— Нильс — это твой сын?
Карлссон не ответил. Катя повторила вопрос.
— Мой первенец, — глухим голосом сказал он.
— А где он сейчас? В Швеции?
На этот раз Катя не дождалась ответа. Карлссон, бережно взяв деревянный череп, вернул его в сундук, после чего молча отвернулся.
«Чего это с ним?» — удивилась Катя.
При всех своих странностях невежливым с ней он никогда не был. «Наверно, скучает по сыну», — решила она. Катя снова заглянула в сундук и увидела еще одну игрушку. Кораблик размером с детскую ладонь.
— Ой, лодочка! — Катя протянула руку. Карлссон мгновенно перехватил ее руку. И захлопнул крышку сундука.
— Ничего не трогай, понятно! Никогда ничего не трогай из моих вещей!
Так резко он еще никогда с ней не разговаривал. Катя даже испугалась.
— Никогда, — повторил Карлссон уже мягче. — А сейчас тебе пора домой.
— Ты меня выгоняешь? — обиделась Катя.
— Нет, к тебе идет твоя подруга. Лейла. И с ней еще кто-то.
— Так поздно? Откуда ты знаешь? — удивилась Катя.
— Ее духи, — сказал Карлссон. — Я помню запах. Пойдем! — Он подтолкнул Катю к выходу.
Через минуту они уже стояли у окна ее кухни.
— Ты придешь ко мне завтра? — спросила Катя.
— Приду.
— А в гости к себе… пригласишь? — голос ее дрогнул.
— Конечно. Ты же обещала навести у меня порядок.
Кате показалось: он улыбается. Но разглядеть в темноте его лица она не могла.
И тут она услышала звонок в дверь.
— Иди, — сказал Карлссон. — Лейла пришла.
— А вдруг это не она? Вдруг это… кто-то другой?
На самом деле она подумала о Сереже. Или… о Диме.
Карлссон покачал головой и шагнул в ночь. Катя услышала негромкий шорох, потом скрип жести. Это он взбирался наверх.
Катя вздохнула, перелезла через подоконник и пошла открывать дверь.
Карлссон вернулся к себе и тяжело опустился на пол. Он устал. Не телом. Тело его не уставало почти никогда. Он устал от одиночества и ожидания. Кто бы мог подумать, что такой, как он, может устать от ожидания? Раньше, когда было кому ждать его, Карлссон никогда не уставал. Но это было давно… И как будто вчера.
Карлссон издал тонкий свистящий звук, похожий на скулеж собаки. Ему было плохо. Малышка, славная маленькая человечка, разбередила его рану.
Карлссон поднялся, прошел на кухню и отпер сундук. Первым делом посмотрел на подсказчик… Ничего, конечно, ничего. А чего он ждал? И сколько еще ждать…
Карлссон взял «голову», которая напугала Малышку. Для кукольного театра нужна была еще одна голова, и Карлссон сложил пальцы свободной руки так, чтобы тень от нее, падавшая на стену, напоминала человеческую голову.
— А сейчас, Нильс, я расскажу тебе историю о человечке, который не верил в троллей, — произнес Карллсон. Если бы Малышка сейчас слышала его, то без труда узнала бы язык поэмы о Кеннете Маклауде. — Их звали Дункан (кивок деревянной головы) и Уильям (кивок головы тени).
«Привет, Вилли!» — кивок деревянной головы.
«Привет, Дункан!» — кивок головы тени.
«Скажи, Вилли, ты идешь гулять в горы?»
«В горы, Дункан!»
«А ты не боишься троллей, Вилли?»
«Нет, Дункан, никаких троллей нет! Ну я пошел! »
«Иди, Вилли, удачи тебе!»
Голова-тень удалилась, а деревянная голова засмеялась, широко открывая рот.
«Это ничего, что ты не веришь в троллей, Вилли! Главное — чтобы тролли верили в тебя. И ты не обманешь их ожиданий, Вилли! Ведь ты такой то-олстенький!»
В этом месте Карлссон обычно смеялся — и Нильс смеялся вместе с ним. Но сейчас Карлссон засмеялся один.
— Я найду его, сынок, — прошептал он на языке, который Катя уже не узнала бы. — Я обязательно его найду…
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ,
в которой Катя не узнала «снежную королеву», зато узнала, что кое-кто считает ее «роковой женщиной»
— Знаете, почему среди троллей так много философов?
— А вы их женщин видели?
Это действительно оказалась Лейка. И от нее действительно пахло духами. Она с решительным видом тащила за собой какую-то встрепанную девушку. Девушка всхлипывала и подвывала, закрыв лицо руками.
— Ты что так долго копалась? — сурово спросила Лейка, скидывая босоножки. — Спала, что ли? Ну у тебя и подъезд! Слушай, у тебя выпить ничего нет?
— Это кто? — изумленно спросила Катя, указывая на плачущую девушку.
— Да Наташка это, ты что, не узнала? Пару часов назад на мобильник мне позвонила. Рыдает, ничего толком сказать не может… Вот, полюбуйся, — Лейка отняла руки Наташи от лица. Катя застыла от ужаса. «Снежная королева» Наташа выглядела постаревшей на десять лет. Кожа пожелтела, сморщилась, губы потрескались, опухшие от слез глаза казались маленькими и тусклыми. Но самое страшное — всё ее лицо было покрыто какой-то коричневой сыпью.
— Ой, мама! — охнула Катя. — Что с тобой случилось?
Наташа посмотрела на нее душераздирающим взглядом и прошептала:
— Не помню…
— Как — не помнишь?
Наташа потрогала лицо и снова зарыдала.
— Вот так, — мрачно сказала Лейка. — Начинаешь расспрашивать — дрожит и плачет. Привет из мира духов.
— Каких духов? — не поняла Катя.
— Каких-каких — Детей Ши!
Теперь Катя вспомнила. Ну да, Наташку же выбрал дух озера, а потом она позвонила и сказала, что через несколько дней вернется домой. Кажется, всё это было так давно…
Лейка, усадив подругу на стул возле компьютера, ушла на кухню искать спиртное, и теперь там чем-то хлопала и брякала. Катя глядела на всхлипывающую Наташку и пыталась осмыслить ситуацию.
— Слушай, а зачем ты ее сюда-то привела? — вполголоса спросила она, выйдя на кухню.
— А куда ей деваться в таком состоянии? — огрызнулась Лейка. — Домой, к маме? Да если она
