазах появилось любопытство.
— Значит… Гражданин капитан, вы тут будете всю ночь сидеть…
— И смотреть на звезды. Не надо называть меня по званию, Нина, и тем более «гражданином». Меня зовут Михаил, запомнила? Да, если можно, покажи мне кухню и дай чистую кастрюлю, ночью я подогрею молока…
Кухня была продемонстрирована, равно как и кастрюля. Михаилу было предложено сразу несколько штук на выбор, одна другой краше. Попутно капитан убедился, что семья Шаговых жила небедно: Нина вдвоем с отцом занимала большую трехкомнатную квартиру, в кухне был газ и даже горячая вода. Правда,
