благовоспитанна.
— Благовоспитанна, — повторила я.
— Мой последний сосед по комнате держал на столе большой словарь.
— Ты снова начал читать книги, — сказала я.
Он опустил голову, изображая сокрушенный стыд, потом закатил глаза и ухмыльнулся. Такая смесь стыда и невероятной умилительности заставила меня засмеяться.
— Не могу я давать кровь и заниматься сексом двадцать четыре часа в сутки. А телевизора в Цирке Проклятых нет.
— А если бы был? — спросила я.
— Я бы все равно читал, но никому не говорил бы.
Я обняла его за плечи:
— Не волнуйся, я твою тайну не выдам.
Дэниел обнял его с другой стороны и добавил:
— Никому ни слова не шепну.
Мы пошли к джипу рука об руку.
— Вот если бы Анита была в середине, было бы куда лучше, — сказал Джейсон.
Дэниел остановился. Я отодвинулась от них.
— Джейсон, ты никогда не знаешь, где остановиться.
Он кивнул:
— Чего не знаю, того не знаю.
К нам подошел Ричард. Он попросил Дэниела подойти к матери, и Дэниел не стал спорить. Джейсона он послал к машине, и Джейсон тоже повиновался. Я осталась, глядя в его вдруг посерьезневшее лицо, гадая, что он прикажет мне, и готова была ручаться, что уж я-то спорить стану.
— Что случилось?
— Я должен поехать с Дэниелом и мамой, чтобы ее успокоить.
— Я слышу «но», — сказала я.
Он улыбнулся:
— Но сегодня ночью произойдет церемония представления моей лупы. Это обычай — когда две стаи вместе встречают полнолуние, они должны быть официально представлены.
— Насколько официально? — спросила я. — У меня нет с собой платья для приемов.
Он улыбнулся еще шире, той же чудесной улыбкой, что его мать. Заразительной улыбкой.
— Не в этом смысле официально, Анита. В смысле обрядов, которые необходимо соблюсти.
— Обрядов — каких? — Даже для меня мой голос прозвучал подозрительно.
Он обнял меня вдруг — непроизвольно, не как любовник любовницу, а жестом, который говорил: «До чего ж я рад тебя видеть!»
— Я скучал без тебя, Анита.
Я оттолкнулась от него.
— Я высказала подозрительное замечание, а ты в ответ говоришь, что без меня скучал. Не понимаю я тебя, Ричард.
— Я тебя всю люблю, Анита, даже твою подозрительность.
Я покачала головой:
— Ричард, давай к делу. Что за обряды?
Улыбка увяла, веселье исчезло из его глаз. Вдруг он стал грустен, и мне захотелось вернуть его улыбку, его веселье. Но я не стала этого делать. Мы уже не были вместе, и он встречался с этой мисс Шаффер, ковбойской шлюхой. Не понимаю я этого и не хочу понимать. Бетти озадачила меня еще больше, чем Люси.
— Я должен на некоторое время уехать с мамой и Дэниелом. Джемиль и Шанг-Да объяснят тебе, что ты будешь делать сегодня в качестве лупы.
Я покачала головой:
— Один из телохранителей останется с тобой, Ричард. Мне не важно, кто из них, но один ты не уедешь.
— Мама не поймет, зачем мне сопровождающий — не член семьи.
— Кончай строить из себя маменькиного сынка, Ричард, мне на сегодня уже хватило Дэниела. Объясняй как хочешь, но один, без охраны, ты не уедешь.
Он поглядел на меня, и это красивое лицо стало суровым и надменным.
— Анита, Ульфрик — я, а не ты.
— Да, Ричард, ты Ульфрик. Ты командуешь, так командуй с умом.
— Что ты хочешь этим сказать?
— То, что если плохие парни встретят тебя сегодня одного, они могут не захотеть ждать и гадать, уедешь ли ты завтра. Кто-нибудь может подсуетиться и попытаться тебя свалить.
— Если это не будут серебряные пули, мне ничего не сделается.
— А как ты будешь объяснять маме, почему ты выжил после выстрела из дробовика в грудь? — спросила я.
Он глянул на Дэниела.
— Да, ты сразу переходишь к сути дела.
— Экономит время.
Он снова повернулся ко мне. Глаза его потемнели от гнева, лицо вытянулось.
— Анита, я тебя люблю, но иногда ты достаешь меня до печенок.
— Это не я тебя достаю, Ричард, по крайней мере в этом вопросе. Ты боишься до дрожи, как бы Милая Мамочка не узнала, что ты оборотень. Она подумает, что ты — чудовище.
— Не называй ее так.
— Извини. Но все равно это правда. Я думаю, ты Шарлотту недооцениваешь. Ты ее сын, и она тебя любит.
Он упрямо мотнул головой.
— Я не хочу, чтобы она знала.
— Ладно, но выбери телохранителя. Можно сказать маме, что он едет с вами на случай осложнений с полицией. Тем более что это правда.
— В определенных пределах.
— Самая лучшая ложь всегда хоть отчасти правдива, Ричард.
— Ты куда лучше меня умеешь врать, — сказал он.
Я стала искать оттенок злости в этих словах, но его не было. Просто констатация факта, от которой глаза Ричарда стали пустыми и печальными.
Я уже устала извиняться и потому не извинилась.
— Ты не хочешь взять легковушку? А я отведу внедорожник к пансионату.
Он кивнул.
— Я возьму с собой Шанг-Да. Он не очень тебя любит.
— Я думала, он стал лучше ко мне относиться после сегодняшней драки.
— Он все равно считает, что ты меня предала.
Эту тему я даже затрагивать не хотела.
— Ладно, я возьму с собой Джейсона и Джемиля. Они меня по дороге поучат этикету вервольфов.
— От Джейсона толку будет мало. Он никогда не был членом здоровой стаи.
— То есть? — спросила я.
— Поскольку наша прежняя лупа была такой садистской сукой, мы все друг друга боялись. В нормальной стае куда больше прикосновений, члены стаи держатся друг с другом свободнее.
— Прикосновений? Каких?
Он улыбнулся почти печально:
— Поговори с Джемилем. Он тебя научит, а заодно и Джейсона.
Кажется, он это заранее обдумал.
