Все по жилищам своим разошлись и сну предалися.
Гомер. Одиссея. Песнь девятнадцатая.
ПЕСНЬ ДЕВЯТНАДЦАТАЯ.
В зале столовом божественный сын оставался Лаэртов
И женихов истребленье обдумывал вместе с Афиной.
Быстро он Телемаху слова окрыленные молвил:
'Нужно вынести вон, Телемах, боевые доспехи
5 Все без изъятья. А если, хватившись, расспрашивать станут,
То успокой женихов приветливо-мягкою речью:
– Я их от дыма унес. Не такие они уж, какими
Здесь Одиссей, отправляясь в поход, их когда-то оставил.
Обезображены все, дотемна от огня закоптели.
10 Соображенье еще поважней божество мне вложило:
Как бы вы между собой во хмелю не затеяли ссоры
И безобразной резней сватовства и прекрасного пира
Не опозорили. Тянет к себе человека железо! -'
Так он сказал. Телемах, приказанье отца исполняя,
15 Вызвал тотчас Евриклею кормилицу сверху и молвил:
'Мать, удержи-ка на время мне в комнатах женщин, покамест
Всех я в чулан не снесу прекрасных доспехов отцовских.
Здесь за ними не смотрят, они потускнели от дыма.
Не было в доме отца, а я еще был неразумен.
20 Их теперь я желаю убрать, чтоб огонь не коптил их'.
Тут ему Евриклея кормилица так отвечала:
'Если б, сынок, хоть теперь и о том, наконец, ты подумал,
Как тебе дом сохранить и сберечь все имущество ваше!
Кто же, однако, теперь пред тобою пойдет, чтоб светить вам?
25 Ты выходить не позволил служанкам. А светят они ведь'.
Ей на это в ответ Телемах рассудительный молвил:
'Этот вот странник! Остаться без дела едящему хлеб мой
Я не позволю, хотя бы он прибыл сюда издалека!'
Так он громко сказал. И осталось в ней слово бескрылым.
30 Сделала, как повелел он, и к женщинам двери замкнула.
Вмиг поднялись Одиссей с блистательным сыном. Из зала
Быстро горбатые стали щиты выносить они, шлемы,
Острые копья. Светильник держа золотой, перед ними
Свет кругом разливала прекрасный Паллада Афина.
35 Громко тогда Телемах к отцу своему обратился:
'О мой отец! Я чудо великое вижу глазами!
В зале нашем и стены кругом и глубокие ниши,
Бревна еловые этих высоких столбов, переметов, -
Все пред глазами сияет, как будто во время пожара!
40 Бог здесь какой-то внутри из владеющих небом широким!'
Так, отвечая на это, сказал Одиссей многоумный:
'Мысли свои удержи, молчи и не спрашивай больше!
Так всегда у бессмертных богов, на Олимпе живущих.
Вот что, однако: иди-ка ты спать, а я тут останусь.
45 Хочется мне испытать и служанок и мать твою также:
В скорби своей обо многом меня она спрашивать станет'.
Так сказал Одиссей. Телемах, повинуясь, покинул
Зал и, факелом путь освещая, направился в спальню,
Где, когда приходил к нему сон, и всегда ночевал он.
50 Там он лег и теперь, дожидаясь божественной Эос.
В зале столовом меж тем Одиссей богоравный остался
И женихов истребленье обдумывал вместе с Афиной.
Вышла меж тем Пенелопа из спальни своей, Артемиде
Иль золотой Афродите подобная видом прекрасным.
55 Кресло близко к огню ей поставили. Было искусно
Кресло обложено все серебром и слоновою костью.
Мастер Икмалий сработал его. Он для ног и скамейку
К креслу приделал. Густою овчиной оно покрывалось.
В это кресло, придя, Пенелопа разумная села.
60 В зал служанки меж тем белорукие сверху спустились,
Стали столы убирать, остатки обильные пищи,
Кубки, откуда вино эти люди надменные пили.
Вытрясли наземь огонь из жаровен и в них положили
Много новых поленьев сухих – для тепла и для света.
65 На Одиссея вторично Меланфо накинулась с бранью:
'Надоедать нам и дальше всю ночь напролет ты желаешь,
По дому всюду слоняясь и нагло глазея на женщин?
Вон убирайся, несчастный! Нажрался ты всласть – и довольно!
Вот как хвачу головней, отсюда ты вылетишь мигом!'
70 Мрачно взглянув исподлобья, сказал Одиссей многоумный:
'Что с тобой? Почему ты ко мне пристаешь так сердито?
Иль потому, что я грязен, что рубищем тело одето,
Что побираюсь по людям? Нуждой я к тому приневолен!
Странники, нищие люди всегда ведь бывают такими.
75 Некогда собственным домом и сам я промежду сограждан
Жил – богатый, счастливый, всегда подавая скитальцу,
Кто бы он ни был и, в чем бы нуждаясь, ко мне ни пришел он.
Множество было рабов у меня и всего остального,
С чем хорошо нам живется, за что нас зовут богачами.
80 Все уничтожил Кронион. Ему, видно, так пожелалось.
Как бы, смотри, не случилось того же с тобой! Потеряешь
Всю красоту, какой ты теперь меж рабынь выдаешься.
От госпожи тебе может достаться, тобой прогневленной.
Может прибыть Одиссей: ведь надежда еще не пропала.
85 Если ж погиб Одиссей и домой никогда не вернется,
Есть у него уж такой же, по милости Феба, как сам он,
Сын Телемах. От него ни одна не сумеет из женщин
Гнусное скрыть поведенье свое: он уже не ребенок'.
Так сказал Одиссей. Услыхала его Пенелопа,
