вашим делом. Ваше задержание совершенно незаконно, и скоро вы будете на свободе.
— Признаться, не уверен, — покачал головой барон, вспомнив беседу с главным гэбистом.
— Увидите, — со странной усмешкой пообещал собеседник. — Включите приемник в полночь — на средних волнах, где «Маяк»…
Барона вновь отвели в камеру, где уже стоял столик с бутылками пепси-колы, а койка была накрыта теплым одеялом.
Пепси барону не хотелось, и он прилег на койку, включив, как советовали, радиоприемник. Полночь приближалась.
Отзвучали позывные, и диктор начал читать обзор новостей. Слушая, полковник качал головой: страна разваливалась на куски, губернии, именуемые теперь отчего-то «республиками», откалывались от России, кое-где уже стреляли, а политики никак не могли поделить власть. Диктор упомянул фамилию, показавшуюся знакомой, и барон сообразил, что этот тот самый Генерал, о котором ему рассказывал Лунин. Затем пошли сообщения о поисках большевистских сокровищ, упрятанных в иноземные банки, о росте цен и разгуле преступности. Корф задумался и внезапно вздрогнул, услыхав собственную фамилию.
— Президиум движения демократических реформ, — вещал диктор, — выступил с резким протестом по поводу ареста канадского гражданина Михаила Корфа, потомка известного дворянского рода. Михаил Корф прибыл в СССР, желая посетить родину предков и установить контакт со своими родственниками. На пресс-конференции выступил двоюродный брат Корфа Михаил Плотников…
Барон удовлетворенно хмыкнул: правнук не оставил его в беде.
— Известная правозащитница Калерия Стародомская, — продолжало радио,
— заявила, что арест Корфа — это позор для молодой российской демократии. Она также проинформировала, что на завтра назначен митинг на бывшей площади имени Дзержинского с требованием немедленного освобождения Михаила Корфа и всех политических заключенных в СССР…
«Ну и ну!» — уже засыпая, подумал барон. Слова Келюса о революции теперь не казались ему преувеличением.
Полковника освободили рано утром. Неизвестный и не представившийся офицер хмуро принес официальные извинения, посоветовав молчать обо всем виденном и слышанном, и проводил Корфа подземными коридорами к выходу. Освобожденному вернули вещи, за исключением револьвера. Барон запротестовал, но результатов это не возымело, и через несколько минут Корф уже стоял на совершено пустой в этот утренний час Лубянской площади рядом с магазином «Детский мир» — на том самом месте, где был незадолго до этого арестован. Не успел он подумать о дальнейших планах, как откуда-то сзади неслышно подкатила белая «Волга».
— Прошу вас, господин полковник, — человек, сидевший за рулем, открыл дверцу, и Корф узнал знакомого уже капитана в цивильном. — Я подвезу вас. Ну, и… поговорим, если пожелаете.
— Итак, господин полковник, — начал гэбист, как только машина тронулась с места, причем об адресе не было сказано ни слова. — Вас, как видите, выпустили, я оказался прав. Когда приедем на Набережную, я верну вам револьвер. Вы же говорили, что он у вас еще с фронта.
— Однако, господин капитан, — заметил барон, — хотел бы я знать, как это вы решились. В вашем- то ведомстве…
— А где вы видели контрразведчика, который действует по собственной инициативе? — бледно усмехнулся офицер. — В наших интересах, чтобы вы были в безопасности — значит, вам требуется оружие…
Корф, сообразив, что по-прежнему находится на чекистском «крючке», нахмурился и даже попытался отодвинуться в сторону, насколько позволяло место.
— Я вас прекрасно понимаю, — продолжал гэбист. — Налетели, схватили, еще и наручники, кажется… Вы уж, наверно, представляли себе дыбу?..
— Не представлял, — буркнул барон, — видел. И не только дыбу.
— А-а-а! — понял капитан. — В славные деньки 18-го! Ну, при Феликсе еще и не то бывало! Да и позже… Вы думаете, почему вас так грубо, по-дилетантски раз — и в машину? Вас, который находится здесь, собственно говоря, по нашему приглашению! Курьера Второго канала! Просто, господин полковник, у нас недавно была маленькая заварушка. Нам поставили нового главного, почти что демократа. Вы, кажется, имели честь с ним общаться… Ну, а он, кроме романов господина Рыбакова, о нашей работе, боюсь, ничего не читал. Ему доложили, у него глаза на лоб полезли, и он передал ваше дело из внешней разведки черт знает куда! И вот результат: мало того, что операция под угрозой срыва, так еще и объясняйся со Стародомской… Ладно,
— прервал он себя. — Верить нам вы, господин полковник, понятное дело, не обязаны, сотрудничать не станете, но я все же кое-что вам расскажу. Хотя бы для того, чтобы вы не представляли себе нашу контору сумасшедшим домом…
Барон по-прежнему молчал, что, впрочем, не смущало гэбиста.
— Итак, скантр, — вел далее он. — Скантров, как вы, наверное, знаете, несколько, но охота идет только за одним — из Института Тернема. Мы его ищем по долгу службы, как величайшую госценность. Вы его ищете, чтобы вернуться к Деникину… Волков, однако, всех опередил: нашел первым. Ему он, скорее всего, нужен, чтобы продать на Западе, хотя… Этот майор — фигура странная. Познакомиться бы с ним…
— Это точно, — не выдержал Корф. — Познакомиться — удовольствие, признаться, немалое. Через двери проходить изволит, мертвецами командует…
— Вы видели? — встрепенулся капитан, и машина сделала петлю по пустой улице. — Вы это точно видели, господин полковник?
— Видел, — неохотно признался Корф.
— Значит, правда, — сквозь зубы процедил гэбист. — Недаром он занимался программой «СИБ». Еще до Института Тернема… Не слыхали? Это то, что болваны-журналисты окрестили программой «Зомби». Ладно… Так вот, кроме нас с вами, скантр ищет еще одна команда. И ей он, пожалуй, нужнее всех. Догадываетесь о ком я, господин полковник?
— Я, видите ли, здесь недавно, — ушел от ответа барон.
— Значит, вы не в курсе, кто мог похитить Николая Лунина?
Корф закусил губу — удар был точен. Этого он не ожидал.
— Это… люди из Белого Дома, — неохотно признался полковник. — Они давно искали Николая. Он там что-то увидел…
— Именно — «что-то», — подчеркнул капитан. — А быть может, и кого-то. Николай Андреевич Лунин совершенно случайно увидел какую-то мелочь, маленькую такую тайну, господин полковник. Но видел не он один, и если все это сложить в мозаику, тогда весь мир узнает, кто и почему победил в августе. Вдобавок Лунин знаком с документами, которые хранил его дед, плюс еще этот скантр… Просто удивительно, что до него добрались так поздно.
— Он жив? — тихо спросил Корф.
— Не знаю… Мой вам совет: берите своего кузена… да, Плотников — действительно ваш родственник?
— Правнук, — признался полковник. — Только он не знает.
— Ух ты! — восхитился капитан. — Боевой у вас потомок… Так вот, идите к Стародомской или даже повыше, и шумите. Шумите громко — очень громко. Сразу же укажите адрес, чтобы не искали у нас. Лунина похитили люди полковника милиции Курбяко, непосредственно этим делом занимался какой-то капитан Цэбэков. Между прочим, в столичной милиции такого капитана нет… Фамилии запомнили?
— Курбяко… Цэбэков… — повторил Корф. — Запомнил.
— У Волкова есть база. Но где — ума не приложу. Раньше он прятался на Головинском. Мы туда сунулись, потеряли двоих — без толку…
Корф, не подав виду, навострил уши.
— Он был там, но ушел. К тому же на Головинском что-то произошло — стрельба, трупы, а Волков шума не любит. Есть одна зацепка… Он может объявиться возле одной певички. То ли роман, то ли еще что-то…
— «Дорогой, ты улыбнулся», — процитировал Корф без всякого выражения.
