Дверь долго не открывали. Степа хотел позвонить вновь, но внезапно створка распахнулась и на пороге возник человек в черном смокинге. Пустые холодные глаза уставились на Степу без всякого выражения, безразличный голос произнес: «Мсье?»
— Я… Мне к господину Бергу, — рубанул Косухин, решив, что здесь должны понимать по- русски.
Человек в смокинге не двигался. Степа машинально окинул взглядом крепкую фигуру, заметив, что одежда незнакомца на левом боку подозрительно оттопыривается.
— Передайте — я Степан Иванович Косухин, — вновь заговорил он, с сожалением подумав, что кроме расчески иного средства защиты с собой не захватил.
Дверь закрылась. Потянулись минуты ожидания. У Степы мелькнула недостойная мысль попросту улизнуть, пока есть еще время. Конечно, он не дал этой мысли разгуляться и дождался, пока дверь вновь отворилась. Тип в смокинге окинул гостя все тем же равнодушным взглядом пустых глаз и произнес:
— Заходите, сударь.
На этот раз неизвестный говорил по-русски.
Степа вошел, оказавшись в полутемной прихожей, завешенной почти неразличимыми в полумраке картинами. Он шагнул вперед и заметил, что из темноты появился еще один силуэт. Второй тип был похож как две капли воды на первого: тот же смокинг, тот же равнодушный взгляд, тот же револьвер на боку, разве что ростом повыше и в плечах пошире.
— Прошу за мной, сударь, — проговорил первый тип и направился куда-то вглубь дома. Степа с самым невозмутимым видом последовал за ним. Второй неизвестный в смокинге пристроился сзади.
В коридоре было темно, но откуда-то сбоку лился неяркий свет. Идти приходилось с осторожностью, чтобы не наткнуться на какие-то странные комоды и шкафы, загромождавшие проход. Лакей в черном стал подниматься по лестнице, ведущей на второй этаж. Второй тип в смокинге не отставал Косухин чувствовал себя не особо уверенно, успокаивая себя тем, что в каждом доме свои порядки. Может, этот Берг боится налетчиков.
Поднявшись по лестнице, Степа вновь очутился в коридоре, таком же полутемном, и наконец оказался перед высокой дверью. Первый лакей неслышно приоткрыл ее и кивнул:
— Проходите, сударь. Вас ждут…
В комнате было темно, хотя и не так, как в коридоре: в окно лился неяркий вечерний свет. У окна стоял огромный стол, слева и справа застыли, поблескивая стеклами, высокие, до потолка, шкафы, скрывавшие ряды книг с богатыми сверкавшими золотом корешками, на полу лежала медвежья шкура.
Стол был заставлен странного вида приборами, о назначении которых Степа не мог и догадываться. Тут же лежал большой старинный фолиант, раскрытый приблизительно посередине.
Берг стоял у окна, казалось, не обращая на Степу никакого внимания. Косухин не смутился и воспользовался выпавшей минутой, чтобы получше разглядеть Наташиного родственника. Прежде всего поразил его рост — Карл Берг оказался высок, на голову выше Степы. Но огромный рост почти не ощущался: плечи Берга были широки, тело налито силой. Он был, скорее, не высок, а огромен, одним своим присутствием подавляя тех, кто находился рядом. На Берге был такой же черный смокинг, как и на других обитателях дома, правда спрятанного оружия Косухин не заметил.
Наконец, господин Берг соизволил оглянуться. Лицо его, контрастируя с импозантной фигурой, показалось странно невыразительным и очень бледным, словно Наташин дядя страдал малокровием или пользовался пудрой. Черные — от природы или казавшиеся такими в полумраке — глаза глядели спокойно и без малейшего удивления.
— Господин Косухин! Прошу садиться. Чем могу служить?
Голос у Берга оказался под стать фигуре — громкий, басовитый, и даже негромкий тон не мог скрыть его мощи…
— Я… — начал было Степа, присаживаясь на высокий, с резной спинкой стул.
— Вы, насколько я знаю, знакомый Натальи Федоровны, — прервал его Берг таким же внешне равнодушным тоном, — как сообщил мне господин Валюженич, вы были вместе с нею в Индии… Я благодарен вам, сударь, за внимание, но должен сообщить, что Наталья Федоровна нездорова. Поэтому ваш визит представляется излишним. Вас она не помнит, а лишние напоминания о пережитых ею страданиях будут по мнению врачей ей не на пользу…
Косухин сидел, сжавшись в комок. Берг подавлял, его огромная фигура нависала над Степой, и Косухин чувствовал себя крайне неуютно, словно и в самом деле в чем-то провинился.
— Поэтому, сударь, еще раз благодарю за внимание к нашей семье и на этом прошу завершить вас визит.
— Ну, это я понял, — Степан наконец-то собрался с силами и встал. — Только у меня к вам еще одно дело…
Берг никак не реагировал, всем своим видом показывая, что пребывание Степы в его кабинете и так затянулось.
— Какое же дело, сударь? — теперь голос звучал громче, и в нем чувствовалось раздражение.
— Рцы, мыслете, покой, — рубанул Косухин, вспомнив странный пароль, который когда-то услыхал на ледяном холоде посреди утонувшего во тьме кладбища. — Я по поводу «Мономаха»…
Берг секунду-другую молчал, затем медленно опустился в огромное кресло. Черные глаза смотрели на Степу не мигая, но в этом взгляде по-прежнему не чувствовалось ничего, даже легкого любопытства.
— Какое отношение, сударь, все это имеет ко мне?
— Я брат полковника Лебедева.
Черные глаза на миг вспыхнули, но в них и теперь не было любопытства
— в них горел гнев.
— Значит, вы — Косухин, комиссар Челкеля? Забавно…
«Интересно, а за кого он меня раньше принимал? — удивился Степа. — Ведь я же, чердынь-калуга, сразу представился?»
— В таком случае попрошу вас немедленно покинуть этот дом. Я не приемлю теории и практики господ большевиков. Вы и вам подобные — хуже чумы. Уходите!
— Я уйду! — Степан старался говорить как можно спокойнее, но теперь уже проняло и его. — Но сначала вы сообщите мне, господин Берг, что случилось с моим братом.
— У меня нет сведений о полковнике Лебедеве, — тихо и как-то устало проговорил Берг. — Ни он, ни господин Богораз не выходили на связь. Тускула молчит… Это все, что я могу вам сообщить…
Степе показалось, что в комнате внезапно стало совсем черно. Николай не вернулся! Случилось что-то страшное. Что именно, не хотелось и думать…
— Хотя и не разделяю ваших политических симпатий, все же считаю своим долгом выразить свое сочувствие. Надеюсь, все же, что господин Лебедев еще выйдет на связь и вы сможете встретиться с братом…
Тон сочувствия был ледяным, и Степе стало еще тяжелее. Берг стоял у стола, огромные руки легли на раскрытую страницу древней книги, и тут Косухин вздрогнул: на указательном пальце Берга тускло сверкнул большой тяжелый перстень, которого он вначале не приметил. Похоже, хозяин дома уловил его взгляд — рука с перстнем исчезла за спиной.
Впрочем, эту мелочь Косухин приметил лишь мимоходом. Он все еще не мог осознать случившегося — брат не вернулся.
— Я… хочу… Я вам не верю! — наконец, не выдержал Степа. — У вас должна быть система связи! Этот… «Пространственный луч»! Вы должны знать, что случилось с «Мономахом»!
— Я не обязан отвечать на подобные вопросы, но, если настаиваете, объясню. Связь с «Мономахом» велась с земли — с полигона Челкель. Из того, что мне успела рассказать Наталья Федоровна, я понял, что рубка управления взорвана и связь, естественно, прервалась. Установка, о которой вы упомянули, должна заработать в случае благополучного прибытия «Мономаха» на Тускулу. Одно из двух: или господину Богоразу не удалось наладить ее, или случилось нечто худшее. Нам с вами, господин Косухин, остается лишь ждать…
— Ладно, — Степа мотнул головой. — Я буду ждать. А сейчас я хочу видеть Наташу… Наталью
