А ведь в шутке было немало истины. Только агента звали Арвидом, и сообщил он не о подкопе под правительственный дом, а о таинственном убежище в Столице…
Теперь время тянулось медленно. Двор был пуст и тих. Стрелки ползли по циферблату, но ничто не нарушало ночной покой Дома на Набережной. Почти все окна погасли, и Ахилло позавидовал тем, кто сейчас мирно почивает после трудовой недели. Захотелось спать. Пришлось тереть слипающиеся глаза, а затем найти в темной квартире ванную и как следует умыться. По дороге Михаил снял с вешалки теплое пальто и укрыл спящую девушку. Теперь можно допить молоко и вновь взяться за бинокль.
Ахилло не спеша принялся осматривать тротуар. Он был пуст: ни возле первого, самого дальнего, ни возле второго подъезда — ни души. Михаил перевел бинокль, чтобы поглядеть, что делается поближе, и руки дрогнули: у четвертого подъезда стояла большая черная машина. Ахилло негромко ругнулся и взглянул на часы: двадцать минут второго. Прошляпил! Машина уже успела подъехать И высадить пассажиров! Правда, никаких доказательств, что это именно тот, нужный ему, автомобиль.
Сходство имелось: черный или темно-синий «ЗиС», рассчитанный на шесть пассажиров с багажом. Оставалось ждать, не появится ли шофер…
Минуты тянулись долго, наконец дверь подъезда отворилась. По ступенькам спустился высокий мужчина в сером пальто. Какая-то странность приковала взгляд, Ахилло присмотрелся — и присвистнул. На неизвестном не было головного убора, пышная шапка белых волос покрывала голову, и даже отсюда можно было понять, что это парик. Седой! Ну конечно! Парик, надвинутый на самые глаза, неплохо меняет внешность и первым делом бросается в глаза случайным свидетелям. Правда, все это могло быть совпадением, но в душе уже зрела уверенность. Черная машина, шофер в седом парике, Дом на Набережной… Нет, такие совпадения едва ли возможны! Жаль только, Ахилло пропустил главное — что делал этот человек? Привез ли пассажиров или просто зачем-то поднимался наверх? Но память зафиксировала: половина второго, черная машина, четвертый подъезд…
Сон пропал. Капитан встал и осторожно, чтобы не разбудить девушку, прошелся по комнате. Итак, машина уехала. Оставалось подождать, не вернется ли. До утра еще долго, Столица спала — самое время для Седого…
Черное авто вернулось неожиданно быстро — через полчаса, — вновь притормозив у четвертого подъезда. Дверца отворилась, Седой вышел, осмотрелся и открыл заднюю дверь…
Четверо — двое взрослых, двое детей, все с вещами. Михаилу даже показалось, что один из детей — мальчик лет двенадцати — держит в руках клетку с канарейкой. Да, они не спешили. Собрали вещи, подождали черное авто с шофером в седом парике… Неужели «Вандея»? Правда, Ахилло знал пока только номер подъезда, но остальное было просто, очень просто…
Вдруг пришла новая мысль: неужели всех беглецов прячут в одном подъезде? Скорее, здесь лишь временный сборный пункт. Но это опасно! Следующей же ночью всех придется вновь переправлять…
Что-то было не так. Оставалось ждать — и наблюдать дальше.
Седой вышел из подъезда минут через десять. Обернувшись, он с минуту смотрел на темный спящий дом. Ахилло вдруг сообразил, что те, кто вошел в квартиру, должны включить свет. К сожалению, это он упустил. В подъезде горели два окна — на третьем этаже и на девятом, — правда, окна убежища могли быть заранее завешены — предосторожность совсем не лишняя…
Седой сел в машину, и через минуту двор был вновь пуст. Ахилло откинулся на спинку кресла и перевел дух.
— Что? Я заснула? — Нина встала и удивленно оглянулась. — Это вы меня укрыли?
— Это агент «Соколиный глаз». Принес свежую информацию о шпионах.
— Вам кофе сварить? — Пассаж об агенте был пропущен мимо ушей.
От кофе Михаил не отказался: сон вновь начал одолевать. Наверно, майору Ерофееву с его опытом пограничной службы было бы здесь привычнее. Впрочем, Ахилло мог быть доволен. То, что не мог сделать ни покойный Айзенберг, ни исчезнувший Сергей Пустельга, удалось осуществить за ночь. Теперь можно разрабатывать варианты. Первое — попросту обыскать весь подъезд. Второе, и более умное, — установить постоянное наблюдение. Третье… Четвертое…
Кофе помог. Михаил почувствовал себя бодрее и вновь взялся за бинокль. Нина накинула пальто на плечи — в комнате было прохладно — и стала рядом.
— Михаил, вы, конечно, про шпионов шутили?
— Конечно, шутил. Шпионов не бывает…
— Ну вот… — похоже, снова обида, — вы еще скажете, что вы ревнивый муж и наблюдаете за женой. Я такое в одной книжке читала.
Мысль была недурна. Интересно, как бы отреагировала девушка, расскажи он правду? Нынешние школьники — народ сознательный: пишут заявления на собственных родителей…
— А вот, смотрите, это не шпионы?
— Где?
Бинокль мигом оказался в руках. Двое — мужчина и женщина: он — с чемоданом, она — с большой сумкой. Похоже, только что вышли из подъезда. Ахилло огляделся, но Седого нигде не было. Интересно, кто это? Может, почтенная пара собирается на ночной поезд, чтобы укатить в Кисловодск?
Они двигались не спеша, похоже, груз тянул руки. Ахилло затаил дыхание: четвертый подъезд! Мужчина что-то сказал спутнице, поднялся по ступенькам, заглянул внутрь… И вот оба уже входят в дверь!
— А я думала, и вправду! — Голос девушки выдавал разочарование. — Они просто в подъезд вошли…
Не отвечая, Ахилло лихорадочно обдумывал увиденное. Эти двое жили в Доме на Набережной, им не требовались ни машина, ни проводник. Тот же Седой мог просто снять трубку телефона и назвать номер квартиры…
Михаил встал, нерешительно поглядел в окно. Конечно, можно рискнуть, выйти на улицу и заглянуть в четвертый подъезд. Почти наверняка вся эта публика наследила на лестничной площадке, найти нужную квартиру будет нетрудно. Десять минут беготни по этажам — и можно звонить в Большой Дом…
Это было несложно, но едва ли Седой столь прост. То, что на убежище вышли только сейчас, было случайностью: у покойного Айзенберга просто не доходили руки до беглецов, он занимался диверсиями и пропустил ночную суету у правительственного дома. Пустельга ухватил за нужное звено, а остальное было в прямом смысле слова делом техники. Едва ли подполье не понимало этого. Седой должен допускать, что в любой момент среди беглецов может оказаться провокатор, машину могут задержать, у подъезда устроить засаду… Неужели он это не предусмотрел? Неужели этот опытный конспиратор не предвидел, что у одного капитана с испорченной репутацией может оказаться красивый немецкий бинокль?
Противника не следовало недооценивать — эта ходячая истина, как правило, подтверждалась практикой. Кажущаяся простота обманывала. Подумав, Ахилло сделал два очевидных вывода: прежде всего, у Седого есть своя служба наблюдения, а возможно, и охрана. Как только Михаил выйдет в этот неурочный час из подъезда, кто-то сидящий у окна тут же даст знать. Во-вторых, Михаил вдруг понял, что самый тщательный обыск не позволит найти беглецов. Их уже нет в подъезде! Как, почему — ответа не было, но сам вывод не вызывал сомнения. Что бы там ни было: тайный лифт, секретная ветка метро, — но подполье предусмотрело все варианты. В крайнем случае, они сменят пункт сбора и усилят осторожность. Даже арест Седого ничего не даст: он будет тянуть время, а затем приведет опергруппу в какую-нибудь опустевшую квартиру, где уже убрано все, включая отпечатки пальцев.
Значит, следовало подождать. «Вандея» умела работать, и случайный провал едва ли погубит подполье. Следовало все обдумать, не спеша, не горячась…
В конце концов Нина, убедившись, что никаких шпионов не обнаружено, а ночной гость упорно молчит, обиженно хмыкнула и отправилась спать.
Ахилло потянулся к папиросам, но переборол себя: задымливать чужую квартиру не хотелось. Можно было потерпеть до утра, тем более что в горле и в самом деле першило…
…Михаил разбудил девушку в начале седьмого. Он был уже одет и, коротко поблагодарив гражданку Шагову за неоценимую помощь, оказанную следствию, откланялся, посоветовав покрепче запереть дверь. Лишний раз напоминать о необходимости соблюдать тайну он не стал. Нина, конечно, помнила его
