с покойным проходит под аккомпанемент мажорных мелодий. Если в последнее путешествие снаряжают человека достойного, то и проводы его должны быть красивыми и пышными – с музыкой, пением, танцами, хорошей трапезой. Большое значение на Черном континенте придают не только оформлению, но и форме гроба, поскольку покойник в загробном мире должен быть «опознан» как в социальном отношении, так и в профессиональном. Для рыбака, например, гроб смастерят в виде рыбины, для крестьянина – какого-нибудь плода, домашнего животного или птицы, для торговца – в форме «макета» торговой лавки.
Интересно, что отголоски африканских погребальных традиций со временем дошли и до Американского континента. В городе Новый Орлеан – родине джаза – ни одни похороны не обходятся без оркестра, далекого от привычного нам траурного. Этот обычай прижился в городе благодаря креолам и темнокожим, для которых подобный похоронный церемониал был абсолютно естественным. До того момента, пока тело не придали земле, музыканты, отдавая дань скорби по умершему, исполняют протяжные мелодии, но как только могилу закапывают, оркестр тут же меняет тональность – гремят трубы, и музыканты, вспомнив какой-нибудь старый, добрый мотивчик, изо всех сил стараются порадовать присутствующих.
И, как ни странно, заражают своим веселым задором даже близких умершего, не говоря уж о многочисленных зеваках, специально собирающихся на траурной церемонии, чтобы в конце побывать на небольшом, но очень жизнерадостном концерте.
Современные исследования состояний анабиоза, вызванных переохлаждением, привели рациональных американцев к смелой мысли. Если полностью замерзшего человека удалось вернуть к жизни через 12 часов, а тритона, найденного в Гималаях, – через 2,5 тысячи лет, то не удастся ли победить смерть, «заморозив» желающих на сотню-другую лет? Возможно, за это время будет изобретен способ безопасной разморозки.
Первым отважился на «замораживание» 73-летний американский профессор психологии Джеймс Бедфорд. Из его тела откачали кровь, заменив ее специальным раствором, и поместили в капсулу, охлаждаемую жидким азотом. В специальных крионических центрах несколько сот человек из США и Японии в прозрачных капсулах, равно чуждые жизни и смерти, дожидаются будущего на тот случай, если наука сможет «подарить» им новую жизнь.
Профессор Пол Сигал пошел еще дальше: он разработал технологию, позволяющую почти мгновенно заморозить «клиента», часы которого сочтены. Сорок богатых французов не замедлили воспользоваться этим предложением. Каждый из них постоянно носит с собой карточку, на которой написано: «Я желаю, чтобы в случае моей скорой кончины тело мое было немедленно заморожено и сохранялось при возможно низкой температуре».
Стремление организовать похороны «по высшему разряду» порой превращает скорбный ритуал не просто в помпезное шоу, но и в шокирующее обывателей представление. На крупнейшей в Европе выставке погребального искусства Tanexpo (от греческого thanatos – «смерть»), которая в этом году в четвертый раз проходила в итальянском городе Модене, помимо вполне традиционных были представлены и такие странные экспонаты, как видеокамеры для установки внутри гроба, музыкальные статуэтки, исполняющие молитвы через определенные промежутки времени, и даже светящиеся в темноте надгробия. Определенным спросом пользуются и пиротехнические урны с прахом покойного, которые запускаются в воздух и взрываются, как фейерверки, мерцая на фоне неба и развеивая прах по ветру. А одна американская компания пошла еще дальше – она воплощает в реальность расхожее выражение «отправиться на небеса» и организует запуск капсул с прахом в космическое пространство.
Сторонники «зеленого» движения заботятся о чистоте окружающей среды даже в самые мрачные дни, когда наступает момент прощания с близкими. Они отказываются от всех излишеств, сопровождающих традиционный погребальный обряд. Массивным гробам из тяжелой плотной древесины они предпочитают более легкие деревянные, картонные, бамбуковые или изготовленные из любых других экологически чистых материалов, подверженных быстрому разложению. А вместо того чтобы сооружать надгробия, сажают на могиле дерево. Первое подобное кладбище в лесной зоне появилось в 90-х годах в Великобритании. Теперь таких в Англии уже больше сотни.
Прах усопших может послужить восстановлению не только земного, но и подводного ландшафта. В Америке придумали новую ритуальную услугу: из праха, перемешанного с бетоном, делают «шары» и опускают их в море в тех районах, где коралловым рифам грозит разрушение. В «шарах» есть специальные углубления, на которых, по мнению изобретателей «альтернативного» похоронного обряда, и будут селиться новые кораллы.
Василий Голованов
Избранное: Былые времена
Майским парижским утром 1924 года в семье армянских актеров, бежавших с родины от геноцида, родился мальчик Шарль. Его родители хотели отправиться в Америку и там попытать счастья, но пересечь океан им было не на что, и семья осталась в Париже, организовав небольшую актерскую труппу. Так началось «закулисное детство» будущего Азнавура, в котором о звездном часе на сцене разве что только мечталось. Сегодня французского шансонье знает весь мир.
Он так неподражаемо и искренне несет в себе французскую культуру, будто она передавалась ему предыдущими поколениями. О жизненном и творческом пути всемирно известного певца Шарля Азнавура, о любви и дружбе, о вечно юном Париже можно будет узнать из книги, которая в ближайшее время выйдет в издательстве «ВАГРИУС».
Мое первое появление перед публикой было чистой импровизацией. Никто не побуждал меня к этому. Родители, как и остальные армянские актеры, не могли подолгу оставаться вдали от сцены: они создали некое подобие труппы, которая как могла исполняла армянские оперетты. В дни спектаклей, не имея возможности нанять нам с Аидой (сестрой. – Прим. ред.) английских или шведских нянь, родители оставляли нас за кулисами без присмотра. Однажды вечером – мне тогда было около трех лет – незадолго до начала спектакля я приоткрыл занавес и оказался на сцене, лицом к лицу с публикой. И тогда мне пришло в голову прочитать какое-нибудь стихотворение по-армянски. Услышав аплодисменты, артисты запаниковали, решив, что публика недовольна ожиданием. Но кто-то из знакомых пришел за кулисы и успокоил их, рассказав о моем выходе, как еще об одном развлечении публики. Это было единственное в моей жизни выступление на сцене на армянском языке. Тогда я впервые получил удовольствие от аплодисментов. Теперь мне кажется, что в тот самый момент, выступая перед эмигрантской публикой на сцене зала «Научных сообществ», я подхватил вирус, от которого так и не сумел избавиться.
Не знаю, почему вдруг у меня возникла эта идея, но в один из дней 1933 года я, не предупредив родителей, решил взять в руки перо и предложить свои услуги г-ну Пьеру Юмблю, главному руководителю театра «Пти Монд», дававшего детские спектакли по четвергам и праздничным дням. Здравствуйте, орфографические ошибки! Но, в конечном счете, просьба была не о приеме во Французскую академию. Я с нетерпением дожидался ответа, который действительно получил и в котором было приглашение на прослушивание. Взял одну из партитур для пианино, разбросанных по всему дому, и попросил маму сопровождать меня. На свете нет ничего более ужасного, чем детские прослушивания. Особенно это было страшно для моей мамы, которую неожиданно поставили перед свершившимся фактом. Добравшись до места, она столкнулась со своеобразной фауной в лице болтливых мамаш, громкими и противными голосами повествующих каждому об одаренности и талантах их отпрысков. Мама не знала, куда от них деться. Я же впервые в жизни испытал жуткий страх перед выходом на сцену. Когда настала моя очередь, я дал пианисту свою партитуру, объяснил, что собираюсь делать и, отстукивая такт ногой, задал нужный
