припухшие.
Варвара присела на корточки, отчего половицы под ней скрипнули.
— Пошли, — сказала она, — чаю попьем. У нас гости — ветеринар Кологреев, представляешь? У которого жаберная гниль.
Лера не ответила.
— Слушай, — неуверенно сказала Варвара, — если ты из-за Анджея…
Лера распахнула глаза и равнодушно уставилась на нее.
— Что?
— Ну… так он, может, нарочно… тебя позлить хотел… или…
— Не понимаю о чем ты, — холодно сказала Лера, — у нас с Анджеем прекрасные отношения. Прекрасные. А ты уже и обрадовалась! Что ты суешься во все, ну что суешься… обидно, да, что никто и за женщину тебя не считает? Еще бы — да ты на себя погляди!
— Да ты чего? — остолбенела Варвара.
Она закусила губу. Руку аж свело — ударить бы с размаху в это белое, тонкое лицо…
— Значит, верно, — удовлетворенно проговорила Лера. — В самую точку!
Варвара развернулась и слепо протопала обратно по лестнице. Глаза щипало.
— Так она чего? — спросил снизу Пудик.
— Ничего, — шмыгнула носом Варвара. — Сейчас спустится.
— А ты чего?
— Ничего.
Она плюхнулась на стул и придвинула кружку с чаем. Рядом Кологреев шумно прихлебывал из блюдечка.
Высоко держа голову, спустилась по лестнице Лера, сказала в пространство доброе утро!, уселась за стол. Кологреев поглядел на нее одобрительно.
— Аккуратно у вас тут. Молодцы, девки! А то тут уж почитай лет десять никто не живет. Прибрались на славу — картину, вон, повесили.
— Это я, — расцвела Лера, — чудное полотно — не хуже, чем Рокуэлл Кент!
Варвара сидела, опустив голову, разглядывая черную трещину на столешнице. Да что на всех нашло, гадала она, пытаясь проглотить комок в горле. Разреветься и выскочить из-за стола было бы уж совсем обидно. Краем глаза она заметила недоуменный взгляд Артема, обращенный в ее сторону, но упорно продолжала сопеть и таращиться в стол.
— У вас все в порядке, Варя? — спросил Меланюк.
— А то, — мрачно сказала Варвара.
Меланюк, нахмурясь, перевел взгляд на картину.
— Знакомое, вроде, место. Это здесь такое озеро?
— Как же, — солидно отозвался Кологреев, — Ветхое озеро называется. Дурное место…
— Почему — дурное?
— Да так, — Кологреев неопределенно пожал плечами. — Картинку, значить, хозяйскую повесили. Красивая картинка. А только я бы ее в доме вешать не стал.
— Так ведь спросить и некого, — заметил Пудик, — хозяина-то нет.
— А съехал он, — нахмурился Кологреев, — Нешто стал бы он тут жить после всего? Сразу и съехал.
— После чего? — удивился Пудик.
— Так ведь волк семью его зарезал, — пояснил ветеринар.
Варька, наконец, проморгалась и недоуменно уставилась на Кологреева.
Тот, явно довольный произведенным впечатлением, размешивал в кружке пятый кусок сахара.
Пудик скептически хмыкнул.
— Прямо тут? Во дворе что ли?
— Отчего тут? В лесу, у большой вараки. Жену и двух дочек.
— Давно? — быстро спросил Меланюк
— Я ж говорю — лет десять тому… или восемь — кажись, то лето тоже на високосье пришлось.
— Ничего об этом не слышали, Игорь Оскарович?
У Шерстобитова загорелись глаза. Он, наверное, думает, что это не волк никакой — сообразила Варвара. Думает, это пришельцы — они, вроде какие-то пробы тканей берут, что-то такое в газетах было. Ну и сволочи же они после этого!
Меланюк покачал головой.
— Нет. Должно быть, это уже после нас.
— А Иван-то ничего не сказал! — заметил Пудик.
Он, должно быть, полагал, что Кологреев просто любит приврать — для пущего эффекта.
— А он об этом не любит. Хоронить-то кто помогал? Домовище сколачивал — хозяин-то не в себе был… и молчал все, молчал… так и уехал — молча.
— А волк — убили? — деловито вмешался Шерстобитов.
— Не… так и ушел. Из Чупы приезжали, весь лес прочесали. Егеря, охотники…
— Ага, — кивнул самому себе Шерстобитов и достал из кармана штормовки новенький блокнотик.
— Чего пишешь? — дружелюбно поинтересовался Кологреев.
— Фиксирую. Любое аномальное явление подлежит регистрации. Иначе — как работать?
— А! — сообразил Кологреев, — так вы из этих… тарелочников! То-то я смотрю, с рамками шастаете! Я думал — золото ищете, они тоже с рамками, искатели эти. Только слышь, друг, пустой это номер — волк их порвал, говорю тебе. Я сам тела осматривал.
— Вот она, — кивнул Шерстобитов на Варьку, — тоже вчера что-то видела.
— Ну, так мало ли, — застеснялась Варвара.
— Лера подтвердит.
Варвара вновь уперлась взглядом в стол.
— Значит, это не волк, — уверенно сказал Шерстобитов, — ни один волк не проживет так долго. Это нереально.
— А пришельцы — реально? — спросила Варвара изо всех сил нормальным голосом.
— Почему нет? — заступился за Шерстобитова Кологреев, — вот пару лет назад какие-то байдарочники стояли, так они в инспекцию прибежали, глаза выпучены, сами аж трясутся — ужас, говорят, чего деется!
Шерстобитов деловито строчил в блокноте.
— И что это было?
— А как, значит, стемнело, — жутким голосом сказал Кологреев, — сидят они, значит, у костра, и тут видят — по тому берегу идет кто-то. И не идет даже, а как бы плывет.
— В человеческий рост? Выше? Ниже?
— Выше, а как же. И голова такая — трубой. Темная голова, глаза горят только. Как две плошки горят!
— Ведроподобная голова, так. Обычное явление — в Пермской зоне таких неоднократно наблюдали. Действия объект производил?
— Какие действия? Шел себе и шел. Они как увидели, свернули палатку, и ходу. Заночевали в деревне, а утром и съехали. Байдарки, и то бросили. Ботик как раз завернул… Так они погрузились и съехали.
— Эмоциональная реакция имела место, так?
— Чего?
— Они ощутили что-нибудь? Почувствовали?
— А! Испытали необъяснимый страх…
