заставит вас пережить свое счастье. Пройдемте внутрь, здесь становится прохладно. И они снова зажигают свечи.
Гости вернулись на прежние места, и шестеро слуг подали им блюда дымящихся клецок. Но поэтесса не села за стол.
— Пойду посмотрю, готова ли Маленькая Феникс к выступлению, — сказала она судье, — Знаете, девушка жаждет создать себе известность, выступая перед избранным обществом. Я уверена, что она мечтает о приглашении в столицу.
Юлань прошла под аркой дверного проема.
— Предлагаю тост за нашего щедрого хозяина! — призвал академик.
Все выпили. Судья взял клецку. Она была фарширована рубленой свининой с луком и приправлена имбирем. Он заметил, что могильщику подали вегетарианское блюдо из соевого творога, но тот к нему не прикоснулся. Своими толстыми пальцами он разламывал засахаренный фрукт, уставившись вытаращенными глазами в дверной проем, за которым исчезла поэтесса. Внезапно Ло выронил из рук палочки на стол. С глухим восклицанием он показал на дверь.
В арке дверного проема стояла поэтесса. С мертвенно бледным лицом она смотрела на свои руки. Они были в крови.
Глава 11
Она зашаталась, и судья, ближе других находившийся к ней, вскочил и схватил ее под руку.
— Вы ранены? — спросил он.
Поэтесса посмотрела отсутствующим взглядом.
— Она… она мертва, — выговорила она. — В артистической уборной. Зияющая рана… в горле. У меня на руках…
— Что она, черт побери, бормочет? — крикнул академик. — Она что, порезала руки?
— Нет, похоже, что поранила себя танцовщица, — сдержанно ответил судья, — Посмотрим, можно ли ее спасти.
Он кивнул Ло и вывел поэтессу. Она тяжело опиралась на его руку. В боковом зале советник Као и домоправитель чего-то требовали от служанки. Ошарашено глянули они на поэтессу, и у служанки с грохотом выпал из рук поднос. Выскочившему Ло судья тихим шепотом сказал:
— Танцовщицу убили.
Ло бросил советнику:
— Беги к главным воротам и скажи, чтобы никого не выпускали! Пусть писарь вызовет лекаря! И обращаясь к домоправителю:
— Проверь, чтобы в резиденции были заперты немедленно все двери, и вызови хозяйку.
Повернувшись к растерявшейся служанке, он рявкнул:
— Проводите барышню Юлань в прихожую в конце балкона, усадите ее поудобнее в кресло и оставайтесь с ней, пока не придет хозяйка!
Из-за пояса служанки судья Ди выхватил салфетку и быстро вытер пальцы Юлань. Порезов не было.
— Как нам пройти в артистическую уборную? — спросил он своего коллегу, передавая служанке теряющую сознание женщину.
— Пошли! — живо сказал Ло и по узкому боковому проходу с левой стороны банкетного зала спустился вниз. Он толкнул дверь и замер с глухим восклицанием. Бросив короткий взгляд на ведущий вниз темный лестничный пролет, судья Ди прошел вслед за ним в узкую овальную комнату, пахнущую потом и духами. Она была пуста. Лишь поперек скамьи из черного дерева лежало на спине едва прикрытое тело Маленькой Феникс, ярко освещенное высоким напольным светильником с абажуром из белого шелка. Она была одета только в полупрозрачную нижнюю рубашку, ее белые, мускулистые ноги свисали к полу. Раскинув тонкие обнаженные руки, она смотрела застывшими глазами в потолок. С левой стороны горла из зияющей раны кровь медленно вытекала на покрывавшую скамью тростниковую циновку. На ее плечах были видны кровавые отпечатки пальцев. Ее густо накрашенное, похожее на маску длинноносое лицо с искривившимся ртом, откуда виднелись мелкие острые зубы, напомнило судье лисью морду.
Начальник Ло прикоснулся рукой к одной из ее маленьких, с острыми сосками, грудей.
Выпрямляясь, он прошептал:
— Наверное, ее убили несколько минут назад! А вот и орудие убийства.
Он показал на измазанные кровью ножницы, валявшиеся на полу.
Пока Ло разглядывал ножницы, судья Ди осмотрел одежду женщины, аккуратно уложенную рядом с туалетным столиком. На высокой вешалке в углу висело просторное платье из зеленого шелка с широкими рукавами, красный кушак и два прозрачных длинных шелковых платка. Повернувшись к коллеге, он сказал:
— Ее убили, когда она собиралась надеть это платье для танца. Он подобрал со стула студенческую тетрадь с партитурами и сунул в рукав. С правой стороны от двери, через которую они вошли, судья увидел еще одну небольшую дверь.
— А куда ведет эта дверь? — спросил он.
— В банкетный зал. Позади ширмы. Судья Ди повернул дверную ручку. Когда дверь чуть приоткрылась, стал слышен голос придворного поэта:
— Надеюсь, что Ло держит в доме лекаря. Потому что… Мягко закрывая дверь, судья сказал:
— Ло, тебе придется хорошо все осмотреть. Наверное, я должен вернуться в банкетный зал и заменить тебя в роли хозяина?
— Ди, прошу тебя. Рад, что ты сказал о несчастном случае. Давай придерживаться этой версии. Она не расстроит гостей. Говори, что она порезалась ножницами. Увидимся позже, когда я всех допрошу.
Кивнув, судья вышел. Обращаясь к кучке растерявшихся слуг, он сказал, чтобы они занимались своими делами. Сев на свое место за столом, он заметил:
— Танцовщица уронила ножницы на правую ногу и порезала себе сосуд. Поэтесса хотела остановить кровь, но ей стало дурно, и она бросилась к нам за помощью. Если получится, я пока заменю Ло.
— В подобных обстоятельствах женщина всегда теряет голову! — сказал академик, — Рад, что не Юлань ранила себя. Хотя мне жаль и Маленькую Феникс. Но не могу сказать, что очень сожалею об упущенном лисьем танце. Мы собрались здесь с более возвышенной целью, чем наблюдать за скачущей колдуньей.
— Для танцовщицы поранить ногу — страшное невезение! — заметил поэт. — Ну что же, теперь, когда мы остались вчетвером, можно отбросить все формальности! Почему бы нам не соединить эти столы в один? А если Юлань еще придет в себя, мы их раздвинем.
— Прекрасно! — воскликнул судья. Он хлопнул в ладоши и приказал слугам придвинуть боковые столы к центральному. Он и могильщик переставили свои стулья и теперь за импровизированным квадратным столом сидели напротив Шао и Чана. Он дал знак слугам снова налить гостям вино. После того, как они выпили за скорейшее выздоровление танцовщицы, двое слуг внесли блюдо с жареной уткой, а оркестр начал новую мелодию.
Подняв руку, академик выкрикнул:
— Прикажите забрать это блюдо, Ди! И отправьте прочь этих шутов. Еды было предостаточно. Слишком много и музыки! Теперь же пора серьезно заняться вином.
Придворный поэт предложил еще один тост, вслед за тем судья Ди и могильщик Лу подняли тосты в честь отсутствующего хозяина. Академик втянул поэта в нескончаемый спор о достоинствах классической прозы в сравнении с современной. Это позволило судью начать разговор с могильщиком Лу. Могильщик пил много, очевидно, среди его обетов не было воздержания от вина. Покрывший грубое лицо пот сделал его еще больше схожим с жабой. Судья Ди начал:
— Перед ужином, сударь, вы сказали, что не являетесь буддистом. Почему же сохраняете звание
