Народ с преувеличенным усердием понесся по своим местам.

С железной выдержкой выждав час — убедиться в отсутствии погони и показать характер, пусть подергаются в ожидании, подлецы, — командир вызвал на разборку пятерых подчиненных, которые, судя по всему, делались все менее подчиненными.

— Я командовал дураками, дураки командовали мной, — начал он свою речь с констатации типовой карьеры, — но чтобы дураки делали меня еще большим дураком — это впервые. Спасибо за службу, товарищи матросы, старшины и мичманы. Кто мне изволит объяснить этот жест вопиющего меценатства, которому мы столь успешно подверглись?

Пятеро стояли «смирно». Кондрат шмыгнул носом, из которого неожиданно потекло, промокнул большим пальцем каплю и объяснил. Вероятно, примерно таким образом Аль Капоне объяснял большому жюри неуплату налогов исключительно бескорыстной любовью и милосердием к обездоленным, и милость к падшим призывал. При всей нелепости рассказа в происшедшем прощупывалась свои логика.

— Вор у вора дубинку украл, — потер щеку Ольховский. — Нас, стало быть, не за тех приняли. У них тут свои разборки и счеты, и вы, похоже, очень удачно вклинились со своей… акцией во внутренние отношения этих криминальных хозяев банков и прочих нефтепроводов. Военно-морской флот, значит, в качестве наемных бойцов, по договору напущенных на задолжавшую сторону с операцией устрашения. Крейсер на побочном заработке — мимоходом, значит, пригрозили им. Ну-ну…

— Ведь очень хорошо все вышло, товарищ капитан первого ранга! — предложил радоваться Шурка. — Ну прикиньте сами — сплошные выгоды для всех!

— Товар нам скинули, я думаю, неликвидный, — добавил сигнальщик. — Во дурынды какие! Испанская дешевка, «глоки», поди, не притаранили.

— А если они потом друг друга все перегрохают — только чище станет, — пожелал Кондрат.

— Вы рассуждаете прямо как министр внутренних дел. Государственные умы! — вздохнул Ольховский.

По совещании с Колчаком маузеры он решил раздать. Дальнейшие неприятности в рейсе не только не исключались, но были почти гарантированы — так уж спокойней иметь своих людей вооруженными, нежели беспомощными перед любой кучкой шпаны со стволами.

Обращаться с этим фольклорным оружием никто, конечно, не умел. Не сразу сообразили, как сверху набивается патронами магазинная коробка.

Проходя пустым берегом и убедившись по карте в отсутствии ближайших селений, вылезли на палубу пристреливать: Колчак дирижировал шеренге.

В столярке стали ладить коробки-кобуры из дерева и фанеры, припоминая и споря, как они выглядели на картинках и в старых фильмах. Запасные ремни порезали на узкие полоски и приладили к светло-желтым, пахнущим стружкой и лаком коробкам, которые стали болтаться на бедре с необыкновенной лихостью.

11

Лейтенанту Беспятых маузер достался, а доктору нет. По этому поводу доктор чувствовал себя несколько ущемленным. Строго говоря, маузер был ему ни за чем не нужен — как, впрочем, и лейтенанту, — но игрушки взрослых людей, каковыми в сущности являются все вещи сверх жизненно необходимых, расцвечивают и услаждают жизнь значимостью обладания: отсутствие их при наличии у другого портит нервную систему завистливой досадой.

Так что выпить по глотку спирта и сыграть в шахматы Оленев пригласил вечером Беспятых не совсем бескорыстно.

Проиграв ему первую партию и заботливо следя, чтобы гость пил больше, он предложил небрежно, изображая задетость проигрышем:

— Реванш?

— Неохота, — зевнул Беспятых.

— Ну, давай еще одну. На шпалер слабо?

— На шпалер не выйдет, — хмыкнул Беспятых и расставил фигуры.

Разыграли ферзевый гамбит, и внезапно, как это бывает при недостатке воли к победе, доктор почувствовал равнодушие и даже отвращение к игре. Сделав вид, что уже просчитал комбинацию, он спросил, стараясь увести мысли партнера в сторону:

— А знаешь, что меня бесит в нашей ситуации?

— Что выиграть у меня не получится.

— Нет. Вот я вдруг представил себе, что ничего этого всего с нами на самом деле нет — а так, игра воображения… с тобой такое бывает?

— Регулярно. Это с каждым бывает. Особенно в критических ситуациях. Вроде как во сне мужественно готовишься к неизбежной смерти, а в последний миг охватывает страх и умирать зверски неохота, ищешь способ спастись и с облегчением понимаешь, что все это опять только во сне, и тогда становишься очень храбрым и испытываешь огромное удовольствие от того, что реальная ситуация, в которой ты находишься, на самом-то деле тобою уже понята и лишь воображаема, но это знаешь только ты, а окружающая реальность этого не знает, и делается даже досадно, что ты так находчив и храбр только потому, что знаешь нереальность этой реальности.

— Интересная концепция храбрости, — протянул доктор. — Синдром активного страуса, я бы сказал. То есть, если реальность тебе круто в лом, ты от нее отрекаешься — и вперед на танки, которые есть лишь безвредная игра твоего воображения?

— Не исключаю, что именно так берсерки и полагали в трансе.

— Но на кой черт вообще что-то делать, если все — лишь игра твоего воображения?

— А вот тут уже ты подошел к концепции самоубийства как ухода от бессмысленных сражений с воображаемым окружающим.

— Хм. Надо подумать. Но все равно — это ты сам все воображаешь, это другое дело. А если это все кто-то другой навоображал? В том числе и тебя с твоим воображением?

— Пытливый ум у этих врачей. А какая тебе разница?

— Вот именно! А разница такая, что та сволочь, которая это все навоображал а, сидит себе в комфорте и безопасности и ловит кайф на том, что мы тут дергаемся. А он нами за ниточки управляет и придумывает все эти шлюзы и маузеры. Достал — убил бы падлу!

— Да? А его кто придумал? И так далее. Старая шутка. Если истины в конечной инстанции не существует и познание бесконечно — то этот гипотетический «он» лишь на одну ступень истиннее тебя — что есть стремящаяся к нулю разница в бесконечной лестнице познания конечной истины.

— Ты у нас большой философ. Модные книжки читаешь.

— Есть один нюанс.

— Какой?

— Маузер сделан на оружейных заводах Толедо, а шлюзы построены в тридцатых годах энкаведешными зеками под управлением товарищей Бирмана и Ягоды. И это такая же реальность, как та, что после хорошей дозы твоего спирта у меня запор.

— Обезвоживание организма. Пей теплую воду по утрам.

— А этот воображаемый тобою лично автор наших дел если и существует, то лишь настолько, насколько его воображение способно создать нас, ибо только через нас и наше воображение проявляется его сущность. Ты на таком уровне понимаешь?

— Ну, в общем.

— Есть демиург или нет — хрен его знает, мы можем судить о нем только по реальным следствиям его воображаемых дел. А реальные следствия — это мы. Так что если он есть — тем хуже для него: это мы его придумали. Хотя он может думать, что наоборот — это он придумал нас.

Доктор подумал и разменял пешки, вскрывая вертикаль ладье. И тут же Беспятых перебросил коня на королевский фланг, усиливая давление на поле С7 так, что еще через ход там могло запахнуть явным

Вы читаете Ноль часов
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату