Художники прыснули, вспоминая первый день Рона в цехе. Когда стемнело, Рон проводил друзей до лесной тропинки.
— Да, не сидится тебе на месте, — вздохнул Катилен. — Слушай, Роне, — Пек остановился и повернулся к другу. — Когда бы тебе ни понадобилась помощь, ведь маги тоже иногда в ней нуждаются, ты всегда можешь расчитывать на меня.
— И на меня. — просто добавил Катилен.
— Спасибо. — прошептал Рон, провожая взглядом друзей, скрывшихся за поворотом тропинки.
Прошло почти три года с тех пор, как Рон в первый и последний раз видел Андикрон. Процессия из цеха выехала за день до ярмарки, с утра, но не раньше одиннадцати: неторопливые мастера копались долго. По пути нагнали вереницу повозок из других цехов. Рон уж совсем неожиданно встретил Ильзара, который ехал на ярмарку с женой и семилетней дочкой отдохнуть и развлечься. Во время остановки Рона пригласили в их повозку, и он с удовольствием присоединился к путешественникам, оставив Колиера со своей частью вещей на продажу (а она была немалой, Рон прихватил из цеха все, что имело хоть какую-то ценность). Слишком долго докучать Ильзару он не стал, и вскоре, отведав домашних пирожков его хозяйки, вернулся к себе.
Повозки тащились много медленней саней, и минуло целых пять часов, прежде, чем они въехали в предместья. Здесь экипажей было намного больше. Ехали крестьяне и ремесленники, мастера и подмастерья, женщины и дети; ехали покупать и продавать, работать и развлекаться, и все они, как и художники стремились занять места (по возможности, лучшие) в гостинице.
Было уже почти семь, и уже смеркалось, когда маленький караван, пробившись сквозь сутолоку, въехал через главные ворота в шумный и бурлящий Андикрон. После трех лет прибывания в глуши на Рона обрушилось море разнообразных звуков. Он, конечно бывал в Трис-Броке и Аулэйносе, но в первом он почти всегда сидел в мастерской, а во втором в те дни не было ярмарки.
В отличии от Трис-Брока, вынужденного защищаться от полисов и племен, городские стены Андикрона, как и Аулэйноса не стесняли роста города. Улицы были просторны, было много аллей и большой парк недалеко от центра. Почти все улицы были вымощены и чисты — в городе была канализация, а за грязь перед домом команы немедленно брали штраф с его владельца, причем половину денег они оставляли себе, что, конечно подхлестывало их рвение.
Только к вечеру все утряслось с гостиницей, товар частично выгрузили, а у повозок остались несколько подмастерьев — охранять.
За ужином Джарвис подозвал Рона и сказал ему:
— Пока я не забыл. Чтобы ты у меня послезавтра из гостиницы ни ногой! А то придут за тобой — поди, объясни им, где тебя искать!
— Я не попаду на ярмарку? — его лицо было таким разочарованным и страдальческим, что мастер смягчился. Расхохотавшись, он сказал:
— Ну, ладно, так уж и быть. До десяти часов погуляй, но потом чтобы вернулся, а то уши надеру! Рон не осмелился больше беспокоить мастера вопросами, но, вернувшись к своему столику, изложил ситуацию Колиеру, присовокупив:
— И когда же мне теперь торговать?
— Проклятье, как же мы об этом раньше не подумали!
Впрочем, Колиер не растерялся, и когда Рон ложился спать в верхней комнатушке подмастерьев, примчался с радостными вестями:
— Порядок, я договорился с ребятами, они меня подменят. Продадим твое барахло завтра. Только, чур, шестая часть — мне.
Рон охотно пообещал, но попросил объяснить подробнее.
— Мы, подмастерья, — начал Колиер, — должны завтра на площади и на главных улицах устанавливать наши прилавки, выкладывать часть товара, и, конечно, сторожить. Я вызвался сторожить ночью, а завтра меня подменит другой. Ярмарка, само собой, начинается послезавтра, но и накануне можно помаленьку торговать, на боковых улочках. Выручка будет, понятно, меньше, но не намного. Многие из тех, у кого дел невпроворот на ярмарке, гуляют завтра. Сядем где-нибудь на перекрестке и вмиг все распродадим.
Так и вышло. Ребята воспользовались старым трюком — сели в десяти шагах друг от друга и стали продавать одинаковый товар по разной цене. Покупатель, пройдя мимо дорогой вещи, часто покупает дешевую, чувствуя себя настоящим хитрецом. Продали почти все, а оставшееся Колиер забрал в счет шестой части. Теперь в активе Рона было пятнадцать золотых, два из которых он решил прокутить завтра же.
Поднялся он рано. Колиер решил сопроводить Рона в его утренней прогулке, а потом завалиться спать — ярмарка длилась три дня, время поторговать еще было. Сперва они остановились у ближайшего лотка с блинчиками и перекусили, запив нашедшимся в соседней лавке соком. Затем, не спеша, направились в сторону центра. К восьми часам ярмарка уже бурлила во-всю.
Рон приобрел себе два комплекта одежды, нарядную рубашку,
непромокаемый плащ, а заодно и добротный рюкзак, чтобы все это сложить, ведь в старый мешок с трудом влезали остальные личные вещи Рона.
То и дело лакомясь фруктами и сластями, они стали обходить ювелиров и оружейников. У Рона оставалось лишь несколько серебряных монет, и он приобрел себе кинжал с изумрудом на ручке, хотя Колиер ворчал, что в цехе можно было достать не хуже и в два раза дешевле. Но сам он вдруг задержался у прилавка ювелира и через несколько минут протянул Рону цепочку с рубином.
— Это тебе от меня и всей нашей компании. — довольно улыбаясь, сообщил он. — Не поминай лихом!
Когда они возвратились в гостиницу, без четверти десять, их уже ждал подтянутый пожилой человек, одетый для ярмарки слишком скромно. Тем не менее, изысканность и добротность одежды, а твкже кольцо с алмазом на пальце, выдавало в нем значительное лицо. Рядом с гостем сидел Джарвис и угощал его элем. Тот не отказывался, хотя был несколько рассеян.
Увидев Рона с Колиером, старики поднялись, плащ на груди гостя распахнулся, и Рон увидел герб мастеров-офицеров, цеха, где учился Катилен. Рон удивился: Джани рассказывал ему, что офицеры на государственной службе предпочитают форму простых воинов. «Наверное, в праздник они надевают лучший герб», — подумал мальчик.
— Вот он, — произнес Джарвис.
— У меня здесь дела, и меня попросили отвести тебя во дворец. — строго сказал офицер.
— Прошу простить меня, мой господин. Вы долго ждали?
— Не больше пяти минут, — улыбнулся тот, удовлетворенный вежливостью мальчика.
— Я мигом, только захвачу вещи наверху.
Взглядом спросив разрешения, Рон стремглав взлетел по лестнице. За ним, поклонившись, побежал Колиер. Наверху друзья быстро простились, и спустился Рон уже один. Джарвис обнял его, и Рон со своим неразговорчивым спутником зашагал по праздничному Андикрону.
С трудом пробившись к воротам, офицер назвал пароль, и их незамедлительно пропустили. Рона отвели в столовую и велели оставаться там, сказав, что за ним пришлют. «А ведь я мог бы уйти отсюда без спросу. Ведь я теперь совершеннолетний», — весело подумал Рон. Впервые за эти несколько дней он осознал этот факт. Он — подмастерье и, значит, — свободен! Рон размышлял в таком духе часа два, а потом за ним пришел кадет и повел его в зал связи.
Народу было не много — во время ярмарки все были заняты другим, и дворец становился обителью тишины. Мало кто использовал магию для поездки на ярмарку в другой город — дело того не стоило. Тем не менее, каменное кольцо было почти заполнено.
Рон с нетерпением и страхом ожидал переброски — он три года помнил это удивительное ощущение, которое некоторым жителя Мэгиены за всю жизнь так и не доводилось испытать.
Туман рассеялся, и Рон увидел богато украшенный зал — он был куда совершенней своих
