Люди ж – иные поспорят в богатстве со мной, а иные - Нет; протерпевши немало, немало скитавшись, добра я Много привез в кораблях и в восьмом лишь году воротился, В странствиях Кипр посетив, Финикию и дальний Египет. У эфиопов, сидонцев, ерембов пришлось побывать мне, В Ливии был, где ягнята рогатыми на свет родятся, Где ежегодно три раза и овцы котятся и козы. Там никогда не бывает, чтоб сам ли хозяин, пастух ли В сладком имел молоке недостаток, иль в сыре, иль в мясе. Доится скот в той стране непрерывно в течение года. Но между тем как, сбирая большие богатства, скитался В этих я странах, мне брата убил человек посторонний, Тайно, нежданно, коварством проклятой супруги Атрида. Так-то без радости всякой своим я владею богатством. Впрочем, про это про все от отцов вы, наверно, слыхали, Кто б они ни были. Много пришлось мне страдать, потерял я Дом, для житья превосходный, богатствами многими полный. С третьей, однако, их частью я дома бы жить согласился, Только бы живы остались те мужи, какие в то время В Трое широкой погибли, вдали от любимой отчизны. Часто, их всех вспоминая, о них сокрушаясь и плача, Время в нашем пространном дворце провожу я; порою Сердце себе услаждаю стенаньем, порой прекращаю Плач: насыщаемся скоро мы горем жестоким и плачем. Всех их, однако, не так я жалею, хотя и печалюсь, Как одного. Только вспомню о нем, и становятся сразу Мне ненавистны и пища и сон. Ни один из ахейцев Столько не снес, сколько снес Одиссей. Несчислимые беды Пали на долю ему, а мне – по испытанном друге Горькая скорбь. Уж давно его нет, и не знаем мы точно, Умер ли он или жив. Горюют о нем безутешно Старый родитель Лаэрт, и разумная Пенелопея, И Телемах, им оставленный дома недавно рожденным'. Плакать о милом отце захотелось тогда Телемаху. С век он на землю слезу уронил, об отце услыхавши, Плащ свой багряный руками обеими поднял поспешно, Чтобы глаза им закрыть. Менелай это сразу заметил. Он между помыслов двух и умом колебался и духом: Ждать ли, чтоб сам Телемах говорить об отце своем начал, Или вопросами выведать все у него понемногу? Но между тем как рассудком и духом об этом он думал, Вышла из спальни высокой своей и душистой Елена, Схожая образом всем с Артемидою золотострельной. Кресло искусной работы подвинула сесть ей Адреста, Вынесла под ноги мягкий ковер шерстяной ей Алкиппа, Фило серебряный ларчик держала; Елене Алькандрой Был он подарен, женою Полиба, в египетских Фивах Жившего; граждан дома там богатства вмещают большие. Две Полиб подарил Менелаю серебряных ванны, Также треножника два и золотом десять талантов. Кроме того, и жена одарила богато Елену: Веретено золотое и ларчик дала на колесах Из серебра, с золотою каемкой. Его-то служанка Фило несла на руках и поставила возле Елены, Пряжею полный искусно сработанной; сверху лежало Веретено золотое с фиалково-темною шерстью. В кресло села она, на скамейку поставила ноги И начала обо всем по порядку расспрашивать мужа: 'Знаешь ли ты, Атреид Менелай, питомец Зевеса, Кем похваляются быть эти мужи, пришедшие в дом наш? Правду ль скажу, ошибусь ли? Но сердце велит говорить мне. Кажется мне, никогда не видала настолько я схожим Ни из мужчин никого, ни из жен, – изумляюсь я, глядя! - Как этот гость наш походит на сына царя Одиссея, На Телемаха, которого муж тот едва лишь рожденным Дома оставил, когда к Илиону отплыли ахейцы, Из-за меня, бесстыжей, поход предприняв свой отважный'. И, отвечая Елене, сказал Менелай русокудрый: 'Думаю сам я теперь, как сейчас мне, жена, ты сказала. Ноги такие ж совсем у него и такие же руки, Взоры такие же глаз, голова с такими ж кудрями. Да и сейчас вот, когда в разговоре с гостями я вспомнил Об Одиссее, как много пришлось за меня ему вынесть, Из-под бровей у него покатилась слеза за слезою, И, закрывая глаза, он плащ свой пурпуровый поднял'. Тут Несторид Писистрат, отвечая, сказал Менелаю: 'Богорожденный Атрид Менелай, повелитель народов! Верно! Приходится сыном тому он, о ком говоришь ты. Но рассудителен гость твой, и в сердце своем он стыдится Сразу, едва лишь придя, слова рассыпать пред тобою - Перед тобою, чей голос, как божеский голос, пленил нас. Что ж до меня, то послал меня Нестор, наездник геренский, Спутником быть Телемаху. С тобой он желал повидаться, Чтоб присоветовал слово ему ты какое иль дело. Много приходится сыну, родитель которого отбыл, Бедствий терпеть, если нет другого заступника в доме, Вот как теперь Телемаху: уехал отец, и в народе Больше уж нет никого, кто его от беды защитил бы'. Так, отвечая ему, Менелай русокудрый воскликнул: 'Боги! Ужели же в доме своем принимаю я сына Друга, так много трудов за меня перенесшего тяжких! Я-то надеялся: буду, когда мы вернемся, дружить с ним Больше, чем с кем из ахейцев, лишь дал бы нам дома достигнуть По морю бурному Зевс Олимпиец, широкогремящий. Дал бы я в Аргосе город ему для житья и построил Дом бы ему, из Итаки привезши с богатствами всеми, С сыном и с целым народом, какой-нибудь выселив город, К Спарте который поближе, который под властью моею. Часто б тогда мы встречались, любили бы жарко друг друга
