Хозяйка волокла в самый дальний угол ворох веток и вытертых шкур, служивших ей постелью. При звоне копья она замерла, подняла голову, заморгала, щуря и без того пропавшие в морщинах глаза, стараясь разглядеть Поющее Жало.
— Давно не было у меня гостей, — тихим скрипучим голосом обронила она, словно только что заметила пришельцев. Вигмар бросил взгляд Рагне-Гейде. На их приветствия старуха не ответила ни словом. Кок видно, она слышала только Поющее Жало.
— Про фьяллей она, конечно, и не слыхала! — проницательно заметил Вигмар. — Не будем пугать старушку?
— Она вообще не слыхала, что на свете есть такое племя! — уверенно добавила Рагна-Гейда. —А испугать ее не удастся никому. Даже если явится парочка троллей с зеленым мохом вместо волос.
— А йомфру ясновидящая? — с простодушной радостью спросил Борре.
— Почему? — не поняла Рагна-Гейда. — Я умею гадать по рунам.
Вигмар бросил на нее взгляд, полный странной смеси насмешки и сожаления. И Рагне-Гейде вдруг стало неуютно.
Быстро темнело. Гроди сразу пристроил к очагу котел с водой. Борре притащил из леса охапку хвороста больше себя самого, и принялся варить похлебку из рыбы с ячменем. Старуха молча наблюдала за незваными гостями, но не говорила им ни слова. Рагна-Гейда старалась на нее не смотреть: от тусклого взгляда хозяйки ей становилось не по себе.
— Кто-то идет, — сказал вдруг Вигмар. Трое остальных вздрогнули, Борре застыл с поднятой ложкой, которой собрался мешать похлебку. — Я слышу на тропе конский топот.
— Но это не тролли? — шепнул Гроди, и Рагна-Гейда подумала то же самое.
— Сейчас узнаем, — невозмутимо пообещал Вигмар и встал возле двери, держа наготове Поющее Жало,
Замерев кто где сидел, гости старой Ауд ждали. Перед избушкой остановился, как казалось, целый отряд: стучали копыта, звенели сбруи. В домик залетали обрывки голосов. И у Рагны-Гейды немного отлегло от сердца: выговор был квиттинский.
— Эй, есть тут кто-нибудь живой? — крикнули снаружи, и увесистый кулак постучал в дверь.
— Тут живут люди или тролли? — подхватил другой голос, помоложе.
— Открывайте, мы сейчас не в том настроении, чтобы ждать до самой весны!
— А сами-то вы люди или тролли? — осведомился из-за двери Вигмар.
— Однорукий Ас! — возмутились снаружи сразу три или четыре мужских голоса. — Это уже наглость!
— Значит, не тролли! — сделал вывод Вигмар. —Чего вы хотите?
— Мы хотим переночевать под крышей. И хотелось бы — у огня! — заявил густой и решительный мужской голос. — Но мы никого не тронем, если не тронут нас! Слово Гуннвальда Надоеды из усадьбы Речной Обрыв!
— Что Надоеда — это похоже! — согласился Вигмар. — Ну, что ж: раз уж мы сами навязались в гости без приглашения, то мы не в праве отказывать в гостеприимстве и другим.
— Может, не надо? — шепнул Гроди, забившийся в самый темный угол.
— Они все равно войдут! — сказала ему Рагна-Гейда, стараясь, чтобы голос звучал твердо. — Так что лучше их не злить.
Вигмар тем временем открыл дверь и шагнул назад, держа копье наготове.
Наконечник почти уперся в железный умбон огромного ярко-красного щита, предусмотрительно выставленного вперед первым из гостей. Через порог шагнул рослый бородач с высоким залысым лбом и заметной горбинкой на носу, какие остаются после перелома. Длинный старый шрам пересекал его лоб и ломал пополам одну из густых кустистых бровей. «Крепкий же у него череп, если уцелел после такого удара!» — мельком отметил про себя Вигмар.
— Переночевать под крышей — это так понятно! — приветствовал он гостя. — Особенно когда до Середины Зимы осталось чуть больше месяца.
Бородач глянул на него поверх кромки щита, густо усаженной железными заклепками.
— Приятно поговорить с умным человеком! — одобрил он и опустил щит. — Да, не слишком-то здесь просторно!
— А сколько вас? — деловито спросил Вигмар, словно ему предстояло взимать плату за постой.
— Ровно десять человек. Правда, двое еще совсем маленькие.
Вскоре в тесном домике можно было повернуться лишь с известным трудом. Среди приехавших оказалось Шесть мужчин во главе с Гуннвальдом, две женщины и двое детишек. Увидев последних, Рагна- Гейда совсем успокоилась: разбойники и прочие дурные люди не таскают с собой жен и детей. Вигмар мог бы заметить ей, что в такое время многие мужчины без колебаний убили бы чужую женщину, чтобы добыть хлеба для своей, но он не собирался пугать ее такими предостережениями.
— Издалека ли идете? — спросил Вигмар, когда все более-менее разместились вокруг маленького очага и тянули к огню озябшие руки.
— Идем два дня, — охотно пояснил Гуннвальд. Несмотря на устрашающий вид, он не отличался угрюмостью и был довольно разговорчив. — А далеко ли ушли — спроси о чем-нибудь другом. Мы даже не знаем, где мы сейчас.
— А как же вы нашли этот дом?
— Нашли! — Гуннвальд хлопнул себя по колену и гулко хохотнул. — Чтобы мои враги так находили свои дома! Тролли кружили нас по этому троллиному лесу целый день! Мы уже собирались ночевать под елками, но тут Гьёрдис учуяла дым.
Гуннвальд кивнул на одну из своих женщин. Сидя в уголке, та уже беседовала с Рагной-Гейдой. На коленях у нее спал двухлетний ребенок, накормленный кашкой из размоченного в теплой воде хлеба. Это был не ее ребенок, но где его мать, никто не знал.
— Рауды выпустили всех рабов и женщин, когда хотели поджечь усадьбу, и всех, кто согласился им сдаться, — рассказывала Гьёрдис. — Они вышли, а я не пошла — кто-то же должен был их перевязывать, — сна кивнула на мужчин возле очага, делая лишним вопрос, все ли пожелали выйти и сдаться. — А потом усадьба загорелась… Хорошо, что у нас одна стена была coвсем ветхая. Она выходит… выходила к Бликэльвену, прямо на обрыв. Подойти оттуда невозможно, потому ее сто лет не чинили. Когда усадьба загорелась, мы все туда прыгнули. Нас было больше, человек пятнадцать или даже восемнадцать. Эго с самого начала. Рауды стреляли в нас, наверное, кто-то утонул… Да, Сэмунд утонул, я видела. А мы выплыли — я и еще шестеро. Потом мы нашли в лесу Хладгуд с детьми. Это мальчик Арнора и Альбин, но мы их не видели больше…
Это был не слишком связный и внятный рассказ, и именно поэтому Рагие-Гейде казалось, что она вполне представляет себе произошедшее с усадьбой Речной Обрыв. Едва ли она оказалась бы толковее, рассказывая о пожаре Кротового Поля!
— Я не хотела с ними идти, — со вздохом добавила Гьёрдис, как будто признавалась в тяжком преступлении. — Я приношу неудачу. Но Гуннвальд сказал, чтобы я шла и несла Билле. Мы его зовем Билле, потому что он еще не разговаривает, а только бормочет. А Гуннвальд — он мой родич. Он отец моего первого мужа.
— Первого? — переспросила Рагна-Гейда. На вид Гьёрдис была не старше ее самой, но на ее голове серело вдовье покрывало.
— Да, я была замужем два раза. Мой первый муж погиб в море еще два года назад, а второй, Бьярни, прошлой зимой. Мы и года не прожили вместе.
— Ты принесла им удачу, — сказал Вигмар, оторвавшись от беседы с Гуннвальдом. — Оба они погибли в битве, а не зачахли на соломе. Оба они в Валхалле и вовсе не думают, что выбрали плохую жену!
— Сразу видно понимающего человека! — одобрил Гуннвальд. — Вот и я ей то же говорю. А она чего придумала! Пойду, говорит, к раудам, пусть у них будет моя неудача!
Рагна-Гейда и Вигмар обменялись многозначительным взглядом. Каждый из них мог бы сказать о себе то же самое.
