расплывчато, безотчетно, а ясными точными фразами, произнося их мысленно, как вслух,- это исподволь переродилось у него в привычку вслух разговаривать с самим собою, чему способствовало еще и одиночество.
- Неужто,- сказал себе странник с укором,- ты обречен всю жизнь лицедействовать? Вся жизнь - потеха. Скоморох! Не хватит ли их дразнить? Язык отрежут.- Но, представив гладкое лицо и красную бородку торгаша, имамову теплую шубу, он опять разозлился, встряхнул головой.- Пусть! Разве я их первый задел? Сами всюду лезут с дурацкими поучениями. Вот он, весь тут, благонравный обыватель-стяжатель. Самый гнусный зверь на земле! Не имея крупицы добрых знаний в башке, он берется судить других. Еще хуже, если ему удалось запомнить чье-то изречение - мудрое, глупое: он орудует им как дубиной. Уж он от тебя не отстанет, пока не грохнет по голове. Чтоб уравнять твой разум со своим, загнать тебя в общее стадо.- И с мальчишеской удалью:- Буду их дразнить! Буду их изводить. Пусть хоть голову отрежут...
Он забыл, вернее приглушил, отодвинул на время, бесшабашно махнув на то рукой,- что именно страх за свою голову погнал его в Мекку, которая нужна ему, как черту рай.
Нет никакой охоты тащиться в такую даль. Но идти надо. Вот схожу на богомолье, надену зеленую чалму святого, тогда попробуйте тронуть меня хоть пальцем. Надо идти. И он шагал себе по белой пустыне, стуча палкой и задубелыми ногами по ледяной дороге, и с грустью, которую уже давно не мог преодолеть, напевая что-то, на слух - весьма жизнерадостное.
Хорошо ему было с привычной светлой грустью, устойчивым душевным равновесием, спокойной уверенностью в своих неисчерпаемых глубинных силах. Это - главное. Все остальное чушь. Суета. Что губит судьбу человеческую? Ядовитая пыль житейских мелочей. Он давно стряхнул ее с души, как иной после долгих дорог отряхивает прах с разбитых ног.
Сказано в древней 'Песне арфиста':
'Совершай дела твои на земле по велению сердца твоего и не горюй до того, как придет к тебе оплакивание. Не слышит воплей тот, чье сердце успокоилось, и слезы никого не спасли от подземного мира. Проводи радостно день, не унывай. Никто не уносит своего добра с собою. Никто не вернулся, кто ушел'.
Будь жизнь тебе хоть в триста лет дана -
Ведь все равно она обречена,
Пусть ты халиф или базарный нищий,
В конечном счете - всем одна цена. ...На повороте ему попалась замерзающая птица. Он задел ее ногою, даже пнул, сочтя за грязный, обледеневший ком снега. Она встрепенулась! Нагнулся, разглядел: ворона. Редкая ворона. Белая. Путник подобрал ее и отогрел за пазухой.
***
А глаза смуглой женщины в рибате все смотрели в огонь, и в них мучительно рождалась тайная мысль.
Часть первая
Созвездие Близнецов
Омару исполнилось 10, пирамиде Хеопса - 3880. Ашшурбанипалово хранилище письмен погибло за 1670 лет до этой поры. Аристотель умер 1380 лет назад. Улугбек родился через 336 лет. Джордано Бруно сожгут на костре через 542 года.
***
И десяти лет от роду Омар впервые выехал из Нишапура - в Астрабад, неподалеку от которого, в деревушке Баге-Санг, его родитель, зажиточный мастер Ибрахим, купил перед тем дом и садик для летнего отдыха.
- Не надо бы ехать. Время тревожное.
- Милостив бог,- сказал Ибрахим.- Но на всякий случай опоясался саблей и вооружил трех своих здоровенных работников не менее здоровенными дубинами.
- Безграничен аллах в своих милостях! - ликовал Ибрахим в дороге.- Небывалый нынче хурдад (месяц май.) В иной год в эту пору трава уже выгорает, деревья густо заносит пылью,- встряхнешь,- с головою накроет. А сейчас? Каждую ночь гроза и ливень, днем солнце сверкает. Воздух чист, всюду свежая зелень...
Восторг не мешал ему думать о выгоде,- наоборот, возрастал от мысли, отрадной и дельной: 'Лето будет дождливым - повысится спрос на палатки'.
Отделившись от каравана, они свернули на Фирузгондскую горную дорогу. Влажный твердый путь уходил впереди за черную скалу. И казалось, дорога звенит, слагаясь со всеми своими подъемами, спусками и поворотами в задушевный тихий напев.
Для Омара каждое утро праздник; проснувшись, он уже знал: сейчас произойдет что-то необычайное. Будет солнце, снег или дождь. Будет ветер. Вкусный горячий хлеб. Книга. Белая роза,- от нее так прохладно в жару. Будет тайна. Будут разговоры. Что-то будет! И это уже чудо.
- Все промыто дождем, все блестит - и небо над синей горою, и камни, и листья! - Если бы то, что Омар испытывал сейчас, могло, как по волшебству, изменить его суть, мальчик, тут же вспорхнув, защебетал бы вместе с пташками в придорожных кустах.
- Сегодня день твоего рождения,- улыбнулась мать.
Ибрахим:
- Дай бог, чтобы вся твоя жизнь была такой же ясной и блестящей, как это счастливое утро. Безграничен аллах в своих милостях! - И, хлестнув лошадь, он вывел повозку - прямо к шайке тюркских грабителей.
***
