короче, чем были на самом деле. Интересно, кто заплетает ему волосы, если никто не может смотреть ему в лицо?
– Она закрыла глаза, – сообщил Айслинг.
– Готорн, срежь ей веки. Потом отрастут.
Она поступила так, как я рассчитывала: при первом прикосновении ножа открыла глаза. Она моргнула, и Готорн убрал нож. Ее взгляд двигался вверх по телу Айслинга, словно притягиваемый магнитом. Я определила по выражению глаз момент, когда она увидела его лицо. Шок преобразил ее черты. Вид у нее был испуганный, словно она смотрелане на изумительную красоту, а на жуткое уродство.
Готорн отвернулся. Лорд Киеран – тоже. Только Кристалл продолжал смотреть в лицо Айслингу, не моргнув глазом. Он улыбался, словно видел что-то чудесное. Белоснежная кожа наполнилась сиянием, один этот взгляд пробудил его магию. Только когда в его волосах радугами заиграли краски, он отвернулся, будто не в силах больше вынести такое зрелище.
Меланжель закричала, и это был вопль невозместимой утраты. Эхо крика затерялось в каменных стенах, и ее глаза наполнились... любовью. Адайр ошибался, это было не только вожделение. Ее глаза горели слепым обожанием первой подростковой любви или любви новобрачных в идеальный медовый месяц. Она смотрела на Айслинга так, словно в нем для нее заключался целый мир.
Меланжель никогда не любила Айслинга и почти с ним не общалась. Сейчас же она смотрела на него, как цветы смотрят на солнце, и меня от этого затошнило. Мне не нравилась Меланжель, но это было... неправильно. Если от этого нет лекарства, то я совершила с ней нечто гораздо худшее, чем все пытки, какие я могла изобрести. Безнадежно, всепоглощающе любить того, кто тебя ненавидит... Даже в Дантовом аду не было такого наказания для грешников.
Холод, видимо, это понимал, потому что поторопил Айслинга:
– Начни допрос.
– Почему вы напали на Галена?
– Чтобы его убить.
Может, она была не настолько околдована, как казалось.
– Почему вы хотели его убить?
– Потому что принц Кел не хочет, чтобы Мередит с ним спала.
– А почему он этого не хочет?
Меланжель с силой потрясла головой, словно надеялась прочистить мозги.
Айслинг опустился на колени, приблизив к ней лицо.
– Почему Кел хочет удалить Галена из постели Мередит?
Она зажмурилась.
– Нет, – прошептала она, – нет.
– Ты не сможешь изгнать меня из своей памяти, Меланжель. Ты меня увидела. Этого уже не изменить. – Это был всего лишь шепот, но он будто прополз по моей коже. Я задрожала – а ведь это было направлено не на меня!
Холод прошептал мне на ухо:
– Когда-то она владела сходными силами; она может быть устойчива к его чарам.
– Она могла убивать прикосновением...
– А как заставить мужчину к себе прикоснуться? Заставив себя пожелать.
Звучало логично, хотя Меланжель вообще-то хватило бы и одной красоты, без колдовских ухищрений.
Айслинг наклонился к ней, и я подумала, он ее поцелует, но она попятилась назад, пока не натолкнулась на меч Готорна.
– Не трогай меня, – прошептала она.
– Ты сказала, что моя власть ослабела, Меланжель. Отчего же бояться моего прикосновения, если я – лишь призрак того, кем был? Почему Кел хочет убрать Галена из постели Мередит? – Он взял ее лицо в ладони, и она закричала, хоть и не от боли. – Я хочу испытать, чья магия сильнее, Меланжель, моя или твоя? – Он поцеловал ее – долго и страстно.
Холод напрягся всем телом. Что означало, что когда-то поцелуй Меланжель был опасен. Этого я не знала. По-настоящему опасен.
Айслинг отстранился. Лицо Меланжель было одурманено желанием.
– Моя сладкая, скажи мне, почему Келу так не нравится присутствие Галена в постели Мередит?
Она сглотнула так громко, что я услышала через полкоридора, и ответила:
– Пророчество гласит, что зеленый человек вернет жизнь двору.
– Какое пророчество? – спросил Айслинг.
– Кел спросил у провидца, представляет ли Мередит настоящую угрозу. Ответ был, что она вернет жизнь двору с помощью зеленого человека и чаши. Гален – единственный зеленый человек, которого она взяла с собой. Когда мы увидели, как она на него смотрела на пресс-конференции, мы убедились, что он – ее зеленый рыцарь.
– Никому из вас не пришло в голову, что зелеными людьми называют божеств растительности и даже Консорта могут так назвать? – спросила я.
Меланжель пропустила мой вопрос мимо ушей, но когда его повторил Айслинг, ответила:
– Принц Кел сказал, что пророчество говорит о Галене.
– А вы верите всему, что говорит Кел? – спросила я.
Айслинг произнес те же слова, и она сказала:
– Да.
– Дура, – прокомментировала Хафвин за моей спиной.
– Что еще говорилось в пророчестве? – спросил Айслинг.
– Что когда некто от плоти и крови воссядет на трон, Кел умрет
– Как он понял слова 'от плоти и крови'?
– Смертный.
– Наверное, вы по потолку забегали, когда оказалось, что принцесса владеет руками плоти и крови.
– Да, – просто сказала Меланжель.
– Есть еще что-нибудь, что нам следует знать о действиях Кела? – спросил Айслинг, и я мысленно похвалила его скрупулезность.
Она согнулась как от боли. Готорн отступил, не решаясь к ней прикоснуться. Его магия не была подобна магии Меланжель или Айслинга, так что, возможно, эта женщина представляла для него опасность. Как бы то ни было, веревка упала с ее рук, а Готорн этого не заметил, потому что смотрел в сторону. Айслинг потянулся за мечом, но он стоял на коленях в неудобной позе. Она вскинула руки к лицу и выцарапала себе глаза – мы смогли только ошеломленно смотреть. У нее по лицу потекли кровь и прозрачная жидкость.
– Теперь вы меня не заставите выдавать тайны! – заявила она злобно, обычным своим голосом.
Айслинг вдвинул в ножны наполовину вытащенный меч.
– Меланжель, ты не перестанешь меня видеть. Я тебя предупреждал.
Не могу сказать, слезы текли у нее по щекам или остатки ее глаз.
– Зрелище твоего сияющего лица будет последним, что мне довелось видеть. Я тебя за это ненавижу, но сожалеть не могу.
– Ох, Меланжель, – сказал он и коснулся ее щеки. Она легла окровавленной, мокрой щекой ему на ладонь, как это делают любовники. Она позволила ему ласкать свое лицо – всего мгновение – и выпрямилась опять.
– Ведите меня к королеве, в темницу, куда угодно – только уведите от него.
Готорн поднял ее на ноги и заново связал ей руки, тщательно проверив узлы.
– Что с ней делать, принцесса?
– Я имею право требовать суда королевы, – заявил Киеран.
