Не пожелаешь ты в дом Одиссея, Лаэртова сына!' Ир бродяга свирепо в ответ закричал Одиссею: 'Боги, как сыплет слова старикашка оборванный этот! Словно старуха кухарка! Постой, я расправлюсь с тобою! В оба приму кулака – полетят твои зубы на землю, Как у свиньи, на потраве застигнутой в поле средь хлеба! Ну, подпоясайся! Пусть все кругом тут свидетели будут Нашего боя! Посмотрим, ты справишься ль с тем, кто моложе!' Так на отесанном гладко пороге, пред дверью высокой, Ярая ссора меж них все сильней начала разгораться. Это не скрылось от глаз Антиноевой силы священной. Весело он засмеялся и так к женихам обратился: 'Ну, друзья, никогда здесь такого еще не случалось! Нам веселую в дом божество посылает забаву! Ир и странник большую затеяли ссору друг с другом. Дело к драке идет. Пойдем поскорее, стравим их!' Так он сказал. Со своих они мест повскакали со смехом И обступили густою толпою оборванных нищих. С речью к ним Антиной обратился, Евпейтом рожденный: 'Слушайте, что я хочу предложить, женихи удалые! Эти козьи желудки лежат на огне, мы на ужин Их приготовили, жиром и кровью внутри начинивши. Кто из двоих победит и окажется в битве сильнейшим, Пусть подойдет и возьмет желудок, какой пожелает. В наших обедах всегда он участвовать будет, и нищим Мы не позволим другим сюда приходить за подачкой'. Так сказал Антиной. Понравилось всем предложенье. Умысел хитрый тая, Одиссей многоумный сказал им: 'Как возможно, друзья, чтоб вступал с молодым в состязанье Слабый старик, изнуренный нуждой! Но злосчастный желудок Властно меня заставляет идти под побои. Я с просьбой К вам обращаюсь: великой мне клятвою все поклянитесь, Что ни один человек, дабы Иру помочь, не ударит Тяжкой рукою меня и не даст ему этим победы'. Так сказал Одиссей. И все поклялись, как просил он. После того как они поклялись и окончили клятву, Стала тотчас говорить Телемаха священная сила: 'Раз тебя сердце и дух твой отважный к тому побуждают, То защищайся. Ты можешь ахейцев других не бояться. Тот, кто ударит тебя, бороться со многими будет. Я здесь хозяин. Наверно, мне также окажут поддержку Двое разумных и знатных мужей – Антиной с Евримахом'. Так сказал он. И все согласилися с ним. Одиссей же Рубищем срам опоясал. Большие прекрасные бедра Пред женихами открылись, широкая грудь обнажилась, Плечи, могучие руки. Приблизившись к пастырю войска, Мощью все налила его члены Паллада Афина. Это увидевши, все женихи удивились безмерно. Так не один говорил, взглянув на сидевшего рядом: 'Быть, видно, Иру Не-Иром. Беду на себя он накликал. Что за могучие бедра старик показал из лохмотьев!' Так говорили. Смутилось у Ира трусливое сердце. Все же рабы, опоясав, его притащили насильно. Был он в великом испуге, и мясо дрожало вкруг членов, С бранью его Антиной по имени назвал и крикнул: 'Лучше б тебе, самохвал, умереть иль совсем не родиться, Раз ты так страшно дрожишь и бесстыдно робеешь пред этим Старым, измученным долгой и сильной нуждой человеком! Вот что тебе я скажу, и это исполнено будет: Если старик победит и окажется в битве сильнее, Брошу тебя я в корабль чернобокий и мигом отправлю На материк, к Ехету царю, истребителю смертных. Уши и нос он тебе беспощадною медью обрежет, Вырвет срам и сырым отдаст на съедение собакам'. Тут сильнее еще задрожали все члены у Ира. Вывели слуги его. Кулаки они подняли оба. Тут себя самого спросил Одиссей многостойкий: Так ли ударить, чтоб здесь же он пал и душа б отлетела, Или ударить легко, чтоб лишь наземь его опрокинуть. Вот что, старательно все обсудив, наилучшим признал он: Слабый удар нанести, чтоб ни в ком не будить подозрений. Стали сходиться бойцы. В плечо Одиссея ударил Ир. Одиссей же по шее ударил под ухом и кости Все внутри раздробил. Багровая кровь полилася Изо рта. Стиснувши зубы, со стоном он в пыль повалился, Топая пятками оземь. И руки высоко поднявши, Со смеху все женихи помирали. Схвативши бродягу За ногу, вытащил вон его Одиссей из прихожей И поволок через двор и чрез портик к воротам. К ограде Там прислонил, посадив, и палку вложил ему в руки, И со словами к нему окрыленными так обратился: 'Здесь сиди, свиней и собак отгоняй и не думай Быть средь бродяг и средь нищих начальником, раз уж такой ты Трус. А не то приключится с тобою беда и похуже!' Кончив, на плечи себе он набросил убогую сумку, Всю в заплатах и дырках, и перевязь к ней из веревки, Быстро к порогу пошел и сел там. Со смехом веселым В дом вошли женихи и приветственно гостю сказали: 'Дай тебе Зевс и другие бессмертные боги, о странник, Все, что мило тебе, чего всего больше ты хочешь, Что наконец перестанет ходить этот наглый обжора К нам побираться. Бродягу мы этого скоро отправим На материк, к Ехету царю, истребителю смертных'. Так сказали. И был пожеланьям услышанным рад он. Тут преподнес Антиной Одиссею огромный желудок, Полный жира и крови. Достал Амфином из корзины Целых два хлеба, поднес Одиссею, вложил ему в руки, И золотою приветствовал чашей, и громко промолвил: 'Радуйся много, отец чужеземец! Будь счастлив хотя бы
