любимой отроковице – и ни один бес не посмеет встать у него на дороге!
Сид проснулся. Из вершины стеклянной Башни фоморов, словно ядовитый дым из заводской трубы, валили клубы зловещих испарений, людям невидимые, Ангелу противные, демонам приятные. А демонов в сиде битком набито, и местных, и явившихся в сид вместе с новыми ученицами. Иоанна, впрочем, никто не задевал – бесы делали вид, что не видят одинокого Ангела на соседнем холме. Только Келпи иногда поворачивала голову в его сторону и внимательно, изучающе на него смотрела.
Аннушка первой вышла из Норки через круглую дверь и остановилась в испуге.
За дверью стояла четверка невероятно крупных, по колено Аннушке, серых покемонов.
До приезда в Петербург Аннушка о покемонах, игрушечных карманных монстрах, слыхом не слыхала: до ее псковской школы это поветрие не дошло. Но зато у Киры она увидела полную коллекцию этих модных монстров и еще тогда разгадала их природу: «Это же бесы, девочки!». Но Кира и Юлька ее высмеяли и назвали провинциалкой. Хорошо еще, что Юлька этим жутковатым хобби не заразилась, потому что Аннушка ни за что на свете не согласилась бы спать в одной комнате даже с игрушечными бесами.
Покемоны были все одинаковые – серые, а может быть, просто пыльные, на толстых коротких ногах; морды у них заканчивались небольшими хоботками, сзади свисали до пола гребенчатые хвосты, а верхние лапы кончались гибкими длинными пальцами, по шести на каждой; на спинах у монстров были сложены короткие кожистые крылья, а головы были остроконечные. Покемоны стояли по двое справа и слева от двери.
А еще в коридоре стояла деревянная коляска-тележка, нагруженная ведрами, щетками, швабрами, рулонами бумажных полотенец, банками и бутылками с яркими наклейками. Сзади к коляске был привязан веревкой большой пылесос на колесиках.
Вдруг покемоны поклонились девочкам, сняв при этом серые колпаки с круглых безволосых голов.
– Ой, они живые! – Аннушка в испуге ухватилась за Дару.
– Не бойся, это боуги. Они пришли делать уборку. Давайте топайте, серые рыцари совка и метелки! Да на столе приберитесь как следует!
Покемоны-боуги полезли в дверь, толкая перед собой и перетаскивая через полуовальный порог тележку с пылесосом на буксире.
Поддав последнему боугу под зад мохнатым сапогом, Дара затворила дверь и что-то пошептала в замочную скважину.
– Это я заклятье на дверь наложила, чтобы без нас никто в Норку не влез, – пояснила она Юльке. – Я тебе потом его скажу, чтобы ты тоже могла входить в Норку.
– А как же эти… боуги выйдут? Они ведь не останутся в Норке насовсем?
– На них запирательные заклятья учениц не действуют.
– А кто они вообще такие?
– Фэйри[12].
– А кто такие фэйри?
– Фэйри – это неорганики, живущие в сидах.
– А неорганики – это кто?
– Ты не знаешь, кто такие неорганики?
– Дара, я ведь всего второй день в Келпи!
– Правильно воспитанные ведьмочки такие вещи знают с пеленок Ладно, пошли – по дороге расскажу. Боуги вообще-то страшно вредные фэйри. Когда-то они были крупными, гораздо выше людей, сильными и грозными, но потом быдлики перестали в них верить, не стали больше их почитать, и они понемногу измельчали. В них иногда еще верят дети, которым рассказывают сказки, и поэтому боуги любят селиться там, где много детей. Теперь они даже колдовать толком разучились и способны только к работе по обслуживанию: готовят, убирают, помогают преподавателям на уроках. Леди Бадб любит на примере боугов учить, как важно все время привлекать внимание быдликов к магии, подогревать их интерес к волшебству: без подпитки человеческим вниманием неорганики и даже маги хиреют и вырождаются.
Дара только забыла или не захотела добавить, что боуги, как и все «неорганики», – это обыкновенные бесы, только изрядно измельчавшие за века христианства.
– А почему ты сказала, что боуги вредные? – спросила Аннушка.
– Да потому что они шпионят за келпинками, все вынюхивают и выслеживают, а потом доносят преподавателям.
Девочки, беседуя, вошли в гостиную. В ней не было ни души.
– Видишь! Все уже завтракают в Каминном зале, – проворчала Дара.
Они подошли к лифту, и Дара нажала нужную кнопку. Зал, в который они вышли, когда лифт остановился, был огромен, две его длинные стены изгибались дугами, а две другие, короткие, были прямыми. Окон в зале не было, зато по обеим длинным стенам шли ряды высоких каминов, и в каждом пылал огонь. Перед каминами и между ними стояли столики, и за многими уже сидели и завтракали девочки. Тут были ученицы возраста Аннушки, были и постарше, а кое-где сидели уже почти взрослые девушки. Столиков в зале было много, и келпинки сидели за ними по двое и поодиночке. Некоторые были одеты просто в джинсы, шортики, маечки, а на других были пестрые экзотические наряды. Были тут девочки всех оттенков кожи, даже одна чернокожая, с большим пухлым ртом и высокой копной курчавых волос.
В противоположных концах зала, возле прямых его стен стояли два длинных стола. Один был заставлен закусками и напитками, а за вторым завтракали преподаватели. Почти все они были женщины, только с краю сидел, низко наклонясь к столу, старик в широкой зеленой одежде и в низко надвинутом капюшоне. Из-под капюшона виднелся только крючковатый нос, а под ним – седые усы и борода.
Когда Дара и Аннушка появились в зале, келпинки взглянули на них и начали переговариваться между собой и, как показалось Аннушке, хихикать.
– Давай займем столик подальше от всех, – предложила она, оробев.
– Не бойся, Юлианна, со мной тебя никто не тронет!
Не обращая внимания ни на кого в зале, Дара подвела Аннушку к длинному столу с едой, взяла с краю два подноса и один сунула ей.
– Запасайся!
Обе начали выбирать еду на завтрак. Стопки тарелок громоздились на столе между блюдами, рядом с кувшинами сока стояли подносы с бокалами и кружками. Аннушка удивилась: на столе в основном были лакомства, которые обычно подаются на подростковых пати[13], но не одобряются взрослыми, – чипсы, кока-кола и пепси, сникерсы, соленые орешки и палочки, пирожные, шоколад и жвачка; и только в самом конце стола стояли подносы с дымящимися сосисками, блюда с колбасой и сыром, миски с мюсли, кукурузными хлопьями, хлеб, масло, фрукты, йогурты и молоко. Оглядев стол, Аннушка направилась именно туда.
Дара фыркнула:
– Ты что, собираешься завтракать, как примерная девочка?
– Я вчера так наелась сластей, что сегодня мне хочется обыкновенной овсянки или хлопьев.
– Ну смотри, тебе жевать!
Сама Дара набрала на поднос орехов, фруктов и целую гору сосисок.
– Ты станешь есть на завтрак сосиски? – в свою очередь удивилась Аннушка.
– Угу. Мы, хоббиты, как известно, любим плотно позавтракать. А что не съем сама, то отнесу Бильбо и Келпи.
– Неужели твой кролик ест сосиски?– Для Бильбо – фрукты, а сосиски любит Келпи.
– Ты шутишь? Лошади не едят мясо!
– А Келпи ест. Пойдешь со мной и сама увидишь. Ты тоже захвати что-нибудь для нее.
Аннушка послушно поставила на свой поднос еще одну тарелку и положила на нее несколько ломтиков ветчины, хотя подозревала, что Дара ее просто разыгрывает. Может, после вчерашнего ужина она хочет держать в Норке побольше серьезной еды?
– Бери какао! – кивнула Дара на поднос, уставленный перевернутыми кружками.
Аннушка взяла кружку, перевернула – и обнаружила в ней горячее какао.
– Как это? – удивилась она.
