— Нет, дорогой сеньор Лэм, — сказал Маранилья, — вы прекрасно понимаете, что этот несчастный случай на шахте был кому-то на руку.
— Ну и что?
— После всего, что вы нам сообщили, мы не можем просто так отпустить вас.
— Мне нужно срочно поговорить с коллегой.
— А вы не боитесь, что по дороге с вами что-нибудь случится?
Рассудив, что просто так мне не уйти, я снова сел и рассказал им все о нашем «разговоре» с Муриндо.
— Жаль, что вы не сообщили нам все это раньше, — заметил Маранилья:
— Понимаете, он был так напуган, когда я заговорил о переводчике, что я не решился сказать вам. Я попал в дурацкое положение…
— Ах, сеньор Лэм, разве мы дали вам хоть малейший повод подозревать нас в неискренности? Зачем же вы скрыли от нас такую важную информацию?
— Я подумал, что она не имеет прямого отношения к кругу ваших интересов.
— Хорошо, — сказал Маранилья, — я постараюсь что-нибудь сделать, хотя все не так просто. Ваша коллега должна была потребовать, чтобы ей вернули бумагу или по крайней мере выдали свидетельство о ее изъятии.
— Вы же видели мою коллегу — не сомневаюсь, что она предъявила полицейскому кучу требований. Беда в том, что эти полицейские не знают английского языка. Впрочем, если им надо было у нее что-то выяснить, они как-то умудрялись подбирать слова.
— Когда собираешься в испаноязычную страну, хорошо бы научиться хоть немного ориентироваться в испанском, — заметил Маранилья. — Или, на худой конец, обзавестись переводчиком.
— Теперь я это понимаю. Но сдается мне, окажись рядом переводчик, Муриндо ничего бы не сказал.
— Вы так и не поняли, что он говорил?
— Нет.
— Может, вспомните отдельные слова?
— Да, он говорил «мадре».
— «Мадре» по-испански — «мать». А еще?
— Постойте-ка, мне кажется, «кри-а».
— «Кри-а»?
— Да-да, именно так.
— «Кри-а» — это выводок, — перевел Хурадо.
Они снова переглянулись, и Маранилья воскликнул:
— А может, он сказал не просто «криа», а «ама де криа»?
— Конечно! Именно так — «ама де криа».
— «Ама де криа» по-испански — «нянька», — пояснил Маранилья.
— Какое это может иметь отношение к контрабандному вывозу изумрудов? — медленно проговорил Хурадо, словно размышляя вслух.
— Вероятно, джентльмены, — ответил я, — при расследовании несчастного случая на прииске вам придется проверить всех, кто был связан с Фелипе Муриндо.
— Зачем? — спросил Маранилья.
— Вам не кажется странным, что совершенно неграмотный человек был назначен управляющим? Я показал ему испанско-английский словарь — он не Смог прочесть ни единого слова. Управляющий, несомненно, был связан с контрабандой: он добывал изумруды и передавал Кеймерону. Думаю, именно он обнаружил месторождение.
— Почему вы так думаете? — спросил Маранилья.
— Человек, обнаруживший месторождение изумрудов, не ушел бы с прииска по собственной воле. И его бы ни в коем случае не уволили. Повторяю:, вас не удивляет, что опекуны назначили управляющим — а должность весьма ответственная, тем более что сами они на прииске бывают редко — неграмотного?
— Вы правы, сеньор, — согласился Маранилья. — Но ситуация становится все более запутанной.
Вдруг Рамон Хурадо щелкнул пальцами — я понял, что его осенила какая-то идея.
Маранилья, посмотрев на Хурадо, сказал:
— Большое спасибо за помощь, сеньор Лэм. Вы свободны. Если у вас назначена встреча с сеньорой Кул, не смеем задерживать.
Простившись, я пошел к отелю. Всю дорогу меня мучил вопрос: что же заставило Района Хурадо с торжествующим видом щелкнуть пальцами?
Глава 21
Берта Кул только что вышла из ванной. В халате и комнатных туфлях она сидела за столом перед початой бутылкой. Судя по всему, горячий душ и виски сделали свое дело: Берта была не столь свирепа, как полчаса тому назад, когда разговаривала со мной по телефону. Что, по-твоему, могло случиться с этой бумажкой? — спросила она, едва я вошел.
— А что, по-твоему, могло случиться с Фелипе Муриндо?
— Арестован?
— У него во дворе взорвали тонну динамита. Конечно, это был всего лишь несчастный случай, но беднягу Муриндо разорвало в клочья. Если мы не получим обратно эту бумажку, мы никогда не узнаем, о чем он пытался рассказать.
— Я сообщу обо всем этом консулу, Слыханное ли дело — так обращаться с гражданами США?!
— Ты никому ни о чем не будешь сообщать. Это не в наших интересах.
— Почему?
— Люди здесь не так просты, как тебе кажется. Едва заходит речь об изумрудах, они начинают косо смотреть на любого иностранца.
— Извините, сэр, — взорвалась Берта, — я, знаете ли, тут впервые. Куда уж мне тягаться в осведомленности с вами, старожилами…
— Замолчи, Берта! Все действительно очень серьезно.
— Так, может, скажешь, что конкретно я могу делать и что запрещено?!
— Как бы то ни было, ты оказалась в весьма затруднительном положении — ведь ты здесь по поручению Гарри Шарплза.
— Ну и что?
— Тебя могут посчитать соучастницей.
— Мало ли что посчитают! Если у здешних властей хватило наглости арестовать меня и при этом делать вид, будто они не понимают ни слова по-английски, можно лишь посочувствовать жителям страны, у которой такие власти!
— Послушай, Берта, как бы то ни было, Кеймерон убит. Почему — не понятно. Нам известно, что Гарри Шарплз, Роберт Кеймерон и Ширли Брюс участвовали в незаконной добыче изумрудов, их контрабандном вывозе и продаже в США. И должно быть, они получали неплохие доходы от своих махинаций.
— Как отнесется наше правительство к делу о контрабандном ввозе изумрудов?
— Мне трудно ответить тебе. Ведь надо еще доказать, что Шарплз занимался контрабандой. Колумбийцы обнаружили у него в багаже необработанные изумруды, добытые на здешних шахтах. Но инкриминировать ему попытку незаконно ввезти их в США будет весьма сложно.
— А как они ввозили изумруды раньше?
— Чаще всего в Южную Америку мотался Кеймерон. Непосредственно добычей изумрудов занимался тоже он.
