— знаешь такую актрису? Она жила больше трехсот лет назад, тогда кино еще было двухмерным. Ее потом копировали для стереопостановок. Пока актерский союз не забастовал. Если бы вы знали, каким успехом я пользовалась у мужчин… Правда, их разочаровывали мои стройные ноги. Да, Мэрилин была поплотнее меня — так что я должна бы, по идее, быть в выигрыше, но мужиков почему-то больше привлекают не стройные ножки, а более аппетитные формы. Странно, правда?
— Каждому свое, — заметил Лукас. — Хотя я, к примеру, люблю стройных.
— Ты — мой герой, — обрадовалась Алиса. — В общем, не волнуйся насчет маски…
— Она отлично снимается вместе с кожей, — Жмых расхохотался, довольный собственным чувством юмора. — Не надоела ли тебе твоя слащавая физиономия, Лукас Раук?
— Как ты сказал?
— Я хочу сказать, что вид у тебя неправильный. Надо тебе что-нибудь во внешность добавить. Шрамы, к примеру. Шрамы, как известно, украшают мужчину. Нос сломанный, как у меня.
— Ты точно садист, — отметила Алиса. — По-моему, котеночек очень милый.
— Да ну, — скривился Глеб, — он же не мужественный совсем. Ладно, скажи лучше, котеночек, остальное готово?! Надо бы испытать газ… У меня нет доверия к нашему доброму доктору.
— Зато у меня есть доверие к науке, — сообщил Лукас. — Я проверял все расчеты, следил за технологическим процессом. На конечной стадии.
— А на начальной следила я, — мурлыкнула Алиса.
— Вот это меня и беспокоит, — нахмурился Жмых. — Бедному Кротову было совсем не до мензурок!
— Зато шашки мы приобрели в магазине, — сказал Лукас. — Система активации в них примитивная. Залил сжиженный газ, выставил таймер, нажал на кнопку-и все дела. Ничего сложного.
— Ну-ну, посмотрим, как ты справишься, — проворчал Жмых, — в теории мы все сильны, а как дело доходит до практики…
— Гораздо больше меня волнует вопрос, как я буду натягивать противогаз на галогеновую маску! Как бы она не сползла, не перекрыла мне кислород.
— Никуда она не денется, успокойся, — Алиса завершила полировку ногтей, отложила пилку, подошла к лемурийцу, — просто помни там о том, что все будет хорошо, и все непременно пройдет гладко, мой котеночек. Ты не обиделся за Кротова?
— За то, что Глеб Эдуард считает, будто он не справится? — удивился Лукас.
— Да нет же, глупыш! За то, что я немного стимулировала его творческий процесс. Приласкала его.
— Не будем об этом.
Лукас покрутил маску в руках, сунул в нагрудный карман фартука и обратился к Глебу:
— Я готов.
— Уже? — откликнулся Жмых, он снова смотрел на монитор и посмеивался: — Этот комик Лысый меня с ума сведет. Подумать только, они поставили в коридоре биотуалет и теперь сражаются за право им пользоваться. А все почему? Потому что Лысый запретил им справлять нужду в кустах. Об экологии он заботится! А людей ему совсем не жалко. Не люблю таких сволочей. Пускай бы парни облегчались прямо на подъездных дорожках и в кустах. Жалко ему, что ли?!
— Пора действовать! — объявил Лукас.
— Идем, — Глеб поднялся.
Пассажирский катер, взятый в аренду накануне, дожидался их возле леса. А двухместный грузовичок, приобретенный для специальных нужд, был припаркован в одном из кварталов «человеческого» района города, неподалеку от дома Лысого. Вместительный кузов позволял перевозить даже крупнотоннажные грузы.-Водородного топлива могло хватить на то, чтобы кружить над Дроэдемом в течение двенадцати часов.
Кротов уже занял свое место на борту. Он явно волновался и сосал леденцы, доставая их липкой рукой из кармана. В ногах у него покоилась объемистая сумка с газовыми шашками.
Смерив его недовольным взглядом, Жмых уселся за штурвал. Рядом устроился Лукас. Алиса заняла место возле доктора.
— Дай мне тоже! — попросила она.
Кротов с радостью поделился с девушкой липким леденцом.
Глеб поморщился, но встревать не стал — пусть любезничают, если хотят, и жрут всякую сладкую гадость. Лично он предпочитал мясо и соленые огурцы.
Запустив двигатель, Жмых повел катер низко над землей. Солнце сегодня припекало особенно интенсивно. Лукас почувствовал, что взмок. Непонятно только, от жары или от волнения. Он достал платок и промокнул лоб. Глеб покосился на приятеля.
— Что, хакер, первый раз на настоящее дело идешь?! Чтобы не какая-то там кража, как у нас с тобой на складе бородавочников, а настоящий скок? С применением оружия и спецсредств?
Лукас коротко кивнул.
— Это тебе не в базе данных полицейского управления копаться… Такие ощущения ты никогда в жизни не забудешь, можешь мне поверить. Я когда свою первую кассу в присутствии продавцов и охраны подломил, неделю в приподнятом настроении ходил…
— А потом? — заинтересовался лемуриец.
— Потом меня поймали, конечно, — поделился Глеб. — И я отправился на свою первую ходку — в спецшколу-интернат…
— Для малолетних преступников?
— Да уж не для дефективных уродцев, — фыркнул Жмых.
Лукас затравленно обернулся на Алису, но она ничем не выдала своего интереса к сомнительному прошлому поэта.
— Глеб Эдуард, ты не мог бы… — начал Лукас.
— Да уж, — продолжил Жмых, — у нас дефективных не было. Все как на подбор. Бравые парни. Что и говорить. Из всей спецшколы по кривой дорожке не пошел только Сева Плевок, и то потому, что здоровьем был слабоват и его обижали все кому не лень. Сейчас он — президент Межпланетного банка. Паразит на теле общества. Остальные — правильные пацаны.
Тут Глеб обратил внимание на странное поведение лемурийца. Тот чесал спину, потягивался, ерзал в кресле.
— Ты чего шебуршишься?! — поинтересовался Жмых. — Блохи замучили?
— Форма мне маловата, — пожаловался Лукас.
— Я говорил, надо было вызвать еще одного техника. Техников у них тут много, прислали бы… Глядишь, форма второго подошла бы.
— Хватит с нас и одного, — лемуриец вспомнил беспомощный взгляд, каким провожал своих похитителей запертый в кладовке и раздетый до нижнего белья сотрудник местных коммунальных служб. Белье было казенное, с номерками, совсем как на тюремном астероиде. Тяжело жили на планете бедняги, гнущие горб в сфере обслуживания. И как их только находили на такую гнусную и малооплачиваемую работу?
Жмых, сидя за штурвалом катера, сохранял самый независимый вид, без тени сочувствия рассуждая о том, что неплохо было бы вызвать и раздеть еще одного техника.
— Ты — жестокосердный человек, Глеб Эдуард! — пробормотал Лукас. — Нельзя так безжалостно поступать с теми, кто по каким-либо причинам слабее и глупее тебя.
— А что, он сравнительно легко отделался, — возразил Жмых, — стихами ты его, во всяком случае, не пытал. Не то что тех несчастных ассенизаторов-рангунов!
Лукас в ответ вздохнул:
— Ты ничего не смыслишь в поэзии, Глеб Эдуард. Рангуны, может быть, впервые в своей темной, неприглядной жизни приобщились к высокому искусству — а ты говоришь о каких-то пытках! Мало кому доводится пообщаться с настоящим поэтом. Правда, — уточнил он, — эти счастливчики, как правило, не ценят выпавшей на их долю удачи…
— Во-во, — кивнул Жмых.
