— А-а-а! — закричал «колобок», увидев подошедшего мужчину, лет пятидесяти. — Димедрол! Ну как, нашлась пропажа?
— Да черта с два. Но я того гада и под паранджей узнаю.
Все за столом, кроме оператора АРСН, знали, о чем идет речь. Жена Дмитрия, то есть Димедрола уехала на пару дней в командировку и Дима, открытая душа, пользуясь поводом своего собственного дня Ангела, пригласил к себе домой друзей, которые в данный момент почти все сидели здесь, за столом. Ну присели, поздравили и, чего уже мудрить? — стали пить. И только один человек был никому не знакомый. Все думали, он родственник именинника. Но этот псевдородственник просто упал на хвост добродушному Димедролу, рассказал какую-то чушь о жизни и ее предательском содержании и таким образом оказался со всеми за столом. Надо сказать, что Дима тоже не баран, по части незнакомой братии, но этот парень сбил его с толку знанием имен и, якобы, знакомством почти со всеми подолянами, которых знал именинник. Таким образом никто на него не обращал внимания, считая своим. Такая вот веселая история. Ближе к вечеру, гость удалился во тьму ночи и больше его никто не видел. Как не видели больше раритетного, старинной работы, кинжала византийского происхождения, который лежал в открытом сейфе, как рыба в дырявом мешке. Подарок покойного деда.
Шум и разборка после такой подлой кражи были большие. Взбешенный Димедрол в первые часы подозревал всех, но вскоре в памяти всплыл никому не ведомый гость, его ранний уход с почти трезвой головой и все части мозаики, воспроизводящей Димедролово гулянье, встали на свои места. Вор был определен.
«Дима. Димедрол. Любитель антиквариата». — «Очень приятно, Гриша». Любитель антиквариата пробурчал что-то по поводу издевательской фразы о его любви к антиквариату и умолк. Выпили еще.
Никто на Григория внимания не обращал — свой парень, чего уж тут... Пили водку, пили пиво... Все за столом были свои и пьяная, расслабляющая волна заполнила все помещение, гудевшее как улей своими специфическими звуками.
К столу подошла дама. Поговорила недолго о чем-то с Сашей Длинным, который похож на немца. Поговорила с «Колобком». Ушла. «Вера, завтра в девять», — прокричал вслед Длинный. Разговоры в баре, тем временем, достигли своего апогея. Пьяных пока еще не было и происходило вполне человеческое общение.
«Привет, Доктор!..» «Француз вообще пить бросил. Сталлоне за горло взяла...» «Димедрол, дай сигарету...» «Седой так и не появляется с того дня.» 'Шампиньон купил японца. «MAZDA — 626», три года — «Лаве то откуда?» — «Что-то провернул под Чернобылем. По моему цветмет сдали.» «Таня! Где пельмени!!!» «Длинный всю ночь спал на кладбище...» «Олег, когда придешь делать телевизор?» — «Выбрось его в мусорник, я еще доплачу.» «Моня бросил пить...» — «Что? Ха-ха! Новый анекдот: Моня бросил пить, ты слышишь?» «Успокойся, найдем твой кинжал...» «У Философа башня едет, когда переберет.» — «А у кого она стоит?» «...И тогда они стали красить холодильник...» «Самая народная украинская фамилия — ПОПУСТИЛО...»
К столику подошел человек, сильно напоминающий архитектора в отставке. На нем были очки в золотой оправе и длинный, черный, до пят плащ. Он был средних лет, грустно — серьезен и молчалив. Стула не было и он стоял.
— А! Серега! Где пропадал? Садись. Да сюда, сюда... Познакомься — Гриша. Едет в Бангладеш на уборку винограда, — продолжил серию знакомств «небритый колобок». — А это — Шампиньон. Наш штатный архитектор. Спроектировал почти половину Подола. Ну, может немного меньше. Виноград из Бангладеш! Каково, Серега!
— Правда, старина? — спросил грустно Шампиньон.
— Да, вроде, правда, — уклончиво ответил Гриша.
— Нормально.
— А где тачка? — спросил Саша «небритый колобок».
— Тачки нет.
— Совсем?
— Совсем. Француза не видел?
— Он и Сталлоне в Париже. Ноги парят.
— Ну, ну... Старина, налей сто грамм.
— Сейчас... Длинный, давай по сто.
Архитектор молчаливо глядел куда-то вдаль.
Дверь забегаловки открылась и вошло несколько человек. Не совсем типичных для постоянного контингента. Подошли к стойке. Один — негр, черный как гуталин. Двое корейцев или китайцев и один, похоже, турок — усы до плеч. Все четверо здоровые как буйволы. Может спортсмены, может бандиты. А может быть и то и другое. С ними затесался наш, светленький, с бегающими глазками. «Сутенер, паскуда», — подумал Чеченец. Таких он видал. Стал разглядывать выстроившихся у стойки нерусских. Неожиданно заметил, что за его столиком — гробовая тишина. Все смотрели в потолок, Димедрол сидел опустив голову.
— Это он, паскуда, — в пол голоса проговорил Дима — антиквар.
Компания иностранных граждан купила две бутылки коньяка и стала искать место, где присесть. Все они были уде достаточно навеселе и судя по одежде и деньгам, гулять бы им не у «Дяди Вани», да видать приехали ночной Подол поглядеть, где доллар стоит в двадцать раз дороже, чем у них дама, где- нибудь в Сан-Франциско, Сеуле или Новой Византии. Неожиданно освободился соседний стол. Шесть парней, переговорив по мобильному телефону, резко удалились, оставив все на столе. Четверо нерусских и один непонятно кто, заняли их место. Мигом примчалась официантка и собрала все, что осталось от ушедших.
Иностранные туристы заказали закуску, — лимоны и апельсины, — разлили коньяк и выпили по рюмке.
— Игорьек, — сказал усатый турок нашему, сбегающими глазками. — Если это то, о чем я тебя просил, то десять процентов премии сверху. За оперативность и... как ее... удачу!
Соседний стол глухо молчал и слушал. Молча и выпили.
— Аттар, — проговорил Игорек. — Сталь та, что ты просил. Я ее пас два месяца. Можешь не сомневаться. Рисунок тот? Тот. Двенадцатый век, 1132 год. Хороший год, Аттар?
Димедрол скрипуче прошептал.
— Мой кинжал. 1132 год вырезан на клинке.
— Так будем бить по дыне? — шепотом стал уточнять «небритый колобок».
— Подожди, рано.
Все молча выпили еще. Выпил, предчувствуя события известного характера, и оператор АРСН.
— Давай подождем до утра, Игорьек, — сказал усатый. — И будет справка с печатью, как у вас говорят. У нас в Гамбурге верят справкам. Ха-ха! — Огляделся. — Гуд гаштет! Спокойный.
— Немец! Вот черт, никогда бы не подумал, — тихо сказал Саша Длинный. — А эти кто — тоже немцы?
— Да там немцев то почти уже не осталось, — сказал Олег, похожий на поляка. — одни чурбаны да шпрехен зю дойчи.
Димедрол сидел опустив голову, подперевшись руками. Встал. Повернулся к Игорьку и спросил.
— Игорь! И где же это ты, дружище, пропал? Мы тебя ждем, ждем, а ты все никак не идешь. Взял кинжал на сутки, под честное слово, а сам слинял?
Нерусские ошеломленно глядели на Димедрола. «Игорек» побелел.
— Да только я же дал тебе лажу. ЛАЖУ. Не Византию, как ты думал, а тульскую поделку, туфту. А ты этой туфтой разводишь людей? — Он посмотрел на турка. — Так пусть эти люди лучше ко мне обратятся, чем платить тебе еще сверху десять процентов за кусок железяки 21 века.
— Что это он говорит? — уставился негр на турка. Турок стал смотреть взглядом удава на посредника.
— Чего молчишь, Игорек? Или ты думал двенадцатый век, так запросто, из открытого сейфа увести? Да я его специально открыл. Лох ты поганый. Уловил?
