Взял я барана с овцой и над самою ямой зарезал. Черная кровь полилась. Покинувши недра Эреба, К яме слетелися души людей, распрощавшихся с жизнью. Женщины, юноши, старцы, немало видавшие горя, Нежные девушки, горе познавшие только впервые, Множество павших в жестоких сраженьях мужей, в нанесенных Острыми копьями ранах, в пробитых кровавых доспехах. Все это множество мертвых слетелось на кровь отовсюду С криком чудовищным. Бледный объял меня ужас. Тотчас же Я приказание бывшим со мною товарищам отдал, Что б со скота, что лежал зарезанный гибельной медью, Шкуры содрали, а туши сожгли, и молились бы жарко Мощному богу Аиду и Персефонее ужасной. Сам же я, вытащив меч медноострый и севши у ямы, Не позволял ни одной из бессильных теней приближаться К крови, покуда ответа не дал на вопросы Тиресий. Первой душа Ельпенора-товарища к яме явилась. Не был еще похоронен в земле он широкодорожной: Тело оставили мы неоплаканным, непогребенным Там, у Цирцеи в дому: тогда не до этого было. Жалость мне сердце взяла, и слезы из глаз полилися. Я, обратившись к нему, слова окрыленные молвил: – Как ты успел, Ельпенор, сойти в этот сумрак подземный? Пеший, скорее ты прибыл, чем я в корабле моем черном. - Так я сказал. И прорвавшись рыданьями, он мне ответил: – Богорожденный герой Лаэртид, Одиссей многохитрый! Божеской злою судьбой и чрезмерным вином я погублен. Спавши на крыше Цирцеи, совсем позабыл я, что должно Было обратно мне, к спуску на лестницу, шаг свой направить. Я же вперед поспешил, сорвался и, ударясь затылком Оземь, сломал позвонок, и душа отлетела к Аиду. Ради тех, кто отсутствует здесь, кто дома остался, Ради отца твоего, что вскормил тебя, ради супруги, Ради сына, который один в твоем доме остался! Знаю ведь я, что отсюда, из дома Аида, уехав, Прочный корабль ты обратно на остров Ээю направишь. Вспомни же там обо мне, умоляю тебя, повелитель! Не оставляй меня там неоплаканным, непогребенным, В путь отправляясь домой, – чтобы божьего гнева не вызвать. Труп мой с доспехами вместе, прошу я, предайте сожженью, Холм надо мною насыпьте могильный близ моря седого, Чтоб говорил он и дальним потомкам о муже бессчастном. Просьбу исполни мою и весло водрузи над могилой То, которым живой я греб средь товарищей милых. - Так говорил он. И я, ему отвечая, промолвил: – Все, несчастливец, о чем попросил ты, свершу и исполню. - Так, меж собою печальный ведя разговор, мы сидели: Меч протянув обнаженный над ямою, кровь охранял я, Призрак же все продолжал говорить, за ямою стоя. Вдруг ко мне подошла душа Антиклеи умершей, Матери милой моей, Автоликом отважным рожденной. В Трою в поход отправляясь, ее я оставил живою. Жалость мне сердце взяла, и слезы из глаз покатились. Все же, хотя и скорбя, ей первой приблизиться к крови Я не позволил, покамест Тиресий не дал мне ответа. В это время душа Тиресия старца явилась, Скипетр держа золотой; узнала меня и сказала: – Богорожденный герой Лаэртид, Одиссей многохитрый! О несчастливец, зачем ты сияние солнца покинул, Чтобы печальную эту страну и умерших увидеть? Но отойди же от ямы, свой меч отложи отточенный, Чтобы мне крови напиться и всю тебе правду поведать. - Так говорил он. И в ножны вложивши свой меч среброгвоздный, В сторону я отошел. Когда безупречный провидец Черной крови напился, такие слова мне сказал он: – О возвращении сладком домой, Одиссей, ты мечтаешь. Трудным тебе его сделает бог. Забыть он не может, Что причинил ты ему, и гневом пылает жестоким, Злобясь, что милого сына его ослепил ты. Однако Даже при этом, хоть много страдавши, домой вы вернетесь, Если себя и товарищей ты обуздаешь в то время, Как, переплыв на своем корабле винно-чермное море, К острову ты Тринакрии пристанешь и, выйдя на сушу, На поле жирных увидишь овец и коров Гелиоса, Светлого бога, который все видит на свете, все слышит. Если, о родине помня, ты рук на стада не наложишь, Все вы в Итаку вернетесь, хоть бедствий претерпите много. Если же тронешь стада – и тебе предвещаю я гибель, И кораблю, и товарищам всем. Ты смерти избегнешь, Но после многих лишь бед, потерявши товарищей, в дом свой Поздно в чужом корабле вернешься и встретишь там горе: Буйных мужей, добро у тебя расточающих нагло; Сватают в жены они Пенелопу, сулят ей подарки. Ты, воротившись домой, за насилия их отомстишь им. После того как в дому у себя женихов перебьешь ты Гибельной медью, – открыто иль хитростью, – снова отправься Странствовать, выбрав весло по руке, и странствуй, доколе В край не прибудешь к мужам, которые моря не знают, Пищи своей никогда не солят, никогда не видали Пурпурнощеких судов, не видали и сделанных прочно Весел, которые в море судам нашим крыльями служат. Признак тебе сообщу я надежнейший, он не обманет: Если путник другой, с тобой повстречавшийся, скажет, Что на блестящем плече ты лопату для веянья держишь, - Тут же в землю воткни весло свое прочной работы, И кабана, что свиней покрывает, быка и барана Жертвой прекрасной зарежь колебателю недр Посейдону, - И возвращайся домой, и святые сверши гекатомбы Вечно живущим богам, владеющим небом широким,
