— А что было? Или ты во все эти призраки веришь?
— А вы считаете, что все это — таинственные явления, объясняемые с научной точки зрения? — усмехнулся Арцеулов. — И Шекар-Гомп тоже? И собачки ваши?
— Они не мои! — Косухин говорил зло, и Ростиславу подумалось, что его приятель сам не верит своим словам. — Шекар-Гомп — это научный центр! А собаки — это, ну… опыты… Биология, язви его!.. И призраки — это всего лишь излучение… как его… некробиотическое…
— А Венцлав — старый большевик с дореволюционным стажем, — кивнул Арцеулов. — Степан, что они с вами сделали?
Косухин не ответил, но Ростиславу стало ясно: с красным командиром что-то не так. Правда, лунный свет обманул — внешность у Степы осталась такой, как раньше — он и не думал стареть. Но прежнего задиристого Косухина уже не было. Казалось, Степу лишили сил: он уже не наступал, агитируя за «чердынь-калуга, мировую революцию», а лишь устало отругивался, причем не своими, а явно чужими словами.
— Пора, — Арцеулов вновь щелкнул зажигалкой. Стрелки подбирались к двенадцати. — Оружие не прячьте…
— Да нет там никого! — Степа послушно достал маузер. — Ладно, раз уж приехали…
Тяжелая дверь со скрипом отворилась. В доме стояла мертвая тишина. Лунный свет падал на ободранные стены, обломки мебели на полу, на голые рамы, висевшие среди обрывков обоев. Прямо перед ними начинались широкие ступени мраморной лестницы.
— Это на второй этаж, — сообщил Косухин. — Пусто там…
И в то же мгновение появился свет: не серебристый отсвет луны — огонь был теплый, трепещущий, он шел откуда-то сверху, медленно приближаясь. Степа шумно вздохнул и поднял маузер.
— Спокойно… — Арцеулов щелкнул затвором карабина.
Свет становился ярче — горели свечи, и Ростислав успел сообразить, что тот, кто спускается к ним, наверняка несет с собой подсвечник. И тут блеснули огоньки — из темноты не спеша выплыла высокая фигура, державшая в руке большой старинный канделябр.
— Ах ты! — Косухин резко выдохнул. — Пусто ж было!..
Человек не спеша спускался. Теперь уже можно было хорошо рассмотреть его — худого старика в роскошном темном халате. Длинное, гладко выбритое лицо было спокойно и невозмутимо. Но — странное дело — в огромной прихожей, где отчетливо слышен любой звук, шаги неизвестного были неразличимы, словно он ступал по толстому ковру. Ростислав присмотрелся. То ли неровный отсвет свечей сыграл с ним шутку, то ли зрение пошаливало, но Арцеулову показалось, что ноги незнакомца ступают, не касаясь каменных ступеней…
Человек спустился по лестнице и медленно поднял канделябр, всматриваясь в лица гостей. Косухин не выдержал и кашлянул.
— Добрый вечер, сударь! — Арцеулов поздоровался самым спокойным тоном, словно завернул на огонек к давнему знакомому.
— Здрасьте! — добавил от себя Степа.
Худое старческое лицо оставалось невозмутимым. Короткий вежливый кивок — и незнакомец, медленно повернувшись, вновь ступил на лестницу.
— Эй, товарищ! — позвал Степа, но старик уже перешагнул через ступеньки. Шел он ровно, плавно и как-то неестественно. Присмотревшись, Арцеулов понял: ноги ступали твердо, но чуть-чуть не доставали до ступеней, словно незнакомец шел по какой-то другой лестнице, не видимой глазу.
— За ним! — рассуждать было некогда. Их встретили — и скоро все должно было разъясниться.
Старик поднимался по лестнице по прежнему молча. Канделябр ровно горел в его руке, пламя свечей стояло неподвижно, словно не чувствуя движения воздуха.
Косухин думал о другом. Похоже, появление незнакомца в пустом доме до сих пор смущало его.
— Все ж осмотрел! — вздохнул он и неуверенно прибавил: — Стало быть, через черный ход… Да откуда — пусто же кругом!
Арцеулов вспомнил о разоренном склепе, застывшем в холодных лунных лучах, но промолчал.
Второй этаж был темен. Лестница выходила в коридор, и черноту прогонял лишь неровный огонь свечей. Здесь также все было разбито, обои лохмотьями свисали со стен, но несколько картин — старинных, потемневших от времени портретов — все еще смотрели из позолоченных рам. Ростислав вспомнил свой сон — и стало не по себе…
Высокая фигура двигалась беззвучно, ровно светил огонь свечей, и казалось, коридор никогда не кончится. Но вот, не доходя нескольких метров до высоких белых дверей в торце прохода, провожатый остановился и шагнул налево.
— Библиотека там, — шепнул всезнающий Степа. — А направо — кабинет…
Двери были сорваны. На полу желтели страницы разорванных книг, но большинство полок и шкафов были пусты. То, что собирали хозяева усадьбы долгие десятилетия, пропало навсегда. Ростислав скрипнул зубами: он так и не смог привыкнуть к таким картинам. Впрочем, могло быть и хуже — здесь хоть стены уцелели.
Старик поставил подсвечник на стол и оглянулся. Лицо было по-прежнему спокойно, но в глазах светились гордость и, одновременно, страдание. Худая рука указала на одну из полок, почти пустую, на которой сиротливо лежали два золоченых тома Полного Свода Законов.
— Так чего нам, товарищ… книжки брать? — не удержался Косухин.
Рука вновь повелительно указала на пустую полку, затем старик подошел к огромному шкафу и достал толстую старинную книгу. Зашелестели листы; рука разгладила один из них, костлявый палец на миг задержался на цифре, обозначавшей страницу. Незнакомец кивнул и повернулся, чтобы уйти.
— Постойте! — Арцеулов ожидал объяснений. — Что нам делать?
Но старик уже уходил. Он шел не обратно, в коридор, а налево, где темнела еще одна дверь, из-за которой пробивался серебристый лунный свет. На мгновение темный силуэт закрыл его, и незнакомец исчез.
— Эй, товарищ! — Степа сорвался с места и поспешил следом. Вернулся он через минуту, и вид у него был весьма растерянный.
— Пропал, чердынь-калуга! Ход там в стене, что ли?
Арцеулов улыбнулся. Красный командир Косухин всегда предпочитал научные объяснения.
— Слушай, чего нам делать-то? — Степа обошел всю библиотеку и озадаченно потер лоб. — Книжки, что ль искать?
Ростислав не ответил: следовало подумать. «В полночь тень передаст тайну». Но эту тайну следовало еще отыскать.
Косухин добросовестно перетряс оба тома Свода Законов и без всякого почтения швырнул их на пол:
— Это нам без надобности, чердынь-калуга! Отменено именем революции…
— Стена, — негромко подсказал Ростислав. Косухин замер от удивления, затем хлопнул себя по лбу и осторожно простучал деревянную обшивку.
— Пустота! — удовлетворенно сообщил он. — Ну, Слава — ты голова! А я, дурень, за книжки взялся!
Арцеулов достал из-за пояса большой саперный тесак и вставил лезвие в узкую щель. Пришлось повозиться. Наконец, плотная доска скрипнула и поддалась.
— Ну-ка, беляк, тащи свечи! — распорядился вошедший в азарт Степа. — Сейчас увидим… А пыли, пыли-то!..
За стеной оказалась глубокая ниша. Пыль покрывала темную поверхность металла.
— Сейф! — прошептал пораженный Косухин. — Добро буржуйское! Не увезли в Париж, сволочи! Ростислав, бомбы есть?
— Остыньте, комиссар! — Арцеулов отстранил Степу и начал внимательно осматривать находку. Вделанный в кирпичную стену сейф был невелик, но крепок, и даже граната не взяла бы надежный металл.
— Цифровой замок, — Арцеулов постучал ногтем по металлу. — Здесь рукоятки, надо поставить
