ослепительно голубое мелькнуло сквозь пелену дождя, беззвучно пронеслось вдоль ствола Старшего дерева и глубоко воткнулось в землю.
– Пошли обратно! – крикнул Хозяйственный, приплясывая на месте от холода и обнимая себя руками за плечи для согрева, – пошли! Сам видишь – нету никакой молнии! Они, ясновидящие, все чокнутые. Даже которые деревянные и с листьями. Пошли, нечего мерзнуть!
– Вот теперь пошли, – согласился Тимка и побежал назад к дереву.
– Спасибо, – прошелестело из листвы, едва только Тимка вбежал под спасительную крону дерева, – я перед тобой в долгу, о молодой чародей. Какое великое волшебство!.. – дерево умолкло.
– Ну-с, раз обещанная опасность миновала, тогда можно с радости и скатерочкой потрясти, – бодро сказал Хозяйственный, выныривая из дождя, – есть хочется… – и замер, уставясь на голубое сияние, окрасившее его физиономию в неестественно-мертвенный цвет.
В метре от ствола, сухо потрескивая и распространяя запах грозовой свежести, из земли торчала плоская узкая полоса непонятно чего; полоска сияла нестерпимым электросварочным светом.
– Что это? – слабым голосом спросил Хозяйственный, не решаясь подойти ближе к опасной штуковине. – Неужто новое деревце выросло? Старшенькое?
– Не-а, – Тимка весело усмехнулся. – Попробуй угадать с трех раз!
– Это молния, – благоговейным шепотом пояснило дерево, – заколдованная.
– Так, – Хозяйственный почесал в затылке. – Надо же… Ну и ладно. Подумаешь, молния! Не боюсь я никаких молний. И вообще, я есть хочу, – и, далеко обойдя стороной голубую полосу, деловито полез в рюкзак. Всем своим видом Боня старательно показывал, что плевал он на всякие молнии с высоты птичьего полета. И что он их – молнии то есть – в день по сто штук сачком ловит, для развлечения. И вообще они ему надоели.
– Бух! – крикнул Тим и хлопнул в ладоши.
– Ай-я! – подпрыгнул на месте Хозяйственный и, не оглядываясь, задал стрекача в дождь.
Тимка свалился от смеха на землю и стал кататься по ней, изнемогая от хохота. А прямо над ним, тряся мокрой листвой, негромко похохатывало Старшее дерево.
Глава 12
Зеркальщик
– И вовсе я не испугался, – Хозяйственный сердито подул на горячий чай, – а оперативно, то есть очень быстро ушел в разведку! Мыслимое ли дело беспечно чаи гонять, не разведав, есть ли враги вокруг или их нету.
– И как там враги? – Тимка старался быть серьезным, но не удержался от смеха и фыркнул в свою кружку.
– Нету, – ответил Боня, основательно хлебнув чайку, – теперь нету. Меня увидели и убежали. А потом их всех дождем в море смыло. Так что разведка была крайне необходима! И только попробуй еще раз хрюкнуть, – Хозяйственный погрозил мальчику надкушенным пирожком, – я тогда разговаривать с тобой больше не буду. Целый день! Или два.
– Все, молчу-молчу, – Тимка уткнулся в кружку. Хозяйственный догрыз пирожок, после встал и подошел к замороженной молнии. Осмотрев ее со всех сторон, Боня деловито поплевал на руки и попытался ухватиться за голубую полосу. Что-то громко щелкнула: молния на миг потускнела, а Хозяйственна вдруг высоко подпрыгнул и, пролетев пару метров, шлепнулся на землю.
– Ого! – Боня вскочил на ноги. – Да она еще и кусается! – волосы у Хозяйственного стояли дыбом, в распушенных усах посверкивали синие искорки. – Чуть руки не оторвала, представляешь? – пожаловался Боня мальчику. – Я всего-навсего из земли ее выдернуть хотел. А она меня грызанула! Вот же зараза, – ругнулся Хозяйственный, ощупав себя: рукава куртки под мышками порвались напрочь.
– Боня, ну кто же за электричество голыми руками хватается? – Тимка отбросил кружку в сторону, кинулся к рюкзаку. – У нас же перчатка есть, прихватка! Вот, попробуй с ней, – Тим подал перчатку Хозяйственному.
– Тричество? – хмыкнул Боня, натягивая перчатку на руку. – Это что, такое новенькое колдовство?
– Старенькое, – успокоил его Тимка, – и не колдовство, а энергия. От нее телевизоры работают и вентиляторы. Чтобы весело было и прохладно.
– Это у тебя во рту вертилятор, – беззлобно пробурчал Хозяйственный, примериваясь к молнии, – веселый такой, болтливый. Вертучий… Колдовство, как его ни обзывай, оно и есть колдовство, – Боня ухватился за молнию и легко выдернул ее из земли. Тимка восхищенно вздохнул: молния выглядела как натуральный лазерный меч из «Звездных войн» – прямая, яркая, длинная. Опасная.
– Эх, славная сабелька получилась бы, – со знанием дела заметил Хозяйственный, щуря глаза на яростный голубой свет, – такой клинок, я думаю, все подряд резал бы! Как нож теплое масло. И опять же яркий до безобразия! В темноте и факела не нужно, – Боня помолчал, любуясь молнией: по ее ярко-голубой поверхности плавали сложные темные узоры. – Эх, ничего не выйдет! А жаль, – Хозяйственный с сожалением положил яркую полосу на землю. – Такой бы «трический» меч получился, пальчики оближешь! Ему бы только ручку толковую приделать и ножны для безопасности склепать. Чтобы не кусался. Да где же это все возьмешь? – Боня принялся стаскивать с руки перчатку.
– Погоди, не торопись снимать свою чародейную рукавицу, – прошелестел из листвы голос Старшего дерева. – Можно и ручку для твоего молниевого меча достать, и защитные ножны вовсе не проблема.
– Что, у вас здесь поблизости оружейник живет? – с надеждой в голосе спросил Хозяйственный. – Специалист по трическим мечам?
– Зачем же оружейник? – удивилось дерево. – Не нужен нам никакой оружейник! Я вам сейчас и так все сделаю. Из себя выращу, – Старшее дерево умолкло.
Тимка подошел к Боне, и они оба уставились на ствол дерева: на коре быстро взбухал крестообразный нарост. Вскоре кора лопнула и к ногам Бони упала длинная витая рукоять – черная, блестящая от древесной влаги.
– Скорее к молнии приставляй, – поторопило Хозяйственного дерево, – пока клеевой сок не застыл!
Боня шустро схватил молнию рукой в защитной перчатке, другой взял деревянную рукоять и одним движением насадил ручку на широкий конец молнии. Внутри ручки зашипело, словно там закипела вода, и голубой клинок намертво вплавился в черный крест рукояти.
– А вот и ножны готовы, – любезно сообщило дерево: из-под разлома коры вынырнуло что-то длинное, тоже черное, и упало на землю. Тимка поднял ножны – они были тяжелыми и липкими. Свеженькими.
– Пусть просохнут, – предупредило Старшее дерево, – а потом пользуйтесь ими сколько угодно. Только чур – живые деревья этим мечом не рубите! А то и ручка и ножны могут в труху рассыпаться. Они ведь тоже немного живые, все чувствуют, – дерево тяжело вздохнуло.
– Чего вздыхаем? – рассеянно спросил Боня, любуясь мечом. – Не буду я им деревья рубать, обещаю. Не царское это дело – дровосеком работать!
– Да я не о том печалюсь, – прошептало Старшее дерево, – так, вспомнилось кое-что неприятное.
– А что именно? – сразу заинтересовался Тимка. – Какой-нибудь поварской десант с мотопилами? Неудачные пожарные учения в лесу?
– Нет, – дерево пошелестело листвой. – Хуже.
– Что же может быть для леса хуже голодного повара с пилой? – удивился Хозяйственный, пряча меч в просохшие ножны. – Или пожарных-неумеек?
– Зеркальщик, – коротко ответило Старое дерево и гневно затрясло ветками, словно от сильного ветра; на землю с жестяным шелестом посыпалась сухие иглолистья.
– Кто такой будет? – Боня повесил меч на пояс, любовно погладил ножны. – Что за стекольщик? Бутылки для пива, что ли, выдувает?
– Зеркальщик! – сердито поправило его дерево. – Колдун-долгожитель. Уже лет шестьсот живет в моем лесу и тайно льет волшебные зеркала. Для таких же колдунов-волшебников, как и он! На заказ.
– Зеркала? – встрепенулся Тимка. Он сразу вспомнил коварное ведьмино зеркало, в котором волшебник Олаф провел пять долгих веков.
– …Моих детишек погубил – не счесть! – гневно продолжало Старшее дерево. – От дыма его стекловарни не то что листья сразу вянут, жуки – и то на лету дохнут! И один из живительных источников испоганил: вывел в него сливную трубу, по которой всякую дрянь в ручей спускать начал. А ведь из того ручья многие деревья раньше пили! И что с ними теперь стало, просто ужас… Сами увидите. – Старшее дерево умолкло.
– Боня, нам обязательно надо повидать зеркальщика! – категорически потребовал Тимка.
– Зачем это? – настороженно спросил Хозяйственный. – Не хочу я лишний раз с вредными колдунами общаться. Вдруг мы ему не понравимся, так он нас живо в зеркало закатает, пикнуть не успеем! Как Олафа, – видимо, Боня тоже вспомнил лурдино зеркало.
– Во-первых, надо дорогу к драконам узнать, – Тимка загнул палец, – во-вторых, насчет лурдиного зеркала поспрашивать. Вдруг оно все-таки может меня домой отправить? Вдруг у Зеркальщика какое особое заклинание для этого имеется? А в-третьих, – просто интересно.
– Ну, если интересно, – Хозяйственный потянулся и зевнул, – тогда, конечно, сходим, но потом, когда поспим. Заболтались мы с тобой, скоро утро настанет, а мы все еще ни в одном глазу! В смысле поспать, – Боня сгреб сухие листья в кучу и развалился на ней. Тимка пристроился рядом.
– Спокойной ночи, – вежливо пожелало им Старшее дерево, но никто не ответил – путешественники уже крепко спали.
Проснулся Тимка поздно. Солнце уже поднялось высоко, в лесу стояла жаркая дневная духота. Хозяйственный, скатившись с лиственного матраса, храпел в сторонке, возле ствола Старшего дерева – даже во сне Боня прижимал к себе свой новоприобретенный меч. Трический, как он сам его назвал.
– Боня, подъем! – крикнул Тим. – Зеркальный колдун твой меч украл! Молниевый.
– Убью, – не открывая глаз, внятно сказал Хозяйственный. – Я ему за свою сабельку башку отвинчу! И не посмотрю, что колдун. – Боня сел, нащупал ножны и довольно улыбнулся. – Ну и шутник ты, Тим Тимыч! Смотри, еще раз так пошутишь – будешь у меня вместо колдуна наказан. На предмет отвинчивания головы. – Хозяйственный зевнул, весело добавил:
– Всем доброе утро! – и пошел умываться к недалекому ручейку.
– Утро, утро, – передразнил Боню Тимка, – обедать скоро пора, – но тоже пошел умываться.
После завтрака путники тепло распрощались со Старшим деревом и направились к Зеркальщику. Старшее дерево подробно рассказало, как найти его дом, а напоследок попросило – если будет возможность – хорошенько припугнуть колдуна, чтобы он перестал губить деревья. А лучше всего – чтобы вообще убрался из леса куда подальше!
Боня, который вовсе не собирался никого пугать, тем более непонятного колдуна-стеклодува, с большой неохотой пообещал именно так и сделать: застращать нехорошего зеркальщика до полусмерти. А там будь что будет! На том и порешили.
Поляну, на которой стоял дом стекловарного колдуна, трудно было не найти: ее окружали сотни мертвых пальмовых сосен, превратившихся от ядовитой воды в зеркальные деревья. Их стеклянные иглолистья хрупко позванивали на ветру, словно тысячи хрустальных колокольчиков; солнечные лучи преломлялись в листьях как в призмах – земля под стеклянными деревьями была залита разноцветными радужными всполохами. Уродливые отражения Тимки и Бони перескакивали с одного ствола на другой, то вытягиваясь, то сжимаясь. Было тихо, только похрустывали под ногами осколки битых иглолистьев.