они там собираются. Я подумал… Они ведь где-то правы, Лесь, разве нет?
— Может быть… по-своему.
— Говорят, он гений…
— Кто — Бучко?
Все они гении, мать их. Непризнанные, но гении.
— Да нет же, — терпеливо пояснил Себастиан, — Шевчук. Он у себя на станции… такую, знаешь, лабораторию развернул — в Верхнем Городе такой нет. Вот только… почему он говорит, Адам, что мы своровали вашу культуру… как… — он помялся, потом с трудом выговорил, — как обезьяны.
Я тоже вздохнул. С тем, что его сородичи — кровопийцы и эксплуататоры, он, похоже, готов был согласиться. А культуру воровать ему, дурню, уже западло.
— Он не так уж и не прав, знаешь ли. Скорее всего, вы и вправду переняли человеческую культуру — везде, где появлялись. Победители всегда присваивают культуру побежденных.
— Это… обидно, — заметил Себастиан.
— Почему? Это — универсальный механизм… против него не попрешь.
— Получается, если бы не вы, мы тоже смогли бы…
— Это система взаимных ограничителей, Себастиан. Мы не дали вам развить свою культуру точно так же, как вы помешали нам развить свою технологию. Уж не такие мы неспособные к технике, как вам это кажется… Обошлись бы и без постоянного контроля. Без лицензирования. Ну, может, наделали бы больше ошибок… экспериментировали бы больше…
— Выходит, если бы вам была предоставлена полная свобода…
— Или вам… кто знает? Говорю тебе — это обоюдный процесс. Победитель тоже находится в плену у побежденного. Нас уже нельзя разделить — цивилизация не слоеный пирог, Себастиан. Она — монолит.
— Но если бы вы были одиноки…
— Но ведь мы не одиноки. Да и… Ты бы хотел жить в мире, где не было бы людей, а, Себастиан?
— Нет! — горячо сказал он.
Я вновь подумал о Киме. Интересно, что у него в конце концов получится? Мы — изобретательны. Они — консервативны. Если бы не они, если бы человечество ничего не сдерживало… Кто знает — быть может, мы бы еще в этом веке вышли к звездам. Расселились бы по Вселенной. Нас, опять же, было бы больше — гораздо больше… Еще один разумный вид — мощный сдерживающий фактор, даже при том, что пищевые базы в общем и в целом у нас разные. А не будь грандов, весь мир принадлежал бы нам, не был бы чужой вещью, которую из милости дали бедному родственнику — попользоваться.
Рыбы. Все дело в проклятых рыбах: если бы в австралийские реки не поперли рыбы с шестью плавниками, не заселили бы сушу Австралии шестиногие позвоночные, не развился бы из тамошних однопроходных этот странный однополый вид… Ведь на любом другом континенте, при нормальной пищевой конкуренции грандам с их вегетарьянством, с их дурацкой физиологией ничего бы не светило. Австралия до сих пор закрыта для посещений, что там, на исторической родине, с ними приключилось, так до сих пор и не понятно. Но те гранды, что успели в незапамятные времена перебраться через воду, были уже достаточно могущественны, чтобы прижать примитивное человечество к ногтю. Или, по крайней мере, занять внутри него ключевые позиции. Случайность… Надо будет с утра позвонить Киму, подумал я.
В Верхнем Городе, казалось, и дышалось легче… Стекла в телефонных будках стояли на своих местах, стены домов белели свежей штукатуркой…
— Стоп. Вот здесь.
Себастиан расплатился с шофером и тоже стал вылезать из машины.
— Ты что, — удивился я, — прогуляться решил?
— А можно я с вами? — жалобно сказал мажор. — Ночь ведь уже… если я заявлюсь в такое время, мне родитель шею свернет… а с утра я придумаю что-нибудь.
Я вздохнул. Улица была совершенно пуста, дома чернели слепыми окнами, лишь на перекрестке светилась одинокая будка постового, да манекены таращились с ближайшей витрины… Будь Валька дома, уж она бы мне показала — мало того, что сам среди ночи приперся, да еще и мажора с собой притащил… но я на время был свободным человеком, что хочу, то и делаю…
Себастиан нес картину на вытянутых руках, словно она была стеклянной.
Консьерж дремал в своей каморке, но я подумал, что у Себастиана хватит ума и у самого включить подъемный воздуховод. И ошибся — он тут же решительным шагом направился к лестнице. Сначала я решил, что это он из-за картины, но потом сообразил, что малый опять борется за равноправие…
— Не на то ты силы расходуешь, приятель, — сказал я.
Он важно ответил:
— Большое начинается с малого.
Ну что ты тут скажешь?
Я отпер двери и нащупал выключатель в прихожей.
— Ладно, входи.
— Так вы один живете? — удивился Себастиан. — Я думал…
Он замолчал и смущенно захлопал глазами. Уж не знаю, какие журнальчики они читают, эти их подростки, но, по-моему, они нас явно переоценивают…
— Жена и сын в деревне… На лето отправил.
— А-а… — неопределенно протянул Себастиан.
— Ванная направо по коридору. Туалет рядом. Я тебе в комнате сына постелю — уж как-нибудь устроишься. Есть хочешь?
— Нет-нет, спасибо, — торопливо сказал мажор, — я лучше чаю.
— Я ж тебе мяса не предлагаю. Там вроде бананы были, в холодильнике…
И понял, что сам он в холодильник не полезет.
Мы пугаем их гораздо больше, чем они — нас, подумал я. Все в нас их пугает… И всеядность. И кровожадность. И неистребимая сексуальность, пронизывающая всю нашу культуру… И буйство воображения… И способность с невероятной легкостью, по-обезьяньи, перенимать все их технологические достижения… Пугает… и влечет одновременно… Мы для них — что-то вроде страшной детской сказки… запретный плод.
Я выложил фрукты на стол в кухне и проверил, не оставил ли я на виду что-нибудь этакое… В быту мы не слишком пересекаемся — официальные приемы не в счет, — и оно, пожалуй, к лучшему. Давно прошло то время, когда мажоры ходили в народ… Нелегко же им, бедным, приходилось.
В ванной шумела вода.
— Там полотенце в полосочку, — крикнул я ему, — оно чистое. Только сегодня повесил.
Себастиан осторожно выглянул из ванной.
— У вас все как у нас, — сказал он, — ну, почти все.
Я неуверенно хмыкнул.
— Кино, что ли не смотришь? Или там сериалы по телику?
— Ты про второй канал? — Он покачал головой. — Родитель не любит. Говорит, там одна сплошная пошлятина…
— Может, по-своему, он и прав.
Он нервно оглянулся, решил, что все в порядке, и неловко уместился за столом.
— Вот ты скажи, — обратился он ко мне, одновременно очищая банан, — ты ведь встроился в систему. Живешь в Верхнем Городе… Неужто ты всем доволен?
— Почему? — устало сказал я. — Найди мне идиота, который всем доволен…
— Но если ты понимаешь, что что-то не так… что надо менять…
— А ты, выходит, знаешь, как надо? — спросил я. — И меня, пожалуйста, не приплетай.
— А зачем в Нижний ходил?
— Попросили.
Ким теперь мне по гроб жизни… надо же, так подставить человека…
— Когда я был маленький, — оживленно разглагольствовал Себастиан, — мне казалось, что все так
