мы бы никогда больше не слышали хвалебных песен — ни чужих, что даже к лучшему, но своих, что уже обидно.
— Кто… что это было? — не слушая, воскликнул Вигмар. Он все еще не мог отвести глаз от сомкнувшихся туч, словно надеялся, что Один передумает и распорядится по-другому.
— Это была Альвкара, — без заметного волнения ответил Сторвальд, словно его спросили о служанке, прошедшей через двор. — Про нее недавно рассказывал Видкунн… Я не помню, ты при этом был? Она была дочерью Хлодмунда конунга пятьсот лет назад. И с тех пор рауды считают ее своей покровительницей. Она появляется перед большими событиями — перед набегом, мором… Или перед войной.
— А какая она? — спросил Вигмар, наконец оторвав взгляд от неба.
— Какая? — Сторвальд удивился его вопросу. — Ты что, внезапно ослеп? Ее же все видели.
— Когда? — глупо спросил Вигмар.
— Сейчас. — Невозмутимый Сторвальд даже встал со своего «мягкого» камня и подошел к нему. — Только не рассказывай мне, что ты ее не видел.
— Я видел, — согласился Вигмар. — И еще не сейчас. То есть… Короче, она приходила ко мне ночью перед нашим с тобой… Когда надо было сочинять песни.
— Да ну! — Вот тут Сторвальд изумился по-настоящему и положил руку на плечо Вигмару. — Ну, расскажи! — с самым искренним интересом потребовал он. — Я ее видел раз-другой… Не здесь, а в других местах, но меня она не посещала по ночам!
— Отстань! — Вигмар отмахнулся. — Она мне рассказывала про подвиги вашего… «дуба стрел». Я без нее двух строчек не связал бы!
— А я думал, тебе рассказала Ингирид, — отозвался Сторвальд. Похоже, ответ Вигмара его несколько разочаровал: ему бы больше понравилась краткая песнь о новой любви Альвкары. — Она тоже в своем роде валькирия.
— Да уж! — совсем придя в себя, Вигмар откровенно окинул взглядом обрезанные волосы Сторвальда и усмехнулся. — Не хотел бы я встать у нее на дороге.
— Я ей отомщу, — спокойно и уверенно пообещал Сторвальд. — Но я не знаю, кто из нас должен другого жалеть. Что страшнее: ее вражда или ее любовь? Тут призадумаешься, что выбрать. В ней ведь есть троллиная кровь. Я ее чую. А на мое чутье в таком деле можно положиться. У нас в Эльденланде много таких.
— Вот оно что! — Вигмар присвистнул и дернул себя за одну из кос.
Теперь многое стало понятно. Про полуостров Эльденланд рассказывают разные вещи: что северным концом он упирается в ледяную стену Йотунхейма, что прямо под ним располагается Муспелльсхейм, потому-то в ключах Эльденланда кипит горячая вода, а из расселин в скалах поднимается горячий пар. Ни одно порядочное племя не хотело жить в такой стране, и полуостров заселили беглецы из разных мест, объявленные вне закона у себя на родине. А поскольку невест им не хватало, они брали в жены троллих. Короче, к восьмому веку после Ухода Асов Эльденланд оброс такими слухами, что признаться в происхождении оттуда означало проявить немалое мужество. И, как в насмешку, именно из Эльденланда происходили все лучшие скальды всех времен.
— Надеюсь, ты не побежишь от меня прочь с криком ужаса? — насмешливо поинтересовался Сторвальд.
— Ноги от страха отнялись, — пожаловался Вигмар. — Не ешь меня, дяденька тролль, я сейчас невкусный!
— Я сегодня не голоден! — благодушно утешил его Сторвальд и посоветовал: — Не бойся, подумай о чем-нибудь приятном. Если я хоть что-нибудь понимаю, скоро твои ноги тебе понадобятся. И руки тоже.
— А голова? — на всякий случай уточнил Вигмар.
— А когда это ты с ней советовался? — Сторвальд удивленно поднял брови, отчего уголок косящего глаза съехал еще ниже и мягкое, трудноуловимое несходство с простыми людьми на миг усилилось. — Если бы ты думал головой, а не сердцем, то был бы не здесь.
Вигмар промолчал. Отдаленный потомок троллих был прав, как сам мудрый Один.
На следующее утро после жертвоприношений Ульвхедин ярл и кюн-флинна Ульврунн позвали Эрнольва на соколиную охоту. Больше никого из знатных людей не приглашали, и Эрнольв, хотя и не был привержен к этой забаве, почти не принятой во Фьялленланде, согласился. Весь вчерашний вечер Ульвхедин, Ульврунн и Ингимунд Рысь о чем-то жарко спорили, запершись в маленьком спальном покое, а теперь, как видно, собирались поделиться с ним своими решениями.
— Тут неподалеку есть отличное место для соколиной охоты, — рассказывал Эрнольву Ульвхедин ярл, когда небольшая дружина выехала за пределы полей тинга. — Фогельсей — Птичий Остров. Там можно зараз набить столько уток, гусей… Сам увидишь.
— Сколько бы их ни было, я благодарен тебе и твоей сестре за приглашение, — ответил Эрнольв. Ему и правда хотелось развеяться, отдохнуть на просторе от толкотни и тесноты усадьбы, где даже в отхожем месте народ толпился с утра и до ночи. — Ваша дружба — большая удача для меня.
— Да? — Ульвхедин ярл посмотрел на него как-то неоднозначно: то ли обрадованно, то ли настороженно. — Я надеюсь, мы с тобой всегда останемся в дружбе.
Эрнольв наклонил голову в знак согласия. В племени раудов слово Ульвхедина ярла имело не меньший вес, чем слово самого Бьяртмара конунга, особенно когда речь шла о военном походе. Весь успех того дела, ради которого Эрнольв приехал, зависел от Ульвхедина.
Впрочем, теперь рауды не смогут отказаться от похода. Эрнольву вспомнилась величественная фигура валькирии, головой достающая до неба, волны ее волос, похожих на закатный свет. «Боги и духи хотят этой войны! — говорила ему когда-то Сольвейг. — Боги возьмут себе духи погибших…» Боги хотят этой войны, потому-то фьялли пылают жаждой мести, а рауды считают будущую добычу. И уже никто не остановит эту лавину, рожденную разом в тысячах человеческих душ. Вставать на ее пути — глупо и бессмысленно. Эрнольв по-прежнему не хотел этого похода, но смирился с ним и всей душой желал, чтобы рауды присоединились к нему и тем облегчили участь фьяллей. Весла ударят по воде, мечи загрохочут о щиты, копье столкнется с копьем в полете, и каждый день будет днем гибели десятков и сотен людей…
Эрнольв был отважным человеком, но при мысли об этой грандиозной, губительной, всесокрушающей лавине у него сжималось сердце. Словно в поисках спасения, мысль его метнулась к дому, к Аскрфьорду. Свангерда… Ждет ли она его, думает ли о нем? Эрнольва тянуло домой, но путь туда преграждала неразрешимая загадка: рунный амулет по-прежнему был теплым. Все-таки он не зря привел его сюда, в Рауденланд, и Эрнольв не торопился назад, пока не получил ответа. Он не мог поверить, что связан с мертвым: когда холодный плеск волны оборвал жизнь Халльмунда, он это почувствовал. И теперь тайное чувство твердило ему, что второй полумесяц слышит биение живого сердца. Но ведь Эггбранд сын Кольбьёрна убит! Тот рыжий квитт, Вигмар сын Хроара, не похож на лжеца. Значит, после смерти Эггбранда кто-то другой снял золотой амулет с его груди. И у Эрнольва появился где-то уже второй невольный побратим. Но кто? Где теперь искать его?
«У Эггбранда, вероятно, были родичи, — рассуждал Эрнольв, стараясь нащупать хоть какую-то тропинку в этом тумане. — Полумесяц мог взять кто-то из его братьев, сыновей, любой из родичей. Наверное, Вигмар знает, где они живут. Можно его расспросить…»
— Вон он, Фогельсей! — прервал его мысли голос Ульвхедина ярла. — Видишь, сколько там птицы!
Эрнольв повернул голову к морю: поблизости от берега из воды поднимался скалистый, довольно высокий остров. Все склоны его были усеяны сидящими дикими гусями.
— Странно, что здесь больше никто не охотится, — сказал Эрнольв. — На тинге, наверное, немало людей, кто уже прикончил свои запасы.
— Поглядел бы я на того, кто посмеет здесь охотиться! — Ульвхедин ярл усмехнулся. — Взгляни вон туда!
Эрнольв проследил за движением его вытянутой плети и увидел на скалистом выступе острова две руны, глубоко выбитые в камне и окрашенные в красный цвет. «Одаль» — «Инг». Имущество самого
