Ледяной поход (с Корниловым)

'О чем плачешь, хозяйка?' - Обе молчат, только молодая громко всхлипнула.

'Расскажи, может, чем поможем…'

Молодая бросила работу, уткнулась в фартук, зарыдала. Старая со слезами начала рассказывать: 'Сына маво, мужа ее вот, наблизовали, а теперь вот из станицы ушли, кто знает куды… может, и убили…'

'Да кто его мобилизовал-то?'

'Кто, хиба ж мы знаем кто? Большевики, что ли, так их называют…'

'Да зачем же он, казак, а пошел? ведь не все же пошли?'

'Как не итти-то? На двор пришли за ним. Говорят, расстреляем… ну и взяли, а теперь вот…'

Обе женщины плакали.

Вечером ушли в заставу. Ночь холодная, ветер сильный и злой, небо темное, ни зги не видно…

Расставили в степи караулы. Ветер пронизывает насквозь. Нашли маленький окопчик. Две смены залезли туда, а часовой и подчасок ходят взад и вперед в темноте большой дороги. Ветер гудит по проволоке и на штыках…

Новая смена. Старая спряталась в окопчике. Четыре человека скорчились, плотно прижавшись. Тепло. Тихий разговор. 'Слыхали? Корнилов приказал старым казакам на площади молодых пороть?' - 'Ну? за что?' - 'За то, что с большевиками вместе против нас сражались'.-'И пороли?'-'Говорят, пороли'.

Наутро мы уходим на станцию Выселки.

Укладываем на подводу тело князя, а в дверях хаты, жалко согнувшись, плачет старая хозяйка. 'Что ты, бабушка?'

'Как что,- наш-то, может, тоже так где лежит',- всхлипывает старуха…

Выселки

Вся армия идет на Журавскую. Мы - на Выселки. Они заняты большевиками, и Корниловскому полку приказано: выбить.

Идем быстрым маршем. Все знают, что будет бой. Разговаривают мало, больше думают.

Спустились в котловину, поднялись к гребню и осторожно остановились. Командир полка собрал батальонных и ротных, отдает приказания…

Громыхая, проехали на позицию орудия. Развели по батальонам, а командир полка с штабом остался у холмика.

Мы вышли в открытое поле. Видна станция Выселки, дома, трубы. Идем колонной. Высоко перед нами звонко рвется белое облачко шрапнели. 'Заметили, началось',- думает каждый.

'В цепь!' - раздается команда. Ухнули наши орудия. С хрипом, шуршаньем уходят снаряды. Вдали поднялась воронкой земля. Звук. Разрывы удачны. 'Смотрите, господа, там цепи, вон движутся!'

Идем широко разомкнувшись-полк весь в цепи. Визжат шрапнели, воют гранаты. Мы близимся…

Вот с мягким пеньем долетают пули. Чаще, чаще…

Залегли, открыли огонь…

'Варя! Таня! Идите сюда! Где вы легли? Ну, зачем вы пошли - говорили же вам!' - слышу я сзади себя.

Во второй цепи лежат Варя и Таня в солдатских шинелях, с медицинскими сумками…

'Цепь вперед!' Поднялись. Наша артиллерия гудит, бьет прямо по виднеющимся цепям противника.

'Смотрите! смотрите! отступают!' - несется по цепи.

Видно, как маленькие фигурки бегут к станции.

Их артиллерия смолкла. Наша усиленно заревела.

'По отступающему - двенадцать!' Все затрещало. Заварилась стрельба. Чаще, чаще… Слов команды не слышно…

С правого фланга, из лощины вылетела лавой кавалерия, карьером понеслась за отступающими, блестят на солнце машущие шашки…

Мы идем быстро. Мы недалеко от станции. Впереди, перебежав полотно, бегут уже без винтовок маленькие фигурки. Пулеметчик прилег к пулемету, как застыл. Пулемет захлопал,рвется вперед. Маленькие фигурки падают, бегут, ползут, остаются на месте…

Мы на полотне. Кругом бестолково трещат выстрелы. Впереди взяли пленных. Подпор. К-ой стоит с винтовкой наперевес - перед ним молодой мальчишка кричит: 'пожалейте! помилуйте!'

'А… твою мать! Куда тебе - в живот, в грудь! говори…' - бешено-зверски кричит К-ой.

'Пожалейте, дяденька!'

Ах! Ах! слышны хриплые звуки, как дрова рубят. Ах! Ах! и в такт с ними подп. К-ой ударяет штыком в грудь, в живот стоящего перед ним мальчишку…

Стоны… тело упало…

На путях около насыпи валяются убитые, недобитые, стонущие люди…

Еще поймали. И опять просит пощады. И опять зверские крики.

'Беги… твою мать!' Он не бежит, хватается за винтовку, он знает это 'беги'…

'Беги… а то!'-штык около его тела,-инстинктивно отскакивает, бежит, оглядываясь назад, и кричит диким голосом. А по нему трещат выстрелы из десятка винтовок, мимо, мимо, мимо… Он бежит… Крик. Упал, попробовал встать, упал и пополз торопливо, как кошка.

'Уйдет!' - кричит кто-то, и подпор. Г-н бежит к нему с насыпи.

'Я раненый! раненый!'-дико кричит ползущий, а Г-н в упор стреляет ему в голову. Из головы что-то летит высоко, высоко во все стороны…

'Смотри, самые трусы в бою, самые звери после боя',- говорит мой товарищ.

В Выселках на небольшой площади шумно галдят столпившиеся войска. Все толкаясь лезут что-то смотреть в центре.

'Пленных комиссаров видали?' - бросает проходящий офицер.