— Обычно подобное зашивают за подкладку. Разрежьте сами: мои руки не должны коснуться того, что принадлежит вам…
Камень был на месте. Тусклый свет из окна отразился в сверкающих золотистым цветом гранях. Гонзальво вскочил и подошел ближе. Чезаре остался на месте, но глаза его не отрываясь глядели на сапфир:
— Да, это королевский камень, сеньор. Думаю, за него вы можете договориться — и не только о поездке за море. Я скажу капитану. Его зовут сеньор Ставриди; грек, конечно, но, как ни странно, честный человек. Он не обманет…
Сразу стало легче. Значит, он все-таки вырвется!
По совету хозяина Арцеулов вновь спрятал камень. Он должен отдать его греку сам — уже на борту лодки. Гуаско обещал, что за Камень Спасения капитан Ставриди сумеет не только доставить подполковника в любой из портов Черноморья, но и снабдит его документами какой угодно державы. Арцеулов не собирался становиться подданным Румынского королевства или Грузинской республики, но свои соображения он держал при себе. Главное — он покинет этот берег, ставший берегом Смерти. А что делать дальше — он уже знал…
— Скоро мы расстанемся, — Чезаре проговорил это без всяких эмоций, просто констатируя факт. — Но прежде мне хотелось узнать одну мелочь… Не знаю, имеет ли она значение, сеньор, но все же… Какую тайну вы уносите с собой?
Ростислав невольно насторожился. Откровенничать с чернобородым не тянуло. Что-то мешало, а Ростислав привык верить интуиции.
Гуаско взглянул на своего гостя и улыбнулся:
— Брат прав: я часто выражаюсь неточно. Я имею в виду не тайны вашей христианской души. Я о том, что вы храните в своем вещевом мешке, ведь ради этого вы хотели вернуться прямо в лапы врага…
Что ж, это не так и плохо. Чезаре мог что-либо подсказать — а это ускорит работу. Арцеулов не возражал, и хозяин приказал принести вещи гостя. Через несколько минут безмолвные слуги выложили на маленький изящный столик вещевой мешок Ростислава и — отдельно — эвэр-бурэ, подарок Джора.
Гонзальво не скрывал любопытства: похоже, гости в замке действительно бывали редко. Старший брат был внешне спокоен, но Арцеулова не оставляла мысль, что Чезаре волнуется.
Ростислав достал таблички и подал их старшему Гуаско. Чернобородый нахмурился и бережно взял в руки одну из деревянных дощечек. Гонзальво потянулся к другой, но резкий жест брата остановил его. Он не обиделся и стал с интересом глядеть через плечо Чезаре.
Молчание затянулось. Ди Гуаско осторожно брал одну дощечку за другой и долго вглядывался в непонятные значки. Лицо его было странным — хмурым, даже немного брезгливым, — но в глазах мелькало нечто, похожее на страх.
— Брат, выйди! — неожиданно бросил он. Гонзальво вскочил, растерянно взглянул сначала на Чезаре, затем на гостя, но все же подчинился. Короткий обиженный кивок — и Арцеулов остался с хозяином замка один на один.
— Ваш брат может обидеться, господин ди Гуаско, — не выдержал Ростислав. Молодой Гонзальво с его наивными рассуждениями о рыцарских традициях был ему симпатичен.
— Он не посмеет, — Чезаре дернул щекой, — Гонзальво не только мой брат, но и вассал. Мое слово для него — закон, и его долг — повиновение. Впрочем, я забочусь прежде всего о нем самом… Сеньор Ростислав, вы уже прочитали это?
— Нет. Но прочитаю, — Арцеулов сам удивился своей уверенности.
Взгляд Чезаре стал тяжел и мрачен. Ростислав не выдержал и отвел глаза.
— Да, — ди Гуаско невесело улыбнулся. — Вы сможете сделать это, сеньор. Вы упорны, а главное уверены, что эта тайна поможет вам отомстить. Я не ошибаюсь?
Это было не совсем так. Арцеулов и сам не знал, что содержится в табличках. Но на что-то подобное он действительно мог надеяться. Значит, непонятные значки помогут отомстить? Что ж, и это не так плохо…
— Теперь я кое-что понял, — Чезаре заговорил медленно, слова падали тяжело и веско. — Рыцарь Востока решил мстить вашими руками, сеньор. Это его право — как и ваше. Но прошу вас, сеньор Ростислав. Подумайте, прежде чем начнете искать в этих буквах смысл. Подумайте, прежде чем пытаться понять этот смысл. И заклинаю вас вашим Владыкой — подумайте, прежде чем пытаться исполнить написанное. Я сказал…
Арцеулов удивленно поглядел на чернобородого. Тот не шутил. Рыцарь действительно испугался. Но почему? Похоже, его удивление не удалось скрыть.
— Я вас не убедил. Вам сказали, что здесь заключена тайна, которая поможет вам справиться с врагами. Мои слова не имеют веса, когда ландскнехты под красными штандартами расстреливают Крым… Хорошо, слушайте.
Гуаско откинулся на спинку кресла. Узкие сильные кисти сжали подлокотники:
— Вы, наверно, уже сумели составить обо мне определенное мнение, сеньор Ростислав. Да, в Генуе я был убийцей и чернокнижником, а здесь стал пиратом. Я не люблю людей — кроме себя и Гонзальво. Я грабил, вешал, жег и разорял не только богачей, но и бедняков. Меня обвиняли в том, что я поклоняюсь Сатане, — это неправда, но могло казаться правдой… И все же даже для меня есть граница…
Он помолчал. Темные глаза смотрели напряженно, почти зло.
— Эта граница очевидна. Я не люблю людей — но я человек. Я не чту того, кого вы называете Творцом, но я согласен с ним в главном: человек действительно венец этого мира… Тот, кто несет Свет, тоже не отрицает этого…
«Тот, кто несет Свет»… Ростислав хотел переспросить, но тут же вспомнил. Несущий Свет… Светоносный… Люцифер…
Рука дернулась в крестном знамении. Гуаско чуть улыбнулся и покачал головой.
— Успокойтесь, сеньор. Я не поклоняюсь ему, но чту. Попы лгут, называя его Князем Тьмы. Может, есть и такой — не знаю. Но Несущий Свет — враг тьмы. Он действительно несет с собой свет — и этот свет невыносим для людей. Только самые мужественные могут не закрывать глаза, и тогда свет приносит им истину… Полно, разве я говорю о тех отродьях, что нарисованы на церковной стене, на картине Страшного Суда? Те волокут грешников в котлы — весьма поучительно для мужичья. Несущий Свет прекрасен, как солнце, и столь же беспощаден. Он существовал всегда, но был где-то вдали от людей. Теперь он пришел и принес Свет…
Арцеулов молчал, губы скривились в злой усмешке. Он уже слыхал нечто подобное. Несущий Свет! Да, он должен прийти — чтобы прельстить. Давняя сказка — и Чезаре не первый, кто готов склониться перед Искусителем. Недавно ему рассказали похожую историю, хотя и с другими именами. Ростислав без труда вспомнил: Лха Старший Брат! Радетель человечества, призвавший под свои знамена нечисть ради спасения людей.
— Желаете бороться с ним? Боритесь, ставьте свечи перед деревянными досками, разрисованными маслом, взывайте к небу — ведь так учат вас те, кто ходит в черных рясах. Но вы задумали другое…
Он взял в руку одну из табличек. Глаза пробежали по первым строчкам, Чезаре покачал головой и положил деревянную дощечку на столик.
— Напомню вам известные слова. Я не люблю эту Книгу — зато вы знаете Ее. Помните, Некто изгонял бесов силою Вельзевула, князя бесовского? Вы хотите сделать то же самое, только наоборот: против Несущего Свет вы хотите бросить черную тьму, что прячется по углам от Неба и людей…
Слова чернобородого были страшны и непонятны. Арцеулов старался запомнить — обдумать их он еще успеет.
— Что ж, эту армию можно собрать. Можно даже одержать победу, но победителями будут не люди. Вы изгоните своего Врага, но сами станете рабами тех, о ком покуда даже сами не знаете. Все, отныне мои уста замкнуты. Подумайте о том, что услышали, и да поможет вам Тот, в Кого вы верите…
Арцеулов молчал. Он, конечно, подумает, но все услышанное вызвало резкий протест. Чернобородый боялся — но чего? Разве те, кто помогал Ростиславу, — слуги тьмы? Старик в пещере, монахи Шекар-Гомпа, командир Джор?..
