– Как-как! – передразнила ее Дара. – Маленькое хозяйственное заклинание, чтобы какао не остывало.
Они еще взяли по стакану сока, и Дара повела Аннушку к пустому столику перед одним из каминов. Ну и странные же камины были в этом Каминном зале! Аннушка заглянула в узкое жерло и чуть не выронила поднос: в глубине камина, объятая языками огня, стояла привязанная к столбу женщина. Над топкой, освещаемая мятущимися языками пламени, горела надпись медными буквами «Брайди О Тул».
– Ведьма Брайди О'Тул из Айги! – весело сказала Дара, переставляя завтрак с подноса на столик. – Не бойся, Юлианна, она не живая. Это статуя ведьмы, которую быдлики сожгли на костре.
– За что ее сожгли?
– Да ни за что, просто из тупой зависти. Она держала кондитерскую и помогала горожанкам избавляться от надоевших мужей.
– Как она им помогла?
– Она пекла для них пирожки с отравой. Эти дуры сначала поизбавлялись от своих мужей, а потом вдруг раскаялись, признались сами и Брайди, бедняжку, заложили. Про нее есть лимерик:
Ведьма Брайди О'Тул из Айги дам учила, как печь пироги.
Но в костер залетела и слегка подгорела кулинарка О'Тул из Айги.
Аннушка поежилась, косясь на камин.
– Это тоже ты сочинила?
– Угу, еще на первом курсе; говорят, я лучше всех в Келпи сочиняю лимерики. А вон в том камине горит Анжела Лабарт из Франции, дальше – Анна Шлуттенбауэр из Германии, за ними горит леди Кер из Шотландии, а вон там полыхает горбатая старушка Элизабет Пленахерин из Австрии, – и добавила почему- то с гордостью: – ей было семьдесят лет, когда ее возвели на костер!
– Ужас какой! – Аннушка отвернулась от страшных каминов и принялась оглядывать зал. – Как-то странно сидеть за столом и есть, когда вокруг тебя горят люди, хоть и не настоящие.
– Предрассудки! – фыркнула Дара. – У вас дома что, новости по телевизору за ужином не смотрят?
– За ужином? – Аннушка хотела сказать, что бабушка предпочитает новости узнавать из газет, а телевизор они включают изредка, чтобы смотреть специальные передачи – православные, про путешествия и животных, изредка какой-нибудь хороший фильм. Но тут она вспомнила, что представляет в Келпи не Аннушку из Пскова, а Юльку с Крестовского острова, и поправилась:
– Да, у нас включают телевизор в столовой сразу перед тем как сесть за стол.
– И что, у вас в России не показывают в новостях трупы, раненых, кровь и всякое такое?
– Показывают, конечно.
– А когда ты смотришь, как выносят, например, носилки с убитыми и ранеными после теракта, у тебя что, аппетит портится?
– Я такое стараюсь не смотреть. Но я понимаю, о чем ты, Дара. Да, и у нас люди спокойно жуют, глядя на горящие машины, взрывы, на раненых и на трупы.
– Вот-вот. А это, между прочим, документальные кадры – там-то настоящие трупы, а не статуи, как вот эта – она кивнула на ровным пламенем горевшую Брайди О'Тул.
– Да, ты права, Дара. Получается жуткая вещь: телезрители ужинают, глядя на только что убитых и раненых. Но если бы они так делали в жизни, их бы назвали жуткими злодеями! Я тут чего-то не понимаю…
– Чего ты опять не понимаешь?
– Если убийство людей пропущено через экран, так что же, оно как бы и за убийство уже не считается? Можно глядеть на труп и чесать пятку, гладить кошку или жевать пирожок…
– Тебе на уроке людоведства миссис Балор объяснит, почему новости показывают именно в то время, когда люди обычно ужинают.
– Потому, что зрители в это время дома?
– Не-ет! Это для того, чтобы люди вместе с едой легче переваривали всякие злодейства и непотребства. Между прочим, там, на телевидении, полно наших работает. А ты ешь давай! Чего ты глаза на меня таращишь?
Аннушка опустила глаза в тарелку и начала есть кукурузные хлопья, а Дара принялась за сосиски. Только они занялись едой, как по залу пронесся шум. Аннушка оглянулась на дверь и увидела, как в зал величаво вплыла девочка удивительной красоты. У нее были огромные черносливовые глаза и смуглое личико с капризно изогнутыми пухлыми губами. Золотистое платье плотно облегало ее стройную фигурку, а с одного плеча падало легкими складками расшитое золотыми нитями и жемчужинками зеленое покрывало – индийское сари.
– Прибыла наша индийская принцесса, – фыркнула Дара. – Красотка, ничего не скажешь, но тупица редкостная. Хотя и не без магических способностей, – и она громко объявила на весь зал:
Появляется Лала из Дели:
как принцессу ее разодели.
Но в учебном процессе не помогут принцессе жемчуга и наряды из Дели.
Девчонки за столами громко и оскорбительно захохотали. Но горделивая Лала даже не повернула свою гладко причесанную головку, будто не слышала ни глумливого лимерика Дары, ни издевательского смеха келпинок. С невозмутимым видом она принялась накладывать на свой поднос пирожные с кремом и взбитыми сливками. Набрав их не меньше дюжины, она пошла от стола и, проходя мимо столика Дары и Аннушки, вдруг наступила на подол своего длинного сари, чуть не упала, неловко взмахнула рукой с подносом – и все пирожные полетели прямо в лицо Дары! Но Дара словно того и ждала; она отразила летящую в нее эскадрилью пирожных своим подносом – и вмиг лицо и наряд гордой индийской красавицы оказались сплошь заляпанными кремом нежнейших цветов. Принцесса опустилась на пол и громко заревела, стирая с личика крем краем сари. Девчонки в зале покатывались со смеху. Аннушка закусила губу от жалости и возмущения. Принцесса вскочила, отшвырнула загремевший поднос и убежала.
Из какого-то угла словно мыши выскочили боуги и принялись убирать остатки пирожных и вытирать заляпанный паркет.
– Вот так-то, – сказала Дара. – Пускай завтракает одна в своем Тадж-Махале.
– Она обиделась…
– Конечно!
– Это ты потому, что она так вырядилась?
– Да нет! Это нормальный наряд для Лалы, она ведь и в самом деле индийская принцесса.
– Ее не любят в школе?
– Здесь никто никого не любит, сколько раз тебе повторять? Все мы тут соперницы и конкурентки. Любовь – это для быдликов. Запомни: кто любит людей, тот не правит людьми.
Аннушка подумала, что сид Келпи – место суровое и не слишком приятное…
После завтрака они с Дарой вернулись в Норку.
Боуги-покемоны успели за это время застелить кровати, вычистить ящик Бильбо, прибрать комнату и уйти, унеся с собой весь мусор и грязную посуду.
Девочки накормили Бильбо фруктами. Потом Дара посадила его в корзинку, вручила Аннушке тарелки с угощением для Келпи, и они отправились кормить лошадку.
Через пустую гостиную девочки прошли в лифт. Только теперь Аннушка обратила внимание на то, что в лифте были две доски с кнопками – красная и черная. Дара показала на черную:
– Вот смотри, тут обозначены учебный и спальный этажи, библиотека, спортивный зал, бассейн и сад. Ты можешь нажать любую кнопку и ехать куда захочешь – никто не остановит. А вот эта доска особая, – она показала на красную доску. – Чтобы ею пользоваться, нужно знать специальный разрешительный код. Такой есть не у всех келпинок, а только у тех, кто уже допущен к занятиям на курсе БП.
– Что такое БП?
– Большой План. И больше не спрашивай, потому что все равно тебе никто ничего не скажет, пока ты сама не дорастешь до курса БП. Сначала ты должна пройти полный курс людоведения, а потом уже начнешь изучать Большой План. И где увидишь буквы БП, туда не суйся, а то угодишь под какое-нибудь
