— Да.
— Как ваш муж объяснил поездку в Сан-Франциско?
— Он сказал, что летал сюда по делу.
Эванс опять повернулся к Баркли:
— Почему вы вылетели сюда только в полночь? Ведь уже днем вам стало известно, что Лэм нашел Кэдотта.
— Я раздумывал над тем, как поступить. Признаюсь вам откровенно, я был не на шутку встревожен.
— Баркли, — сказала Минерва торжественно, — спрашиваю тебя еще раз в присутствии свидетелей: ты прилетел сюда двенадцатичасовым рейсом?
— Конечно, дорогая! — Баркли молитвенно сложил руки. — Клянусь в этом моей любовью к тебе.
— Тогда, — Минерва спокойно открыла сумочку и достала желтый листок бумаги, — как у тебя оказался договор из агентства по прокату автомобилей, который доказывает, что в девять семнадцать вечера ты нанял машину в аэропорту в Сан-Франциско?
Это был нокаут. Баркли Фишер тупо смотрел на жену, челюсть его отвисла.
Морт Эванс выхватил талон у Минервы, просмотрел его и сказал:
— Ну и ну! Общий километраж к моменту сдачи машины как раз равняется расстоянию от аэропорта до «Роудсайд-мотеля» в Вальехо.
Фишер весь съежился, он обводил всех присутствующих затравленным взглядом. Последние слова Минервы совершенно выбили почву у него из-под ног.
Морт Эванс повернулся к нему.
— Ладно, Фишер, — сказал он. — Выкладывай все.
Ты поехал в мотель, зашел в номер к Кэдотту, вы поссорились, и ты его убил. Ну, давай, давай, говори.
— Я не убивал его, говорю вам, не убивал. — Фишер чуть не плакал.
— Черта с два! — Эванс вскочил со своего места. — Сейчас у нас достаточно фактов, чтобы арестовать тебя.
Ты уже стоишь одной ногой в газовой камере. Говори правду. Может быть, есть смягчающие обстоятельства.
Что произошло между вами? Он задирал тебя, и ты застрелил его?
— Нет, я не стрелял в него.
— Ладно, продолжай отмалчиваться, — пригрозил Эванс, — и мы позаботимся, чтобы тебя привязали к креслу в газовой камере. Потом тебя предупредят, чтобы ты прислушивался к стуку железной крышки на сосуде с таблетками и к их шипенью, потом тебе нужно будет сосчитать до десяти и сделать глубокий вдох. Как тебе это понравится?
По лицу Фишера было видно, что ему это совершенно не нравится.
— Ты признаешь, что нанял машину и поехал в «Роудсайд-мотель»? — Опять навалился на несчастного Эванс.
— Он никогда не признает ничего подобного, — заявил я громко.
Детектив метнул в меня злобный взгляд.
— Советую тебе не совать нос в чужое дело, — грубо зарычал он.
Я понимал, что необходимо отвлечь огонь от Фишера. Я терпеть не могу быть мальчиком для битья, но ведь в конце концов этот парень — мой клиент.
— Черта с два это не мое дело! — в свою очередь заорал я. — Я представляю интересы Баркли Фишера. Вы не можете пришить ему обвинение в убийстве. Он имеет право посоветоваться с адвокатом. Фишер, держитесь спокойно, не отвечайте ни на один вопрос.
Эванс уже был на ногах. Он оказался проворнее и сильнее, чем я думал. Один удар в челюсть, и перед глазами у меня все поплыло. Я попытался ответить, но получил еще удар, споткнулся о кресло и упал на пол.
Я увидел, как Эванс склонился надо мной. Его рука тянулась к вороту моей рубашки. Я не мог противиться искушению: поднял ногу, прицелился каблуком в подбородок Эванса и резко выпрямил ее. Эванс отлетел к стене и зашатался. Я встал на четвереньки.
— Фишер, возьмите адвоката, — почти умолял я. — Не говорите ни слова. Не отвечайте ни на один вопрос.
Возьмите адвоката…
Разъярившийся Эванс налетел на меня, опрокинул на спину и залепил — то ли ногой, то ли кулаком — под дых. Я испугался, что меня сейчас размажут по полу.
Огни перед глазами слились в один круг. Кто-то открыл дверь квартиры, и я вылетел головой вперед в коридор.
Дверь за мной захлопнули, и я услышал звук задвигаемого засова.
Баркли Фишер остался лицом к лицу с неистовым Мортимером Эвансом. Кроме того, там осталась моя шляпа. Я надеялся, что Эвансу не придет в голову заглянуть за ее подкладку.
Я посидел несколько минут на полу в коридоре, пытаясь восстановить дыхание и ожидая, когда окружающий мир перестанет вращаться вокруг меня.
Наконец я смог встать на ноги. Только стремление Эванса продолжать допрос Баркли Фишера спасло меня от жестокой трепки.
Я понимал, что бесполезно рваться обратно в квартиру. Возможно, у Фишера хватит ума последовать моему совету — держать рот на замке и вызвать адвоката.
Я вышел на улицу, вернулся на такси в отель и поднялся в свою комнату.
Не вызывали сомнения два обстоятельства. Первое — Баркли Фишер попал в дьявольскую переделку. Второе — у меня самого весьма серьезные неприятности.
Стоит Мортимеру Эвансу заглянуть за подкладку моей шляпы, найти квитанцию на портфель, оставленный мною в Рино, вынуть оттуда дневник Джорджа Кэдотта — и я погиб.
Пока я придумывал выход из этой ситуации, зазвонил телефон. Это была Берта Кул.
— Хэлло, — сказала она. — Как дела?
— Идут, — ответил я.
— Минерва приехала?
— Да.
— Ну и что?
— С Минервой все в порядке, — сказал я. — Но выяснилось, что вчера сюда приезжал Баркли Фишер. Он тайком нанял машину и отправился в «Роудсайд-мотель», где позже был найден труп Кэдотта. Он лгал жене, лгал полиции, а теперь арестован по обвинению в убийстве первой степени.
— А ты? — после короткой паузы спросила Берта.
— Если полиция раздобудет некоторые улики, что она вполне в силах сделать, — сказал я, — то меня сочтут сообщником и, вероятно, отберут мою лицензию.
— Поджарьте меня вместо устрицы! — завопила Берта. — Тебе придется как следует поработать головой, Лэм, и найти выход из положения. Я вылетаю в Сан-Франциско. Жди меня.
— Чего ты от меня хочешь? — устало спросил я. — В любую минуту я могу оказаться в тюрьме. Так что если меня не будет в отеле, ты знаешь, где искать.
Но Берта не стала выслушивать мои тоскливые излияния, а хлопнула трубкой о рычаг.
Глава 8
Я сидел в номере около четверти часа, пытаясь сложить вместе кусочки чудовищной головоломки.
Если Джорджа Кэдотта убил Баркли Фишер, то я не хочу быть втянутым в это дело. Если он не
