августейшей компании тот, кто одолжит мне такую пустяковую сумму, как две серебряные монеты?
В ответ публика на соседних лавках зафыркала, лениво показывая непристойные жесты. Эльминстер протянул Фарлу руку, и, когда кулак разжался, на ладони оказались две серебряные монеты.
Довольно неуверенно Фарл взял их — одну за другой. Чтобы раздобыть их, Эльминстер использовал совсем немного липучки, которая еще чуть-чуть, но виднелась, хотя к тому времени, когда Фарл с пышностью вручал их Будаэре, они были уже вполне чистыми.
Будаэра сначала поманила золотую монету. Взяв ее, она забралась к себе в подмышку, и монета исчезла в маленьком надушенном мешочке, каковые носило большинство из девиц этой профессии. Затем она взяла серебряные монетки, привычно повертела их в пальцах и, поцеловав, подняла взгляд на Фарла:
— Договорились, приказывай, мой повелитель.
Ее глаза таинственно сверкнули, и она подалась вперед. Словно бесшумная, осторожная змея, Эльминстер, соскользнув с места рядом с Фарлом, уступил им лавку. Будаэра благодарно мурлыкнула ему, гибко передвинулась на освободившееся место и принялась за работу.
Эльминстер отошел в сторону, взболтнул кружку, проверяя, много ли в ней еще осталось пива, и вдруг замер. Тонкий пальчик несколько раз нежно коснулся его. Он поглядел вниз, и у него перехватило дыхание.
Ту, что привлекла его внимание, звали Шандат, а еще — Тень за ее безмолвные и совершенно бесшумные появления и уходы. Эл и Фарл не раз соглашались друг с другом, что она должна быть идеальным вором, — во всяком случае, в искусстве бесшумно красться она равна лучшим из них. И вот теперь ее огромные темные глаза смотрели снизу вверх на Эла, и от этого взгляда у него неожиданно пересохло в горле.
— У тебя появились свободные монеты, чтобы давать взаймы, Эладар Темный? А найдутся ли другие, чтобы потратить их? — Ее голос звучал чуть хрипло, а в глазах поблескивал голодный огонек...
Эльминстер что-то беспомощно пискнул в ответ и коснулся рукава, за манжетом которого были припрятаны еще несколько золотых монет.
— Одна или две, — удалось выдавить ему непослушным голосом.
Ее глаза оживились.
— Одна или две, мой господин? А по-моему, я точно слышала, как ты сказал — три или четыре... да-да, четыре золотых. По одной монете за каждое из тех удовольствий, что я подарю тебе. — Она лизнула его руку — ее язык едва коснулся его ладони. Эльминстер весь затрепетал...
И тут его грубо оттолкнули в сторону. Обернувшись, он обнаружил прямо перед собой наглую ухмылку дородного телохранителя. Тот предупреждающе поднял руки в перчатках с шипами, и Эл увидел за ним еще одного такого же громилу. Между ними в своем собственном кругу света, падавшего от лампы, которая висела на изогнутом пруте в руках усталого на вид слуги, стоял толстенький коротышка, разодетый в огненно-оранжевые шелка. Его рыжеватые напомаженные волосы, оставляя маслянистые пятна, спадали мелкими колечками на шелковые плечи открытой спереди рубашки. На безволосой груди коротышки висела настоящая глыба золота величиной с хороший кулак: замершая в безмолвном оскале голова льва, навечно подвешенная на тяжелой золотой цепи. На пальцах поблескивали украшенные драгоценными камнями кольца из разных металлов, — по два-три кольца на каждом пальце, с отвращением отметил про себя Эл.
Он успел обменяться с Фарлом взглядами поверх потрясенного лица Будаэры, и тут человечек ткнул некоей частью своего тела, заключенной в ножны, украшенные ажурной резьбой из слоновой кости и золотом, и напоминающей носовое украшение прогулочной калишитской баржи, прямо в лицо Шандат.
— Слишком занята, моя малышка? — произнес он, растягивая слова, и щелкнул пальцами. Слуга с лампой вложил ему в руку кошелек, и коротышка лениво сыпанул около дюжины монет прямо на колени Шандат. — Или все-таки у тебя найдется время для настоящего мужчины... с настоящим золотом, которое он не прочь потратить?
— Сколько же лет мой господин хочет провести со мной? — тихо спросила в ответ Шандат, поднимая руки в приветствии. Коротышка скупо ухмыльнулся и подал знак своим телохранителям. Выставив руки в перчатках с шипами, они бросились очищать угол, не обращая внимания на визгливые протесты девиц.
Один, оторвав Будаэру от Фарла, отшвырнул ее на пол. Она больно ударилась и завизжала от боли. Фарл сердито вскочил с лавки.
— Да кто ты такой, чтобы распоряжаться здесь, в Хастарле? — подскочил он к напомаженному коротышке. Телохранитель угрожающе протянул к нему руку. Фарл щелкнул пальцами, как незадолго до этого сделал расфуфыренный коротышка, и в них, словно по волшебству, сверкнул кинжал. Фарл предупреждающе помахал им перед глазами телохранителя, и тот нерешительно убрал руку.
— Меня зовут Джанзибал. — Это было сказано с таким высокомерием, что явно предполагалось: при звуке этого имени всех должен охватить благоговейный трепет. — Джанзибал Отарр.
Фарл пожал плечами.
— Эл, ты когда-нибудь слышал о набитом золотом ходячем кошельке, отзывающемся на такое имя? — поинтересовался он. Эльминстер помахал своим кинжалом под носом охранника, который только что отпихнул его, и увернулся от опасных перчаток.
— Нет, именно про этого не слыхивал, — спокойно ответил он, — а вот о других таких приходилось. А все крысы похожи друг на друга как две капли воды.
Все вокруг онемели от изумления. Лицо щеголя потемнело от ярости, а пальцы вцепились в волосы Шандат, которая все еще стояла на коленях перед ним. Кривая зловещая улыбка скользнула по лицу Джанзибала, и Эльминстер почувствовал, как у него слегка похолодело внутри. Коротышка считал, что они должны умереть — прямо здесь и сейчас. Его охрана придвинулась ближе.
— Это звучит как оскорбление, на что человек чести, — прорвавшийся к ним откуда-то сзади незнакомый громкий голос сделал ударение на последнем слове, и Джанзибал, узнав его, побледнел от нового приступа ярости, — может ответить только вызовом на настоящий поединок, а не на разочаровывающую потасовку, которая к тому же будет стоить ему по крайней мере двух телохранителей.
Джанзибал и его люди обернулись и оказались лицом к лицу с другим таким же разодетым щеголем. В его глазах плясали искорки веселья. Он также носил шелка с вышитыми ползущими драконами на развевающихся рукавах. В руках щеголь держал бутыль, а по обе от него стороны стояли люди с тонкими мечами, готовыми вонзиться в животы телохранителей Джанзибала. В полутемной таверне повисла тишина. Люди со всех сторон тянули шеи, чтобы посмотреть, как будут развиваться события.
— Зато честно, Джанзибал, — спокойно произнес незнакомец, поднося к губам бутыль. — Ларисса снова отвергла тебя? На Длаэдру не очень-то производит впечатление твоя... э-э... безграничная слава?
Джанзибал зарычал.
— Убирайся, Телорн! Ты не сможешь вечно прятаться в тени своего покровителя!
— Его тень простирается дальше, чем тень твоего папаши, Джанз. Я тут со своими людьми зашел просто выпить... но ужасная вонь из этого угла заставила подойти и посмотреть, кто здесь сдох. Джанз, право же, не стоит душиться такой дрянью: запашок — как будто тебя облили из ночного горшка.
— Твой болтливый язык все ближе тянет тебя к краю могилы, что по тебе давно плачет, Зелембан! — процедил сквозь зубы Джанзибал. — Убирайся, или я прикажу моему человеку слегка попортить твое красивое личико!
— Я тоже люблю тебя, Джанзибал. И который из твоих двоих будет портить? Мои шестеро просто жаждут узнать об этом, и как можно скорее. — Из-за его спины вперед выступила еще одна пара охранников.
Поднятые мечи тускло поблескивали в неуверенном свете лампы, которую все еще держал дрожащий от страха слуга.
— Я не буду сражаться с твоими людьми, — выпрямляясь в полный рост, сказал Джанзибал. — Я слишком хорошо знаю, как ты любишь подстраивать «несчастные случаи».
