— А то ты не любишь полоснуть клинком, пропитанным ядом? Не устал еще от обмана-то, Джанз? И не напоминает ли это тебе, что ты всего лишь жалкий червь? Или это настолько уже у тебя в крови, что ты даже не замечаешь, что ты делаешь?
— Закрой свой лживый рот, — огрызнулся Джанзибал, — или...
— Или ты что-нибудь выкинешь, да? Наверняка выместишь всю свою злобу на этих простолюдинах. Интересно, а что ты с ними сделаешь? Ну, разумеется, для начала ограбишь, как же без этого? Ты ведь любишь пожить на широкую ногу... а, Джанз? Потом, наверное, пару-тройку из них прирежешь... или не пару-тройку, а гораздо больше? Я заметил, что на твоей улице девицы поднимают цены, а, Джанз? Работать-то стало опасно...
Зарычав, Джанзибал кинулся вперед. Вспыхнул свет, и полетели искры, когда клинки двух ближайших охранников встретились с невидимым магическим щитом вокруг нападающего щеголя. Вдруг Джанзибал резко остановился, когда Телорн Зелембан, вытащив неторопливым движением меч, указал им на соперника. Крошечные белые молнии заструились по клинку, обвивая его спиралью, и магия пронзила щит Джанзибала. Телохранители вельмож с обнаженными мечами ринулись в бой.
— Именем короля! Остановитесь, люди Отарра и Зелембана! — вдруг из-за их спин раздался рев от стойки. Охрана и их господа замерли, и толпа расступилась, словно ее разрубили мечом.
Вперед выступил человек с седеющей бородкой и большой кружкой в руке.
— Начальник стражи замка Адарброн, — властно представился он. — Если сейчас произойдет смертоубийство или кровопролитие, я обо всем сегодня же вечером доложу Верховным Чародеям. А также они узнают о вашем, господа, неповиновении, в том случае если вы сейчас не подчинитесь мне. А теперь прикажите вашим людям покинуть это заведение и сами отправляйтесь по домам, немедленно!
Он стоял с непреклонным выражением лица, и оба щеголя увидели, что за его спиной стали собираться люди — скорее всего наемники, отдыхавшие здесь от службы. На их ликующих лицах явно читалась радость от предвкушения стычки. Если бы щеголи отказались повиноваться, то солдаты, наверное, сделали бы так, чтобы одного из них, а может и обоих, «нечаянно» убили в потасовке, а уж из их телохранителей никто не выбрался бы из таверны живым.
— Мои люди достаточно выпили сегодня, — непринужденно сказал Телорн, но на шее у него заметно подергивалась жилка. Даже не взглянув в сторону Отарра, он почти спокойно обратился к своей охране: — Можете идти. Я сразу же последую за вами, как только выпью за здоровье этого отличного преданного офицера, с чьим приказом я всецело согласен, и за честь Аталантара.
Не проронив ни слова, Джанзибал с мрачным видом махнул своим людям. Затем, повернувшись к испуганной Тени, которая все еще стояла перед ним на коленях, холодно произнес:
— Господа, я был занят, до того как явился Зелембан и помешал мне. Если вы позволите...
— Вон там, — негромко сказал Эльминстер, указывая на альков, — можешь и дальше продолжать свое дело. Уверен, что те, кто сидел здесь, до того как твои скорые на расправу ребята разогнали их, были бы не прочь возобновить то, чем они занимались, до того как явился ты и помешал им, вот так-то, господин.
Щеголь сердито огрызнулся на него, смертный приговор ясно читался в его глазах, но начальник стражи решительно вмешался:
— Последуй совету этого юноши, Отарр. Он всего лишь пытается спасти честь твоего имени... и напомнить тебе основные правила вежливого поведения в обществе.
Плечи Отарра напряглись, и он, не сказав ни слова и не поднимая глаз, повернулся. Его пальцы все так же крепко держали Шандат за волосы, так что она даже вскрикнула и поспешно подползла на коленях к нему, чтобы он ее не тащил.
Эльминстер сделал шаг вперед, но вельможа уже остановился и отдернул полог алькова.
— Свет сюда, — грубо приказал он. Молоденькая служанка принесла светильник, раздула в нем огонь и поспешно выскользнула прочь. Вышибалы, которые обычно защищали девиц и их интересы, молча стояли, подперев стену.
Получить удовольствие в алькове за задернутым пологом обычно стоило шесть золотых, но, учитывая, что вельможа был в ярости, а начальник стражи не спускал с них глаз, девушка не стала дожидаться, пока ей заплатят... Джанзибал Отарр оценивающе осмотрел убранное подушками ложе, занимавшее почти всю нишу, удовлетворенно кивнул и грубо толкнул Шандат на постель. Полог задернулся за ними, словно ударили хлыстом.
Фарл украдкой протянул руку и притушил светильник на стене. Он поймал взгляд одной из девиц на лавке напротив, и она сделала то же самое. Этот угол таверны снова погрузился в полумрак.
Не отпуская Телорна Зелембана от себя, начальник стражи повернулся, и они вместе направились к стойке.
Фарл и Эл переглянулись. Фарл нарисовал в воздухе воображаемые пышные формы и указал на полог, а затем ткнул большим пальцем себя в грудь. Моргнув, Эл указал на дальний конец зала и коснулся своей груди. Фарл кивнул, и Эл пошел через весь зал туда, где можно было облегчиться. Лучше это сделать сейчас, а то вдруг им придется куда-нибудь пробираться или драться.
Интересно, а как все было до того, как в Хастарле появились Верховные Чародеи? Проталкиваясь по тускло освещенной таверне сквозь толпу пьяных завсегдатаев, Эл на ходу размышлял, как жили люди в те времена, когда на Оленьем Троне сидел его дед. Неужели и тогда власть предержащие были так же жестоки, как эти чуть не подравшиеся вельможи? И насколько были они благороднее, а может, подлее, чем Фарл и он, Эладар Темный, два молодых дерзких вора-верхолаза?
И кто лучше в глазах богов — Верховный Чародей, расфуфыренный вельможа или вор? Кому из них отдать предпочтение? Двое первых причиняют много зла, а вор... во всяком случае, он честен или, лучше скажем так, не скрывает, чем занимается... гмм... пожалуй, в Хастарле на эти вопросы не ответят ни жрец, ни мудрец. Отхожее место перед ним тоже явно не знало ответа, и Эл посчитал за лучшее поскорее вернуться назад, пока Фарл чего-нибудь не учудил. Уж если им суждено, чтобы в их поисках по городу рыскали наемники, то лучше об этом узнать заранее. Когда Эльминстер вернулся обратно, Фарл сидел около полога. Убедившись, что Эл хорошо видит его, он пригнулся и бесшумно скользнул под полог. Заняв его место, Эл улучил момент, когда парочка около него, не обращая ни на кого внимания, занялась собой, и тоже последовал за ним.
Невидимые в темноте, друзья тихо лежали бок о бок на покрытом ковром полу. Когда звуки любви в едва освещенном алькове стали громче и учащеннее, Фарл медленно прополз вперед, осторожно протянул руку и, взяв с полки совсем запыленный стакан с вином — обязательное дополнение обстановки алькова, — проворно выплеснул его содержимое на светильник.
Огонь зашипел и погас, и альков погрузился в полную темноту. Словно жалящая змея, Эльминстер вскочил с ковра и зажал одной рукой рот щеголя, стараясь придушить его другой.
Руки Фарла уже закрывали рот Тени. Она задергалась и завертелась под ним, пытаясь закричать, но затихла, как только с удивлением узнала навалившегося на нее мужчину. Эльминстер увидел, что ее тонкая рука больше не бьется, как раньше, когда она вырывалась, а лишь несколько раз похлопала Фарла по плечу. Но тут все его внимание занял вельможа.
Напомаженный и натертый благовониями, Джанзибал изворачивался в руках Эльминстера. Вряд ли у него имелся такой опыт рукопашных схваток, как у Эла, но он был крепче телосложением и тяжелее, к тому же ярость придавала ему силы. Извиваясь из стороны в сторону, он тащил Эльминстера за собой, стараясь укусить зажимавшие его рот пальцы.
Эл отвел руку назад и рукоятью кинжала саданул вельможу со всей силы под челюсть. Голова Джанзибала резко дернулась в сторону, и изо рта потекла струйка крови. Щеголь что-то промычал и, как куль с мукой, свалился с кровати. Один открытый глаз незряче уставился на Эльминстера. Эл с удовлетворением оглядел свою работу и повернулся посмотреть, что там делается за ним, а заодно и убедиться, что никто снаружи не заметил, что в алькове вдруг погас свет, и не услышал грубых звуков стычки, совсем не подобающих любовным утехам. Снаружи все так же доносился гул голосов пьющего народа, а позади него раздавалось нежное воркование. Было ясно, что Фарл, не теряя даром времени, сам воспользовался тем, за что вельможа щедро заплатил Шандат. Золотые монеты рассыпались по полу, когда Отарр разорвал ее корсет. Не обращая на них внимания, Эл склонился над парочкой и осторожно высвободил из уха Шандат приметную сережку.
