чувствуя, что рядом с ней идет настоящий хозяин жизни. Не такой, как ее прежний любовник, этот же действительно никого и ничего не боится. Она устроилась на заднем сиденье «мерседеса», Гапон опустился рядом с ней.
Ни куда они едут, ни что ее ждет дальше Анжелика не знала. Да это ее в общем-то и не волновало. В голове у нее роились мысли исключительно насчет развлечений, и чтобы ей не предложил сейчас Гапон, она согласилась бы.
Глава 19
Анжелика с Гапоном уже не один час отгуляли в ночном клубе, когда Борщев на такси подъехал к дому в безлюдном московском переулке. Первым делом, отпустив автомобиль, он посмотрел на окна квартиры.
«Темные. Спит она что ли? Или нет, ждет меня в темноте. Наверное, разделась. Лишь бы только, дура, душ снова не приняла, а то придется трахать ее безо всякого удовольствия. И почему меня так волнуют женские запахи?» – задумался Борщев.
Переложив свой чемоданчик в левую руку – правой приходилось придерживаться за перила, – уставший Борщев поднялся к двери квартиры, которую он все еще считал своей.
Его ничего не насторожило, вот разве что дверца щитка была приоткрыта. Он вытащил ключ и отпер замок.
Квартира встретила его тишиной и темнотой.
– Эй, Анжелика! – крикнул в глубину просторной квартиры Борщев, захлопывая дверь. – Ты где? Спишь, что ли?
Из комнаты он услышал легкий шорох и сладострастно повел плечами. Субботний день, которого его лишил Иваницкий своей поездкой в Москву, заставлял спешить. Он уже предвидел как страстно обнимет мулатку, как она проявит все свое искусство. О себе Борщев был высокого мнения – считал, что и Анжелика получает от него огромное удовольствие.
Все мужчины считают именно так, но большинство из ни ошибаются, оценивая свои возможности.
Подполковник Борщев шагнул в комнату и щелкнул выключателем. Каково же было его изумление, когда вместо мулатки он увидел верзилу, сидящего в кресле и целящегося в него из пистолета с большим глушителем. Большой пистолет казался в руках великана игрушечным.
Борщев беззвучно открыл рот и сделал попытку попятиться.
– Стой на месте, козел! – незлобно произнес охранник Гапона, которого Борщев видел впервые. – Повернись лицом к стене и расставь ноги.
Охранник, дождавшись, когда подполковник выполнит его приказание, лениво подошел к Борщеву и обыскал его. Завладев газовым пистолетом, он защелкнул наручники на запястьях Валентина Витальевича, заведя ему руки за спину, и указал на неприбранную скомканную постель.
– Садись, посиди.
Борщев никак не мог понять, кто этот человек и что ему нужно в его квартире. Куда подевалась Анжелика? – он растерянно смотрел по сторонам.
– Сиди и не верти головой, а то еще отвалится! Грохоту будет!
Борщев переминался с ноги на ногу и верзила, потеряв терпение, толкнул его в грудь.
Валентин Витальевич навзничь упал на кровать и больше не предпринимал никаких попыток сопротивления. Он решил, лучше лежать тихо, не двигаясь, за слова больно бить не станут, если, конечно, не грубить и не хамить. А такое желание после удара в грудь у него напрочь отпало.
– Кто вы такой? – замирая от ожидания, что сейчас на его голову обрушится удар, спросил Борщев, скосив глаза на странного субъекта, неизвестно откуда взявшегося в его квартире.
– Ты что, прокурор вопросы задавать? Лежи, козел безрогий!
Как ни странно, такой ответ Борщева несколько порадовал. Если бы его собирались убить, то сделали бы это сразу. А если громила вступает в разговор, к тому же в довольно словообильный, значит дела еще не так плохи, и он сможет выбраться живым из передряги.
«Вряд ли меня собрались ограбить рядовые бандиты», – решил Валентин Витальевич.
В квартире, как он успел заметить, все имущество оставалось в сохранности, ничего ценного не пропало.
'Наверное, это человек Гапона, – подумал Борщев. И тут ему пришлось поразмыслить. – Скорее всего, – думал он, – этот визит предупреждение за мой залет в милицию.
Решили припугнуть и только. Одно плохо – Гапон узнал о моей квартире, узнал об Анжелике. Этим я нарушил наш договор. Лишь бы Матвей Гаврилович не узнал о моей покупке на Кипре! Ну да ладно, что случилось, то случилось'.
И он осторожно поинтересовался:
– Вас Матвей Гаврилович прислал?
– А тебе какое на хрен дело? Может и Матвей Гаврилович, а может и Гаврил Матвеевич.
– Я его хорошо знаю.
– Я тоже кое-кого хорошо знаю, – ответил охранник, усаживаясь в кресло и принимаясь чистить ногти.
Он орудовал маленькой пилочкой для ногтей, найденной на столе, той самой, которой пользовалась Анжелика. При этом он сладострастно похмыкивал.
– А где хозяйка? – спросил Борщев.
– Тут один хороший человек, наш общий знакомый, ее оттрахал и увез с собой. И самое интересное то, что она даже не сопротивлялась.
Борщев судорожно подумал:
«Какой же я дурак, что не сделал ноги раньше!»
И тут его взгляд упал на испачканную телефонную трубку, которая лежала на еще влажной простыне. Большой фантазии, чтобы представить себе картину недавнего разгула, не требовалось. 'Вот она, жадность-то! – глотая слюну, подумал Борщев. – Ведь месяц назад или два я преспокойно мог собрать вещи и смыться за границу. Паспорт есть, деньги тоже… Чего мне не хватало?
Сдался мне этот долбанный полигон! Да и мулатку бросил бы здесь вместе с квартирой.
Что я себе другую бабу не нашел бы? Еще лучше отыскалась бы!'
Но теперь ему ничего не оставалось, кроме как покориться чужой воле. Самым страшным и пугающим была неизвестность. Охранник продолжал заниматься своим делом – подпиливал ногти и сдувал пыль с пилочки. Было видно, он никуда не спешит.
Раздался телефонный звонок. Звенели одновременно и подставка от телефона и сама трубка. Брать трубку охранник побрезговал, поэтому подошел к основанию телефона и нажал кнопку громкой связи. В комнате зазвучал спокойный голос Гапона:
– Приехал козел?
– Да, приехал. Лежит себе смирненько, посапывает, вопросы ненужные задает.
– Ну поговори, поговори с ним, нечего ему скучать. А я часика через два подъеду. Да и не забудь сказать ему, что приеду с его бабой.
– Скажу, то-то обрадуется!
Из динамика послышался смех Анжелики.
Борщев заскрежетал зубами. Он и сам не подозревал, что этот смех вызовет в нем такую ярую злость. Теперь он ненавидел Гапона так, как может ненавидеть только сильно униженный человек. Но это было только начало падения. Подполковник Борщев прекрасно знал, Гапон умеет унижать, умеет заставлять покоряться своей воле.
Охранник хмыкнул и посмотрел на своего пленника. Тот казался ему жалким и раздавленным, как червяк, не способным оказать ни малейшего сопротивления, хоть ты садись на него и сиди, а он и слова не скажет. А может и поинтересуется участливо:
