ранее. Рядом с одной из записей стояли значки, не похожие на кириллицу. Присмотревшись, барон и Келюс пришли к выводу, что это ноты.
— Однако, — проворчал Корф, разглядывая запись, — а он еще и меломан! Ля… до… Зачем ему это, хотел бы я знать?
— Чтобы не спутать, — предположил Лунин. — Имени здесь, похоже, нет. Есть только адрес, а ноты, бином, чтобы понять, о ком речь. Эх, знать бы эти до-ре-ми! Учил же в детстве!..
— Ну, это не сложно, — уверил барон. — Рояль бы…
Рояля в квартире Луниных не было. Можно, конечно, потревожить соседей, но Келюс решил не вмешивать посторонних в эти странные дела, попросив барона напеть записанную мелодию. Корф смутился, но все же старательно воспроизвел музыкальную фразу неплохо поставленным баритоном. Николай, уловив что-то знакомое, попросил полковника исполнить на «бис». Тот повиновался.
— Не Вивальди, — сообщил Келюс. — Всего-навсего «Дорогой, ты улыбнулся».
— Позвольте? — поперхнулся Корф. — Кто у… улыбнулся?
— Песня такая, — пожал плечами Лунин. — Два года назад ее на всех дискотеках крутили. Ее Алия пела.
— Вот даже как! А кто такая Алия?
Николай несколько затруднился с ответом, плохо зная современную эстраду. Он часто путал длинноволосых и накрашенных кумиров обоего пола, мелькающих каждый вечер на телеэкране. Алия, насколько он помнил, была певицей с небольшим талантом, наглыми манерами и скандальной славой. Мелькнув ненадолго и произведя некоторый фурор, она куда-то исчезла. Поговаривали о ее связях чуть ли не с мафией, но толком ничего не знали даже музыкальные обозреватели Столичных молодежных газет. После ее исчезновения прошел слух, что певица уехала за рубеж.
— А что если это ее адрес? — заинтересовался барон.
Лунин подсчитал количество букв в шифрованной записи. Их оказалось восемь.
— Улица? Или просто фамилия и телефон? — не сдавался полковник. — Ведь для чего-то он записал мелодию.
— А может, это композитор, — вздохнул Николай. — Или автор слов. Или даже певичка, которая пела про «милого» в каком-нибудь кабаке… А может, вообще, бином, ассоциация…
Большего из записной книжки выудить не удалось. Просмотр свежеотпечатанных фотографий дал те же результаты. Убедившись, что толку от него мало, Корф решил осуществить свой давний замысел и отправиться на поиски правнука. По этому поводу барону подыскали старомодный, но приличный костюм, рубашку и галстук. Полковник долго принаряжался, критически поглядывая в зеркало.
— Хорош, елы! — оценил Фрол, явившийся поприсутствовать при этом зрелище. — Еще бы шашку и коня — и прямо на парад.
— Какой там конь! — с сожалением вздохнул Корф. — Кактусами его здесь кормить, что ли? Эх, мундир бы надеть! Все-таки правнук…
— И так неплохо, — рассудил Лунин. — Костюм, между прочим, французский, так что можете говорить, что вы — кузен из Парижа.
— А что, господа, — согласился полковник, отряхивая невидимые пылинки с лацканов. — Это, право, мысль… Но Париж все-таки слишком близко. Мне бы чего подальше. Николай, где еще живут русские эмигранты?
— В Новой Зеландии, — напомнил Лунин, — в Занзибаре.
— Но там арапы! — возмутился барон. — Ладно, сам соображу. А что, если…
Барон, не договорив, внезапно замолчал и застыл в нерешительности.
— Чего это с тобой? — удивился Фрол.
— Господа, — сдавленно выговорил Корф. — А что если мой правнук — большевик? И даже член этой… РКП(б)? Ведь моя Леля… Его бабушка… Вышла замуж за какого-то — представляете? — комсомольца!
— Тогда он будет в восторге, — обнадежил Келюс. — Все истинные большевики обожают родственников в Париже.
— Да? Может, и вправду времена изменились? Ну, ладно, пойду…
— Ни пуха! — пожелал дхар. Корф отправил его к черту и с самым решительным видом шагнул за порог.
Фрол отправился на кухню, где чувствовал себя уютнее всего, а Лунин, сходив за газетами, углубился в чтение последних новостей. Через несколько минут он внезапно вскочил и, схватив одну из газет, вбежал в кухню. Дхар удивленно поднял брови, но Лунин, не говоря ни слова, ткнул пальцем в заметку под рубрикой «Криминальная хроника». Фрол прочитал и почувствовал, что ему становится не по себе. Бойкий репортер сообщал, что вчера неподалеку от Теплого Стана был найден изуродованный труп сотрудника одного из научно-исследовательских институтов Семена Семеновича Прыжова. Тут же помещалась фотография, смотреть на которую было неприятно.
— Зря барона отпустили, — покачал головой Фрол после долгого молчания. — Или опять скажешь — гипноз?
— А иди ты! — огрызнулся Лунин. — А Михаила, конечно, зря отпустили… Черт, может пойти на Лубянку?
— Лучше прямо к Китайцу твоему, елы, — посоветовал дхар. — Чтобы меньше мучиться…
Келюс принялся машинально скользить глазами по газетной полосе. Вдруг он резко поднял голову:
— Вот тебе и гипноз, чукча! Алия приехала. Первые гастроли за два года!
— Певица, что ли? — удивился дхар. — Ну и что?
Николай пересказал приятелю все, что удалось узнать из черной записной книжки. Фрол почесал затылок.
— Рвануть бы отсюда, Француз? Не знаю, как ты, а из меня герой, елы, никогда не получится… Если бы не барон и не эта девочка, которая рисовать не умеет…
— И еще Кора, — напомнил Келюс. — Вот что, воин Фроат, надо завтра же вечером ударить по Головинскому!
— Лучше сразу кирпичом по голове, елы! Больше шансов. Слышь, Француз, будь человеком, а? Дай мне слово…
— Не курить, бином? — хмыкнул Николай.
— Почти. Не ходить без меня на Головинское. Ну пожалуйста, а?
Что-то в голосе Фрола показалось Лунину настолько странным, что он без особых дискуссий твердо пообещал ему не делать и шагу без общего обсуждения. Несколько ободренный дхар заявил, что собирается навестить Лиду, предложив Келюсу составить ему компанию. Тот, однако, отказался, посоветовав Фролу не возвращаться заполночь. У Николая были на этот вечер свои планы.
Келюс вернулся домой поздно и сразу же обнаружил, что в квартире никого нет. Ругнув неосторожных приятелей, шляющихся невесть где, он сел за письменный стол в кабинете деда и принялся рассматривать принесенные с собой бумаги. Их оказалось немало.
Звонок раздался в пол-одиннадцатого. Оторвавшись от бумаг, Лунин чертыхнулся и пошел открывать, соображая, отчего звонят в дверь: и у барона, и у дхара имелись ключи.
Только он подошел к двери, как в замке заскрежетал ключ. Дверь приоткрылась, и тотчас в образовавшийся проем ввалилось нечто — или некто… Лунин оторопел, особенно когда разглядел в полутьме прихожей, что его поздний гость — не барон и тем более не Фрол.
— Поручик! — с лестничной площадки донесся знакомый голос. — Возьмите его за плечи! Я сзади подтолкну!
Общими усилиями слабо дышащее тело в тертом «Ливайсе» было внесено в прихожую.
— У него тут… были очки, — бормотал барон, оглядывая лестничную площадку. — Ага… вот они. Ну, полный ажур!
От незнакомца несло таким букетом, что у Келюса на мгновение перехватило дыхание. Полковник был тоже весьма в духе, но заметить это становилось возможным только после внимательного
