Нет, не по собственной воле я здесь задержался, но, видно, Чем-то богов я обидел, владеющих небом просторным. Ты хоть скажи мне, богиня, – ведь все вам, бессмертным, известно, - Кто из богов меня держит и мне закрывает дорогу Для возвращенья домой по обильному рыбами морю? - Так говорил я. И светлая мне отвечала богиня: – Я, чужеземец, тебе совершенно правдиво отвечу: Часто бывает старик здесь морской из Египта, правдивый, Бог бессмертный Протей, которому ведомы бездны Моря всего и который царю Посейдону подвластен. Он, говорят, мой отец, и я от него родилася. Если б тебе удалось овладеть им, устроив засаду, Все б он тебе рассказал про дорогу, и будет ли долог Путь к возвращенью домой по обильному рыбами морю. Если захочешь, спроси и о том его, Зевсов питомец, Что в твоем доме плохого ль, хорошего ль было в то время, Как ты домой возвращался далекой и трудной дорогой. - Так говорила богиня. И я, отвечая, сказал ей: – Нет, уж придумай сама, как поймать мне бессмертного старца, Чтобы, заметив меня как-нибудь, от меня он не скрылся. Трудно смертному мужу с бессмертным управиться богом. - Так сказал я. И светлая мне отвечала богиня: – Это тебе, чужеземец, правдиво вполне сообщу я. Только приблизится солнце к средине широкого неба, Вдруг средь кипения черной воды, при подувшем зефире, Правду знающий старец морской из пучины выходит. Выйдя из волн зашумевших, ложится он в полую яму. Тут же тюлени, потомки прекраснейшей дочери моря, Стаями спят вкруг него, седые покинувши волны, Острый смрад издавая глубоко с пучинного моря. С ранней зарею тебя проведу я туда и устрою Ложе тебе меж тюленей. А ты на судах твоих прочных Трех себе выбери в помощь товарищей самых надежных. Все же уловки того старика тебе сообщу я. Прежде всего обойдет он тюленей и всех сосчитает. После того же как их сосчитает старик и осмотрит, Ляжет средь них отдыхать, как пастух средь овечьего стада. Только увидите вы, что заснул средь своих он тюленей, Пусть вас тотчас же забота возьмет об отваге и силе! Быстро схватите его, как бы он ни рвался и ни бился. Виды начнет принимать всевозможных существ он, какие Бродят у нас по земле; и водой и огнем обернется. Вы же без страха держите его и сжимайте покрепче. После того как он сам обратится к тебе со словами, Образ принявши, в каком вы его уже видели спящим, Тотчас насилье оставь, отпусти старика на свободу И расспроси его, кем из богов ты, герой, утесняем, Как тебе в дом свой вернуться по рыбообильному морю. - Так сказав, погрузилась в волнами кипящее море. Я же к стоявшим в песках кораблям моим шаг свой направил. Сильно во время дороги мое волновалося сердце. После того как пришел к своему кораблю я и к морю, Ужин сготовили мы. Священная ночь наступила. Спать мы тогда улеглись близ прибоем шумящего моря. Рано рожденная встала из тьмы розоперстая Эос. Двинулся в путь я, бессмертным богам горячо помолившись, Берегом моря широкодорожного. Вместе с собою Трех я товарищей вел, для всякого дела пригодных. Тут погрузилась богиня в широкое лоно морское И принесла из пучины четыре нам шкуры тюленьих, Только что содранных: хитрость она на отца замышляла. На берегу средь песков уже вырыла нам она яму И в ожиданьи сидела, когда подошли мы к богине. Каждого в яму она уложила и шкурой покрыла. Стать ужасной для нас могла бы засада. Ужасно Мучил нас гибельный запах питаемых морем тюленей. С чудищем моря в соседстве легко ли лежать человеку! Но принесла нам спасенье она и великую помощь: Смазала каждому ноздри амвросией, пахнувшей сладко. Запахом тем благовонным был смрад уничтожен чудовищ. Стойко мы целое утро под шкурами там пролежали. Стаями вышли из моря тюлени и друг возле друга Все на песке улеглись близ прибоем шумевшего моря. В полдень вышел старик из соленого моря; увидел Жирных тюленей своих на песке, обошел, сосчитал их; Первыми нас между чудищ своих сосчитал он; и мысли Не было в духе его о засаде. Улегся и сам он. Выскочив с криком из ям, мы кинулись к старцу, схватили Крепко его. О коварном искусстве своем не забыл он. Огненнооким сначала представился львом бородатым, После того леопардом, драконом и вепрем огромным, Деревом вдруг обернулся высоким, текучей водою. Стойкие духом, бесстрашно его мы держать продолжали. Это наскучило скоро в уловках искусному старцу. Вдруг, с человеческим словом ко мне обратившись, спросил он: – Кто из бессмертных тебя, Атреид, обучил из засады Мной овладеть против воли моей? Чего тебе нужно? - Так спросил он, и я, ему отвечая, промолвил: – Знаешь ты, старец, и сам, – для чего отвлекаешь вопросом, Как я на острове долго сижу и найти не умею Выхода, как постепенно все более падаю духом. Ты хоть скажи мне, о старец, – ведь все вам, бессмертным, известно, Кто из богов меня тут задержал и закрыл мне дорогу Для возвращенья домой по обильному рыбами морю? - Так говорил я. Немедленно мне, отвечая, сказал он: – Но ведь, всходя на корабль, обязательно должен был жертву Зевсу и прочим богам ты принесть, раз хотел поскорее По винно-чермному морю вернуться в родимую землю. Ибо тогда лишь судьба тебе – близких увидеть, приехать
