Ингитора подняла на него глаза, и в них не отразилось ничего. Она казалась закрытой на замок.
— Я не люблю никого! — медленно и четко, выделяя каждое слово, ответила она. — И никого не хочу любить. У меня нет сил. Все обман — и любовь, и ненависть. Счастливы альвы и тролли — они не знают ни того ни другого. Твоя Дагейда счастливее меня.
— Нет. Дагейда не счастливее. Она наполовину человек. И она унаследовала от матери способность ненавидеть. Она не умеет любить, но умеет ненавидеть. У нее тоже был отец, и он был убит. Она ненавидела моего отца, а теперь меня…
Торвард прикусил губу, внезапно сообразив, что в этом есть сходство между ними — Дагейдой и Ингиторой. Но девушка, сидящая возле него, была последней на всем свете, в ком он хотел бы увидеть хоть что-то общее с ведьмой Медного Леса.
Ингитора снова подняла на него глаза.
— Знаешь, я никак не привыкну, что ты — это он, — сказала она. Молчание требовало сил, которых у нее сейчас не было, а слова, даже обращенные к нему, облегчали тяжесть на сердце. — Не могу понять, что Торвард — это ты.
Торвард помолчал. Он понял ее, и это было ему и радостно и мучительно одновременно.
— Но Торвард — это я, и ничего тут не поделаешь! — со вздохом сказал он. — От самого себя не убежишь. Я не змея, чтобы вылезать из старой шкуры, даже если она не нравится. И своего прошлого не переменишь. Я тебе говорил… Если бы это зависело от меня, я бы этого не сделал.
— Пойдем! — Ингитора подавила вздох и поднялась на ноги. Она уже не в первый раз слышала эти слова и даже верила им, но они ничего не могли переменить. — Мне здесь не нравится. Раньше ОНА была позади, а теперь впереди. Нам все равно идти к Великаньей Долине — так пойдем побыстрее.
Стоя на самой вершине горы над пещерой Свальнира, маленькая ведьма с нетерпением поглядывала на небо, сжимала кулачки, как будто грозила солнцу и хотела скорее прогнать Суль с небес. Золотая колесница ехала так медленно, а те двое шли так быстро! Напрасно она проскакала впереди них на своем волке, рассеивая по всему пути опутывающие заклятья. Эти двое думали только друг о друге и ничего не замечали. Нужно было средство сильнее.
При солнце в светлое, сильное время ведьме трудно было разбудить древнее темное колдовство. Оно сильнее всего ночью, но еще до ночи они будут здесь! Ей было некогда ждать. И лицо Дагейды кривилось судорогой бессильной ярости: ей мешало солнце, но не в ее власти было прогнать его с небес.
Ингитора устала, но все прибавляла шагу. Они шли мимо Раудберги, тень страшной горы нависала над их дорогой. Оглядываясь на нее, Ингитора видела на вершине стоячие камни, и каждый из них казался живым существом, грозящим неведомой могучей силой. Ингитора крепче сжимала в руке ясеневую палку с рунами, окрашенными их смешанной кровью. Она казалась более надежным оружием, чем даже меч.
Великанья Долина была уже близко, отчетливо виднелись две горы, ограждавшие ее по бокам, и вершина той, дальней, запиравшей долину с севера. Торвард говорил, что она называется Пещерная Гора, потому что в ее ближнем склоне находится пещера Свальнира.
— Как по-твоему — мы успеем сегодня дойти до кургана? — спросила Ингитора.
— Дойти, может, и успеем. Но едва ли у нас останется время на что-нибудь еще.
— Я говорю к тому, что ночью здесь слишком опасно. Я не знаю, что может ОНА вблизи своего гнезда. Даже ты, наверное, всего не знаешь. Гораздо умнее быть в Турсдалене в самый полдень, когда вся нечисть бессильна.
Торвард остановился.
— Мне было бы глупо тебе не верить после всего, что случилось с нами здесь. Но полдень давно миновал. Что ты хочешь сделать — остановиться на ночь здесь, а через Турсдален идти завтра?
— Сейчас, я думаю, нам стоит еще пойти вперед, но в Турсдален не заходить. Мы заночуем перед ней, а в полдень пойдем дальше. Что ты думаешь?
— Я думаю, что тебе виднее. Но тогда нам нечего так торопиться.
— Я сама не знаю, что меня так гонит, — призналась Ингитора и недоверчиво огляделась по сторонам. — Мне все кажется, как будто нас преследует что-то страшное. И хочется бежать со всех ног. Как будто в Великаньей Долине можно укрыться.
— Я думаю, что это ЕЕ старания. Ей вовсе не хочется, чтобы мы шли через Турсдален в полдень, когда она ничего не сможет сделать. Она заманивает нас туда на ночь глядя.
— Так, может, не пойдем? Остановимся здесь? — Ингитора вопросительно посмотрела на своего спутника. В ее противоречивых чувствах к нему было немало уважения к его уму и умению разбираться, что происходит вокруг и что теперь делать.
— Тогда мы не успеем пересечь Турсдален вовремя. Лучше всего сделать так, как ты сказала, — заночевать прямо перед долиной и перейти ее в полдень.
И они снова пошли дальше. Сумерки сгустились, как им показалось, быстро, но они старались убедить себя и друг друга, что это им мерещится от страха. Две горы, сторожившие Турсдален, выросли перед ними во весь рост, как два великана, стоящих на страже перед дверями великаньего конунга. За ними виднелась вершина Пещерной Горы, по которой бродили смутные тени. Черного зева пещеры не было видно — его загораживала длинная пологая скала, пересекавшая Турсдален.
— Пожалуй, дальше мы не пойдем, — сказал Торвард и остановился. — Смотри, как хорошо стоят валуны — как маленькая крыша. Там нас не промочит, даже если ОНА вызовет дождь и град. Сейчас разведем костер, и получится совсем как настоящий дом. Знаешь, мне кажется, что я уже год не ночевал под настоящей человеческой крышей.
— А мне еще кажется, что мы еще год туда не попадем, — грустно ответила Ингитора. — Мне вообще не верится, что где-то на свете есть настоящие человеческие дома.
Сумерки сгущались, со всех сторон наползали серые тени. Помня о туманной мгле, едва не погубившей их ночью и утром, Ингитора боялась смотреть в сторону Турсдалена. Ей казалось, что если она задержит взгляд на пространстве между двумя горами, то оттуда, как на зов, появится что-то страшное.
А ведьма стояла на вершине Пещерной Горы, широко раскинув руки, словно ловила северный ветер. Лицо ее было обращено вниз, в долину. И туда, к пологой скале возле выхода из Турсдалена, могучий холодный ветер нес ее заклинание.
— пела Дагейда, и рыжие горы вокруг повторяли слова заклинания тысячей гулких голосов.
