было завернуто в старый, пропитанный маслом и бензином брезент. На девушке был плащ — очевидно, тот, что запомнился Сергею. Ни денег, ни документов не оказалось, зато в кармане плаща лежал ключ. Лицо убитой было в крови, кровь запеклась на шее, но платье почему-то осталось чистым…
Пустельга не усомнился ни на миг, от чьей двери найденный ключ. Да, его впутали крепко, очень крепко…
Тело было еще у экспертов, и следователь предложил зайти через пару дней. Пустельга согласился, поблагодарил и решительно потребовал держать его визит в строгой тайне. Милиционер, у которого и так хватало забот, хмуро кивнул. Сергей понял, что тот не будет болтать.
Вскоре Пустельга был уже в следственном морге. Врач-эксперт оказался пожилым желчным субъектом в очках с толстыми стеклами, вдобавок беспрестанно курившим дешевые папиросы. Разговаривать с незваным гостем он отказался наотрез. Пришлось достать удостоверение.
Глаза под толстыми стеклами нервно моргнули, врач был явно испуган.
— Слушаю вас… гражданин… товарищ Пустельга…
Врач Сергею не понравился, поэтому следовало окончательно овладеть положением.
— Нет, доктор, это я буду вас слушать.
— Так вы… Вы — за мной? Лицо врача стало белым — под цвет халата. Можно переходить к делу.
— Доктор, я пришел к вам по очень важному поводу. Ни одно слово из нашего разговора не должно выйти из этих стен. Отвечать на мои вопросы вы должны четко, ясно и правдиво…
Врач лишь моргнул. Похоже, он до сих пор не поверил, что Сергей пришел не по его душу. Не иначе — из бывших, перепуганный на всю жизнь.
— Так вы готовы сотрудничать с нашим учреждением?
— Да… — выдавил эксперт, — спрашивайте… Сергей усадил врача за столик в его маленьком кабинете, прикрыл дверь и начал:
— Меня интересуют данные экспертизы по делу гражданки Лапиной…
Теперь в глазах эксперта плавало удивление:
— Так вы по этому поводу? Пожалуйста… Я-то думал… Извините, можно, я закурю?..
После третьей затяжки ему полегчало. Из ящика стола появилась небольшая папка.
— Понимаете, товарищ старший лейтенант, я еще только начал. Картина очень непростая…
— Но это убийство?
Врач, похоже, постепенно оттаивал. Теперь он мог позволить себе легкую, слегка снисходительную улыбку.
— Вы… прошу прощения, трупов не боитесь? Тогда пройдемте…
Трупов Пустельга не боялся, но в морге бывать не любил. Особенно в подобном — огромном, мрачном и необыкновенно холодном. В большом пустом зале стояли под светом мощных ламп обитые светлым металлом столы. На некоторых из них виднелись покрытые простынями тела. Сергея невольно передернуло.
— Вот-с… — нужный стол оказался вторым от входа. Врач привычным жестом отдернул простыню…
Вера Лапина была мертва — и мертва давно. В электрическом свете кожа казалась желтой, на обезображенном гримасой лице застыло странное выражение — не ужаса, как можно было ожидать, а бешеной, нечеловеческой ненависти. Полуоткрытый рот кривился жуткой усмешкой, белели ровные, без единой щербинки, зубы… Она плохо умерла — та, что хотела сыграть Изольду…
— В общем, так, — врач, похоже, вошел в привычную профессиональную колею и давал пояснения спокойно, даже с некоторой гордостью. — Смерть наступила дней шесть-семь тому назад. Но разложение — почти незаметно, вероятно, труп держали в холодном месте…
Стоп! Но ведь еще вчера вечером… И ночью… И утром…
— Доктор, а вы допускаете, что ее убили совсем недавно?
Пожатие плеч, ироничный взгляд.
— Допустить можно все что угодно, молодой человек… Простите — товарищ старший лейтенант…
— Сергей, — представился Пустельга.
— Арнольд Феодосиевич, очень приятно, — по лицу эксперта промелькнуло нечто вроде улыбки. — Нет, Сергей, шесть, а то и семь дней, я вам гарантирую…
Нет, этого не могло быть! Может, близнецы, двойники… Но Сергей уже знал: вчера у него была именно она — та, что лежала сейчас под беспощадным светом ламп…
— Арнольд Феодосиевич, я спрашиваю не напрасно. Могли ли преступники сделать так, чтобы эксперты неправильно определили время смерти?
— Когда она, по-вашему, умерла?
— Сегодня утром… Молчание, вновь пожатие плеч:
— Невозможно… Ее закопали три дня назад, если верить этому сторожу. Есть и объективные данные, которые не подделаешь. В крайнем случае, ошибка день, полтора…
Получалось нечто невозможное. Ладно, он подумает потом…
— Как ее убили?
Вопрос мог показаться лишним: порез на горле был прекрасно виден. Он находился именно там, где его пальцы нащупали шрам. Странно: там был шрам, а на горле у трупа зиял открытый порез! Спокойно, это всего лишь еще одна загадка в этом проклятом деле…
— Убили? — Из-под очков мелькнул странный хитроватый взгляд. — Сергей, я вам уже постарался намекнуть, что дело это очень непростое. Ее резанули по горлу — ножом или бритвой. Но порез неглубокий, ничего всерьез не задето…
— Истекла кровью? — Сергею стало муторно. Почему-то вспомнилось пятнышко крови на простыне. Его собственной крови…
— Не похоже, не похоже… Кроме того… Вот… В руке эксперта появился скальпель. Острие легко коснулось кожи. Секунда, другая — и на месте ранки начала медленно набухать большая темная капля.
— — Третий случай в моей практике: кровь не свернулась. Я не считаю утопленников, конечно… Так вот, она не обескровлена, вдобавок кровь остается жидкой. Такое впечатление, что ей ввели какой-то особенный состав, причем еще при жизни…
Господи, какая мерзость! Бедная девушка… Зачем?
— А причиной смерти стала остановка сердца — скорее всего. Ну, как говорится, вскрытие покажет…
Пустельга отвернулся: смотреть на мертвое страшное лицо больше не было сил. Врач, похоже, понял и набросил на труп пахнущую карболкой простыню.
— Доктор… Арнольд Феодосиевич… Вы человек опытный. Как вы можете это объяснить?
— Я не следователь, Сергей. У меня есть совершенно безумное предположение, что над этой девочкой ставили какой-то научный опыт. Во всяком случае, она жила еще долго после того, как ей разрезали горло…
И тут Сергей сообразил, что эксперт смотрит на него, и взгляд этот полон удивления, даже растерянности. Пустельга вначале тоже удивился, а потом до него дошло. Врач смотрел на шею, где был такой же порез, только совсем небольшой, с трехкопеечную монету…
— А мне… можно спросить? Обкуренный палец осторожно указал на ранку. Пустельга покачал головой:
— Не знаю, стоит ли об этом… Я-то жив.
— Это… связано с ее гибелью?..
— Наверно, да…
— Понял…
Костяшки пальцев застучали по цинку, покрывавшему стол. Затем — невеселая улыбка:
— Я буду исследовать се кровь. Меня интересует этот состав… Сергей, хотите, я возьму и вашу — для сравнения?
В горле пересохло. Сергей молча кивнул. Что же это все значило? Только не спешить, не дергаться
