Те же, скрутивши меня по рукам и ногам, привязали Стоя к подножию мачты концами ременной веревки, Сами же, севши, седое ударили веслами море. На расстояньи, с какого уж крик человеческий слышен, Мчавшийся быстро корабль, возникший вблизи, не укрылся От поджидавших сирен. И громко запели сирены: – К нам, Одиссей многославный, великая гордость ахейцев! Останови свой корабль, чтоб пение наше послушать. Ибо никто в корабле своем нас без того не минует, Чтоб не послушать из уст наших льющихся сладостных песен И не вернуться домой восхищенным и много узнавшим. Знаем все мы труды, которые в Трое пространной Волей богов понесли аргивяне, равно как троянцы. Знаем и то, что на всей происходит земле жизнедарной, - Так голосами они прекрасными пели. И жадно Мне захотелось их слушать. Себя развязать приказал я, Спутникам бровью мигнув. Но они гребли, наклонившись. А Перимед с Еврилохом немедленно с мест поднялися, Больше ремней на меня навязали и крепче скрутили. После того как сирены осталися сзади и больше Не было слышно ни голоса их, ни прекрасного пенья, Тотчас вынули воск товарищи, мне дорогие, Вмазанный мною им в уши, меня ж отпустили на волю. Только, однакоже, остров сирен мы покинули, тотчас Пар и большую волну я увидел и грохот услышал. Спутники в ужас пришли, из рук их попадали весла. Весла, шипя, по теченью забились. На месте корабль наш Стал: уж не гнали его с краев заостренные весла. Я же пошел чрез корабль и товарищей, в ужас пришедших, Мягко стал ободрять, становясь возле каждого мужа: – Мы ли, друзья, не успели ко всяческим бедам привыкнуть! Право же, эта беда, что пред нами, нисколько не больше Той, когда нас циклоп в пещере насильственно запер, Но и оттуда искусство мое, мой разум и доблесть Вывели вас. Так и эту беду вы потом вспомянете. Нынче ж давайте исполнимте дружно все то, что скажу я. Вы, при уключинах сидя, чрез волны глубокие моря Веслами дружно гребите. Быть может, Кронид-промыслитель Даст нам уйти и спастись от опасности, нам здесь грозящей. Кормчий! Тебе же даю приказанье: все время, как будешь Править рулем корабля, держи в уме своем вот что: Дальше корабль направляй от этой волны и от пара, Правь его к той вон высокой скале, чтоб сюда незаметно Наш не втянуло корабль и нас бы не вверг ты в несчастье. - Так говорил я. Послушались слов моих спутники тотчас. Им не сказал я о Сцилле, о бедствии неотвратимом: Весла они бы из рук упустили и, гресть переставши, Все бы внутри корабля чернобокого спрятались в страхе. О приказании тягостном том, что дала мне Цирцея, - Не облекаться в доспехи для боя, – совсем позабыл я. Славные быстро надевши доспехи и два длинноострых Взявши копья, устремился на палубу я носовую. Ждал я, – оттуда должна появиться сначала пред нами Горная Сцилла, неся для товарищей наших несчастье. Но ничего я увидеть не мог, и глаза утомились, Пристально глядя все время на гору, покрытую мраком. Узким проливом мы плыли, и в сердце теснились стенанья; Сцилла с этого боку была, с другого Харибда, Страх наводя, поглощала соленую воду морскую. Воду когда извергала она, то вода клокотала, Словно в котле на огромном огне. И обильная пена Кверху взлетала, к вершинам обоих утесов. Когда же Снова глотала Харибда соленую воду морскую, Вся открывалась пред нами кипящая внутренность. Скалы Страшно звучали вокруг, внутри же земля открывалась С черным песком. И товарищей бледный охватывал ужас. Все мы, погибели близкой страшась, на Харибду глядели. В это-то время как раз в корабле моем выгнутом Сцилла Шесть схватила гребцов, наилучших руками и силой. Я, оглянувшись на быстрый корабль и товарищей милых, Только увидеть успел, как у поднятых в воздух мелькали Ноги и руки. Меня они с воплем ужасным на помощь Звали, в последний уж раз называя по имени скорбно. Так же, как если рыбак на удочке длинной с уступа В море с привязанным рогом быка лугового бросает Корм, чтобы мелкую рыбу коварно поймать на приманку, И, извиваясь, она на крючке вылетает на сушу, - Так они бились, когда на скалу поднимала их Сцилла. Там же при входе в пещеру она начала пожирать их. С воплями в смертной тоске простирали ко мне они руки. Многое я претерпел, пути испытуя морские, Но никогда ничего не случалось мне видеть ужасней! После того как утесов и страшной Харибды и Сциллы Мы избежали, тотчас же за этим на остров прекрасный Бога мы прибыли. Много там было коров превосходных, Широколобых, и тучных овец Гелиоса-владыки. Издалека с корабля чернобокого в море открытом Я уж услышал мычанье коров и овечье блеянье, Шедшее к нам из загонов. И пало внезапно мне в сердце Слово слепого провидца Тиресия, фивского старца, Как и Цирцеи ээйской, которая строго велела Острова нам избегать Гелиоса, отрады для смертных. Сердцем сильно крушась, к товарищам я обратился: – Слушайте то, что скажу, хоть и так вы страдаете много. Я сообщить вам хочу приказанья Тиресия старца, Как и Цирцеи ээйской, которая строго велела Острова нам избегать Гелиоса, отрады для смертных. Там, говорили они, нас ужасное зло ожидает. Мимо поэтому черный корабль наш, друзья, направляйте! -
