тебя и снова полюбит... Любовь — это такое чувство. Никогда не знаешь, как все повернется. Я бы на твоем месте продолжала надеяться.
— Заткнись! — выкрикнул Яловега и вскочил на ноги.
— Сядь, Кирилл, — приказал Кияшов, — совсем рехнулся?! Будешь теперь на девку с кулаками бросаться?!
— А что она всякую чушь мелет?
— Ну и мелет. Тебе-то что? — Евграф Кондратьевич усмехнулся. — От красивых девушек умных речей ждать не приходится. Так что успокойся.
— Сами вы... неумный, — огрызнулась Инна.
— Ишь ты, — удивился Кияшов. — Я ей комплименты делаю, защищаю ее, а она, гляди-ка ты, гадости и мне говорит... Совесть у тебя есть, Лазуренко?
— У меня-то есть, — ответила Инна.
— Вот и помалкивай тогда, — повысил голос Кияшов. — А то ишь раздухарилась. Забыла, поди, кто тут главный?
— Может быть, хватит ругаться? — жалобно проговорил Сумароков. — У меня уже голова болит.
— Заткнись! — рявкнули Кияшов и Яловега одновременно. Несчастный Коля вскрикнул и замахал на них руками...
Помолчали. Угрюмые стены не слишком располагали и к задушевным беседам, и к ругани.
— Не похоже это на санитарную часть, — проговорил Делакорнов, — больше напоминает тюрьму.
— Здесь я с вами полностью согласен, Антон, — откликнулся Михаил Соломонович. — В санитарной части обычно имеется соответствующее оборудование...
— Ага, ножи, скальпели, пилы, — поддержал доктора Яловега, — руки, ноги отпиливать, грудную клетку и черепушку вскрывать. Нет уж, лучше тут сидеть, чем ждать, пока тебя разделают, как свиную тушку.
— Свинушку? — не расслышал Сумароков. — Это грибы такие — свинушки?
— Свинушка — это ты, — объявил Яловега.
— А-а-а.
— Вот тебе и «а-а-а»!
— Только тут нам сидеть тоже недолго. — Антон вздохнул. — Ретлианцы, скорее всего, тоже захотят нас изучить. Ведь с людьми они прежде не встречались.
— Может, нас всех превратят в ретлианцев, — с надеждой проговорил Яловега, — вон Новицкий вроде бы неплохо устроился. Живет себе и чувствует себя здесь своим...
Послышался мягкий шелест. Створка двери отъехала в сторону. Антон обернулся. В комнату втолкнули двух аурелиан. Дверь за ними закрылась. Вид у хвостатых и так был весьма перепуганный, а при виде сидящих на койках вокруг стола землян они истошно завопили. Один из аурелиан от страха не мог вдохнуть, только открывал в беззвучном крике рот, словно выброшенная на берег рыба. Другой вел себя мужественнее, присел и оскалился, готовый в любой момент броситься в бой. Вот только выставленные в сторону людей лапы заметно дрожали.
Повисла пауза. Никто не говорил ни слова и даже не шевелился. Земляне и аурелиане пялились друг на друга, как завороженные.
— Ничего себе! — прервал затянувшееся молчание Яловега. — Это что ж такое?!
— Не что, а кто, — поправила его Инна и проговорила по-аурелиански:
— Здравствуйте!
— Хм, а мест у нас, между прочим, всего шесть, — проворчал Кияшов. — Что они там себе думают? Хотят напихать полную камеру народу?! Безобразие, честное слово. Даже на Блинке у каждого заключенного свое место.
Тюремная планета Блинк находилась в созвездии Тельца и пользовалась самой дурной славой. Поговаривали, что заключенных там избивают и на свободу выходит лишь каждый третий. Остальные кончали свои дни в тюремных казематах.
— Вы не хирурги, часом? — поинтересовался Яловега.
Аурелиане молчали.
— Хирурги? — повторил механик и сделал несколько красноречивых жестов, изобразив вскрытие.
— Нет! — выдавил один из аурелиан, когда Яловега с самым сумрачным видом вынимал из воображаемой грудной клетки сердечную мышцу. Инопланетяне начали потихоньку приходить в себя, хотя глаза их по-прежнему были расширены от страха.
— А кто такие?
— Кирилл Янушевич, — вмешался Химель, — позвольте, разве так полагается встречать гостей? — Он поправил очки. — Простите нас за этот допрос. И добро пожаловать в наше временное пристанище.
Яловега расхохотался, чем снова поверг аурелиан в ужас:
— Гостей! Ну ты сказанул, Химель! Гостей! Можно подумать, ты здесь хозяин! Да ты такой же пленный таракан, как и они сами.
— Не слышал я прежде о пленных тараканах, — заметил Михаил Соломонович.
— Да о чем ты вообще слышал?! Добро пожаловать, ишь ты! Если уж мы в тюрьме, нужно вести себя жестко. А то эти твари нам на шею сядут и хвосты свои грязные свесят. Ты Джаката вспомни. Гад тот еще! Грязнохвостая обезьяна. И эти такие же, наверное.
— И вовсе у них хвосты не грязные, — неожиданно вступился за аурелиан Кияшов. — Очень даже симпатичные у них хвостики. Длинные, и шерсти как раз в меру...
— Я и забыл — ты же себе тоже хвост хотел отрастить, — хмыкнул Яловега.
— Хвост — это не лишняя пара лап, — не остался в долгу Кияшов. — И не шишка на голове. Ты, как я погляжу, очень хочешь стать ретлианцем. Да только они тебя не хотят. Что-то не спешит твой друг Новицкий делать тебя ретлианцем! Боится конкуренции, должно быть.
— Ничего, — буркнул Яловега, — я еще с вами посчитаюсь... Дайте только время.
— Время — деньги! — меланхолично отозвался Сумароков и тут же заверещал: «Ой, молчу-молчу!», потому что механик занес над ним кулак.
— Ты блокнот заведи и пиши в него, — предложил Кияшов. — Сколько раз с кем посчитаться надо. А то забудешь, чего доброго. И с ума сойдешь от расстройства.
Яловега хмуро оглядел старпома и сообщил:
— А что, идея мне нравится. Только блокнот тут не достанешь.
Аурелиане прислушивались к разговору настороженно, не приближаясь.
— Вы пленники? — спросил Сумароков, тщательно проговаривая аурелианские слова. — Или прислужники ретлианцев?
— А, ладно, — Кияшов поднялся, — оставь их, Коля. Еще познакомимся. Не видишь, что ли, шишек у них нет. Значит, не ретлианцы, а пленники. Такие же, как мы.
Один из аурелиан поднял хвост трубой и заявил гулким басом:
— О да, мы пленники этих ужасных созданий. Мы принимаем ваши приветствия и тоже адресуем вам. «Здравствуйте!»
— Как вы сюда попали? — заинтересовался Яловега.
— Что ты пристал! — скорчился, как от зубной боли, Кияшов. — Ты что, не видел, их ретлианцы сюда сунули. Может, в целях устрашения. А может, просто некуда больше.
— Ретлианцы надеются получить за нас крупный выкуп, — поведал басовитый аурелианин. — Только поэтому мы еще живы.
— Выкуп? Вот это любопытно! Стало быть, от пауков можно откупиться? — Механик потер ладони. — Это надо обмозговать. А, ребята? Вы что думаете?
— Понимаете ли, какое дело, Кирилл Янушевич... — заговорил Антон. — Товарно-денежные отношения имеют место, если есть продавец и есть покупатель. В данном случае — ретлианцы и
