– Просто машину оставил.
– Да ты посмотри, Малыш, на колесах грязь совсем свежая.
– Это же не грязь, Никита, это Пастух на скат помочился.
– Но проверить-то надо? А вдруг он здесь.
– Так иди.
Никита выбрался из машины, придерживая полы куртки, чтобы не распахивались.
– Как думаешь, Пастух, водила там?
– А где же ему быть? Наверное, пиво сосет.
– Думаешь?
– А что же ему еще здесь делать? Вчера нажрался, сегодня голова болит, ехать не может. Вот и завернул сюда здоровье поправить.
– Ладно, сейчас узнаем. Может пока в картишки перекинемся?
– Давай, – согласился Пастух.
Малыш вытащил из пластикового отделения нераспечатанную колоду карт, разорвал упаковку и быстро перетасовал.
– Дай-ка, – попросил Пастух и принялся возиться с колодой, манипулируя картами так, как это делает опытный фокусник. – Ты будешь сдавать или я?
– Ставим на кон по десять баксов?
– Давай для начала по десять. Снимай.
– Себе.
– Еще одну.
– Черт тебя подери, Пастух, опять ты выиграл!
– Ну, кто пойдет в забегаловку? – еще раз спросил и посмотрел на своих помощников Никита.
Те пожали широченными плечами, а Малыш сплюнул под ноги.
– Иди ты, Никита, у тебя лучше получится.
Никита кивнул и направился к забегаловке.
Толкнув филенчатую дверь ногой, – та пронзительно взвизгнула, широко открылась – Никита переступил порог.
Он оказался рядом с гардеробом, где на никелированном крючке пылилась старая потертая кепка с поломанным козырьком. Тут же у гардероба женщина в синем грязном халате и галошах на босую ногу большой тряпкой мыла пол. Она недовольно повернула голову и оценивающе посмотрела на вошедшего высокого мужчину в кожанке.
– Что, может быть закрыто? – зло спросил Никита. – А написано же – круглые сутки.
– Да нет, уже давным-давно открыто.
И наливают у нас с самого открытия. После ночного перерыва, так что, милый, иди.
– И что, людей немного? – спросил человек Гапона, глядя на открытую дверь в зал.
– Какие сейчас люди? Все соберутся к вечеру. Вот тогда тут будет все заполнено.
А сейчас шоферы, да пару мужиков из деревни.
– Понятно. Так, говоришь, водку наливают?
– Наливают, а то как же.
– Это хорошо, – буркнул Никита.
– Чего ж хорошего.
Он сразу же увидел того, кто ему был нужен. Никита и сам не знал, почему именно этот мужик на его взгляд в хромовых сапогах гармошкой и в галифе является водителем грязного «КамАЗа». Но что-то в нем было такое, что служило неопровержимым доказательством его принадлежности к шоферскому классу.
В зале придорожного кафе сидело еще мужчин шесть. Но Никита почему-то решил, что именно этот в хромовых сапогах гармошкой и является водителем «КамАЗа». Немного помедлив, вразвалку, уверенной походкой Никита направился к тому столику, за которым завтракал небритый мужчина лет сорока пяти.
– Здорово. Можно присесть?
– А?
– Присесть можно?
Небритый мужчина кивнул, подцепил рукой кусок вареной колбасы и даже не откусывая, целиком отправил его в рот и принялся жевать. Он ел так не потому, что спешил, а потому, что у него была такая привычка.
– Это твой «КамАЗ» на стоянке?
– А ты что, из ГАИ? – глотая колбасу, поинтересовался небритый.
– Да нет, не из ГАИ.
– Тогда зачем спрашиваешь?
– Дело у меня к тебе есть.
– Дело говоришь?
– Ну да, дело.
Водитель «КамАЗа» оглядел Никиту. С виду он выглядел мужиком солидным, но было в нем что-то от бандита, причем не от такого, которые грабят на дорогах и вытрясают деньги у пьяных, а настоящее, жестокое. И водитель «КамАЗа» насторожился.
– Сколько заплатишь?
– Много, – коротко сказал Никита и щелкнув пальцами, подозвал к себе деревенскую девчонку, которая работала официанткой в этом кафе.
– Пива мне пару бутылок, и холодного.
– А в бутылках у нас нет.
– Что, только разливное?
– Нет, у нас баночное.
– Тогда четыре банки.
Пиво появилось тотчас. Никита умело открыл одну банку и принялся просто-напросто выливать холодное пиво себе в рот, так и не ответив на вопрос водителя «КамАЗа».
Пока Никита пил пиво, водитель доел колбасу.
– Ну так что? – спросил Никита и легко, как скорлупу выпитого яйца, сжал банку.
– Сколько заплатишь и что за работа?
– Работа хорошая, не пыльная. Надо съездить в одно место, а потом в Смоленск. Займет вся эта работа часа четыре, от силы пять.
А заработаешь ты сто долларов.
– Сколько? – глаза водителя машины сузились и жадно сверкнули.
– Сто баксов, приятель. А если хорошо все сделаешь, то мы тебе еще накинем двадцатку.
Идет?
Водитель понял, что сейчас ему представляется возможность без труда заработать немногим больше, чем за месяц. И поэтому, для вида подумав, он сказал:
– Нет, давай так: сто баксов сразу и полтинник потом. Идет?
Он еще не представлял, что ему предстоит делать, но уже был согласен на все. Даже если бы ему предложили везти террористов на своем автомобиле, он бы согласился.
– Так куда надо ехать?
– Тут есть деревня, Большая Слобода называется, так вот, заедем туда, а потом в Смоленск.
– Это хорошо, – склевывая вилкой зеленые горошины с блюдца, пробормотал водитель, но вставать из-за стола не собирался, явно чего-то ожидая.
Никита сунул руку в задний карман своих джинсов и вытащил толстый бумажник.
Он развернул его, и водитель увидел, что в бумажнике лежит пухлая пачка новеньких долларов, никак не больше тысяч пяти. Одна из бумажек легла на стол, банкнота была почти такого же цвета, как и горошина на блюдце.
Рука водителя в темных пятнах солярки и мазута быстро накрыла банкноту. И словно бы к ней прилипла, перекочевала в глубокий карман галифе, – Когда едем? – водитель «КамАЗа» посмотрел на часы
