— Я не хотел бы отказывать гостю, но сначала я должен узнать, куда она спрятала сокровище моего рода! — ответил Фрейвид. — Она заслуживает смерти, но если она умрет сейчас, то я навсегда потеряю огниво.
Хёрдис усмехнулась: Фрейвид понял самое главное и пока ей ничего не грозит.
— Ты скажешь? — Фрейвид снова повернулся к ней.
— И не подумаю! — дерзко ответила она. — Я все-таки хочу, чтобы из этого рябого урода дерево выросло раньше, чем из меня!
Хродмар схватился за рукоять ножа на поясе.
— Уведите ее! — поспешно распорядился Фрейвид. — Оддбранд, запри ее в чулан. И пусть ее стерегут всю ночь. А мы пока решим, что с ней делать.
Хёрдис увели, и шла она с таким гордым видом, словно ее только что провозгласили правительницей Квиттинга. Чувство победы, хотя бы и временной, заглушило и прогнало страх. Разоблачение и первый взрыв общего негодования остались позади, и теперь ее била дрожь дикого, лихорадочного веселья. Мысли, как шустрые тролли, метались от одной надежды к другой: какое-то время ей удастся протянуть благодаря тайне огнива, а потом фьялли уплывут, а потом приплывет Гримкель… Тролли его знают, на многое ли он ради нее пойдет, но уже небольшая надежда все же есть…
— Ты должен отдать ее нам! — повторил Мо-дольв, когда Хёрдис вышла. — Она погубила наших людей.
Фрейвид помолчал. Требование фьяллей было вполне справедливым, но, выполнив его, он потерял бы слишком много. По крайней мере, этого не следовало делать сейчас.
— Я согласен, что она заслужила ваш гнев, — сказал Фрейвид, медленно опускаясь на свое сиденье. — Садитесь, сейчас нам нальют еще пива. Да, она заслужила наказание. И мне стыдно, что я держал в своем доме такое зло. Из-за нее я сам отчасти виноват перед вами,
— Мы не обвиняем тебя, — ответил Модольв. — Ведьму не так-то легко распознать. И уж конечно, мало радости обнаружить, что твоя дочь — ведьма.
Фрейвид мрачно кивнул, а Ингвильда поежилась. Ей было неуютно, почти страшно. Проснувшийся дар ясновидения роднил ее с Хёрдис; тот странный приступ, сливший ее с душой и мыслями сестры, прошел, но память о нем осталась, и Хёрдис во всем буйстве ее непонятной, но такой горячей силы продолжала жить где-то в уголке души Ингвильды. Она боялась этого родства. Любое проявление колдовской силы теперь пугало Ингвильду, ей хотелось снова стать прежней. Мудрая Фригг, не дай ей дожить до этого безумного огня в глазах, до ненависти к близкой родне, до злобы к людям и торжества от сделанной гадости! Она не решалась взглянуть на Хродмара, ей казалось, что она в чем-то обманула его. А вдруг он возненавидит и ее, если узнает, что и в ее крови проснулась Синн-Ур-Берге, женщина подгорного племени?
— В ее руках наше огниво, и мы должны получить его назад, — говорил тем временем Фрейвид хёвдинг. — До тех пор мы не можем предать ее справедливому наказанию. Но она не уйдет от него. Если мы сами не сумеем заставить ее говорить, то пошлем в Тюрсхейм. Сиггейр Голос Камня — могучий ясновидец. Может быть, вы слышали, — от его заклинаний начинает говорить даже священный Волчий камень!
— Пошли за ним прямо сейчас! — потребовал Хродмар. Все эти квиттингские россказни насчет колдунов и камней мало его занимали, но его собственная месть не терпела промедления. — А ведьму отдай нам. Мы не может гостить тут так долго. Торбранд конунг уже заждался нас.
Фрейвид поморщился: ему не хотелось ссориться с фьяллями. Даже если Торбранд конунг и не посчитает случай достойным ссоры, Прибрежный Дом все же будет ославлен как пристанище ведьм и злого колдовства.
— Я не хотел бы посылать в Тюрсхейм, пока есть надежда обойтись без этого! — с неудовольствием сознался Фрейвид. — Вы, фьялли, на ваше счастье, плохо знаете Сиггейра. Без прямой необходимости ни один умный человек не станет иметь с ним дело, а меня пока еще не называли дураком. Я мог бы предложить вам что-нибудь другое в залог моей дружбы. А как только я узнаю про мое огниво, я велю утопить ведьму.
Фьялли молчали. Они были полны решимости не уплывать из Прибрежного Дома, пока вода не сомкнётся над головой ведьмы, но успели достаточно хорошо узнать своего хозяина и понимали, что переубедить его будет нелегко.
А Хродмар видел только Ингвильду. Он видел ее побледневшее лицо, полное тревоги и волнения, видел следы слез на щеках, дрожь опущенных ресниц. Вернуть покой и счастье Ингвильде сейчас было для него не менее важно, чем наказать ведьму.
Фрейвид проследил за его взглядом. И тут Хродмар повернулся к нему.
— Мы могли бы принять у тебя залог, но только если этот залог будет надежным, — сказал он. — И ты понимаешь, что за все наши потери мы вправе требовать немалого возмещения. Мы уйдем, оставив тебе ведьму, если взамен ты отдашь мне в жены твою дочь йомфру Ингвильду.
По гриднице пролетел тихий гул. Все вспомнили слова Хёрдис, обвинявшей сестру и Хродмара, и в его словах услышали подтверждение.
Ингвильда быстро подняла взгляд на Хродмара. Сейчас ей очень хотелось уйти с ним на край света, подальше от Хёрдис и Фрейвида. В ее глазах дрожали слезы, и Хродмар тихо кивнул, желая ее успокоить, подтвердить, что не отступится.
Фрейвид помолчал. Он тоже вспомнил крики Хёрдис. Ведьме можно не верить — но сомнения останутся. Его дочь теперь будут подозревать в любовной связи с фьяллем. Но не такой уж он плохой зять — родич самого конунга. И все же Фрейвид медлил, не решаясь произнести слова согласия. Не один год он берег в душе совсем иной замысел о судьбе Ингвильды. И его еще можно было бы осуществить. Но как отделаться от фьяллей? Если не дать им ни ведьмы, ни невесты, избежать неприятностей не удастся. А не дать им уплыть… Нет, Торбранд конунг непременно будет их искать. И слишком много людей сможет указать ему след. Фрейвиду уже виделось пламя над крышами Прибрежного Дома, а то и Кремнистого Склона.
— Хорошо, — сказал он. — Я согласен. Пусть моя дочь станет твоей женой. Но обручение мы отложим до тех пор, пока не приедет твой отец.
— Зачем тебе его отец? — спросил Модольв, подозревая подвох. — Брата его матери вполне хватит, чтобы обручение имело законную силу.
— Я не сомневаюсь, что ваш род уважает законы, — кивнув, согласился Фрейвид. — Но закон не обяжет родичей Хродмара любить мою дочь. Не забывай, что женщине особенно важно жить в ладу с родней мужа, когда ее собственная родня останется далеко. Сначала я хочу, чтобы отец, а может быть, и Мать Хродмара приехали сюда и одобрили его выбор. Тогда мы объявим обручение и через день сыграем свадьбу.
— Но до тех пор многое может измениться! — нетерпеливо воскликнул Хродмар. Путь до родного Аскефьорда и обратно сейчас представлялся ему слишком длинным.
— Мы обменяемся подарками и будем верить друг другу. Ведь родичи должны друг другу верить, не так ли? — спросил Фрейвид, пристально глядя в глаза Хродмару. — И я хочу видеть мою дочь счастливой и свободной от всяких позорных поношений.
И Хродмар опустил глаза: считать себя совсем невиновным перед Фрейвидом он не мог. Что было, а что только могло быть — не станешь же разбирать перед всеми и оправдываться вслух.
Именно на это Фрейвид и рассчитывал. Обернувшись, он снял со стены позади своего почетного сиденья щит, обтянутый красной кожей, украшенный позолоченными бляшками с изображением отрубленной руки — знаком Тюра.
— Возьми этот щит и знай, что я считаю тебя зятем! — сказал Фрейвид, протягивая подарок Хродмару. — Ты получишь мою дочь в тот день, когда вернешься с согласием твоего отца и матери.
Хродмар принял щит, а взамен подал Фрейвиду свой — со знаками молота.
— Повесь его на то же место и знай — во Фьялленланде у тебя есть родичи, — сказал он.
С многозначительным кивком Фрейвид взял щит и повесил над своим сиденьем. Он умел смотреть далеко вперед и понимал: очень может быть, что ему понадобятся друзья среди фьяллей.
Фру Альмвейг велела подать еще угощений, пир загремел с новой силой. Поднимая кубки за
