Асольв, торопясь рассеять тяжелое впечатление от пророчеств Ингвильды, сам бросился открывать ворота. На дворе было темно, с ясного неба посвечивали звезды, но луны не было. «Новолуние! — сообразил Асольв. — И ведь месяц назад, в прошлый раз…»
Домочадцы тревожно гудели, дожидаясь, пока гости войдут. Не так уж далеко располагался гостиный двор Бранда Лепешки, один из множества дворов, разбросанных вдоль всего побережья Квиттинга на расстоянии дневного морского перехода. И если торговый гость является в гости к хёвдингу без приглашения, значит, для этого есть причины.
Вскоре Асольв ввел гостей. Первым шел сам Эгмунд Иволга, непримечательный человек среднего роста и средних лет, с рыжеватыми, с ранней сединой, волосами, как у многих квиттов, и с ним было всего пять человек. Фрейвид хёвдинг приветствовал гостей спокойно, не поднимаясь со своего места; их усадили, поднесли им хлеба, мяса, пива.
— Твое гостеприимство, Фрейвид, известно всему Квиттингу, — заговорил Эгмунд, устроившись за столом, — но сейчас я не потребую от тебя много. Мой корабль и дружина остались у Бранда Лепешки, а я пришел к тебе совсем ненадолго. Я просто хотел поделиться с тобой одной новостью, которая, быть может, покажется тебе любопытной. А если я ошибаюсь, то ты, как великодушный человек, простишь меня, что я напрасно потревожил тебя и твой дом в такой поздний час.
— Уж наверное, у тебя найдется что порассказать, — отозвался Фрейвид. Он знал, что Эгмунд Иволга не простак и едва ли явился бы к нему в дом на ночь глядя с какими-нибудь пустяками. — Ты плывешь с Острого мыса? Я надеюсь, у нашего славного Стюрмира конунга все благополучно?
— Гримкель ярл, провожая меня с Острого мыса на север, просил на обратном пути непременно побывать у тебя и рассказать ему после, как у вас идут дела, — неспешно начал Эгмунд.
— Передай Гримкелю ярлу мою благодарность за заботу, — ответил Фрейвид, и в голосе его не было ни капли истинной признательности. Ему вовсе не понравилось то, что Гримкель ярл взялся за ним присматривать. — Я и сам неплохо справляюсь со своими делами. Пусть лучше Гримкель ярл получше смотрит за Вильмундом ярлом. Скоро ли он получит корабль и мы назовем его Вильмундом конунгом?
— А Вильмунд ярл, мне так думается, будет спрашивать… — Насмешливо прищурясь, Эгмунд нашел взглядом Ингвильду. — Я слышал, твоя дочь теперь обручена?
— Да, я обещал отдать мою дочь… достойному человеку, — мимоходом обронил Фрейвид. —Но они еще не обменялись обетами.
— Может быть, это и неплохо, — многозначительно кивнул Эгмунд и снова принялся жевать. Свинина была мягкой, а во рту Эгмунда поблескивал полный ряд мелких, тесно сидящих зубов, но он жевал долго, словно нарочно давая всем в гриднице помучиться любопытством. — Ведь если ты выбрал зятья человека из племени фьяллей, то едва ли такое родство принесет тебе покой и довольство.
Ингвильда вскинула глаза и впилась взглядом в гостя. Так его новости касаются фьяллей?
— Я думаю, такой рассудительный человек, как ты, не станет говорить без достаточной причины, — заметил Фрейвид.
— Я ценю твое уважение. — Эгмунд благодарно наклонил голову. Тянуть с вестями дальше было бы невежливо, и он продолжал: — Там на Остром мысу объявился один торговый человек, Альв Попрыгун из земли барскугов. Рассказывал, что плавал к вандрам, а обратно плыл, как водится, вдоль берегов Фьялленланда. Но в Аскефьорд, как он рассказывает, сейчас не стоит заходить. Лучше ночевать на пустом берегу, чем в усадьбе, где ходит «гнилая смерть»!
Гридница ахнула: тревожные дни были у всех свежи в памяти.
— Да, в Аскефьорде «гнилая смерть», — повторил Эгмунд. — И говорят, что сам Торбранд конунг лишился жены и детей.
— Больше она не станет мечтать о земле квиттов для своего младшего! — с грубой радостью воскликнул Бедмод.
— Да, но конунг фьяллей только и думает о нашей земле, — без особой радости ответил ему Эгмунд. — Там говорят, что «гнилую смерть» наслала на фьяллей какая-то квиттингская ведьма. Больше Альв Попрыгун ничего доподлинно не знает — он разговаривал только с рабами на пастбищах. Он уверен только в одном: Торбранд Тролль до отчаяния зол на квиттов. А я подумал — ведь Модольв Золотая Пряжка, его родич, перед этим был твоим гостем. Короче, ты умный человек и сам сделаешь выводы, которые могут быть тебе полезны.
Фрейвид хёвдинг кивнул, однако при всем своем уме он еще не сообразил, чем «гнилая смерть» в Аскефьорде может обернуться для него.
— Я же видела корабли! — вдруг вскрикнула Ингвильда. Все повернулись к ней. — Я видела корабли с красными щитами! Много, много боевых кораблей! — позабыв смущение, почти кричала она, поворачиваясь то к отцу, то к Асольву, свидетелю ее утреннего пророчества. — И огонь над нашей крышей! Отец!
— Боги велят нам уходить из Прибрежного Дома! — обеспокоенно воскликнула фру Альмвейг. — Хёвдинг, ты слышишь, что говорят? Если все это верно, если у конунга фьяллей жена и дети умерли от «гнилой смерти», то уж он недолго будет искать виноватого! Они же требовали утопить Хёрдис! А ты ее утопил? Вот с тебя-то они все и спросят! Нужно возвращаться в Кремнистый Склон. И скорее, пока не поздно! Это же наша смерть! От нашего дома камня на камне не останется!
Фрейвид хёвдинг посмотрел на жену: он не часто считался с ее мнением, но на этот раз она была совершенно права. Ему вспомнились руны Тюленьего Камня: они обещали ему не много удачи. И самое правильное сейчас — отступить.
— Боги предостерегали нас, — помолчав, сказал Фрейвид. — Мы возвращаемся в Кремнистый Склон.
Гридница зашумела, в голосах слышались тревога, волнение, облегчение. Как хорошо иметь такого мудрого хозяина, как Фрейвид Огниво, и такое надежное убежище, как усадьба Кремнистый Склон!
— Я благодарю тебя за эти важные вести, — сказал Фрейвид Эгмунду. — И благодарность моя не ограничится одними словами. Возьми себе твой кубок в память о нашей дружбе…
Перед отходом ко сну Эгмунду понадобилось выйти на задний двор. У него было еще одно небольшое поручение от Гримкеля ярла, о котором он не сказал хозяину: в мешочке на поясе у него лежала обломанная сосновая щепка, и теперь требовалось найти к ней пару. По пути он заметил возле крыльца на земле какое-то темное лохматое пятно. Потревоженная шагами и блеском факела, собака лениво приподнялась, потянулась, понюхала ноги гостя. Прищурившись, Эгмунд осмотрел собаку. Про этого пса Гримкель ярл тоже упоминал. Значит, старшая дочь Фрейвида, у которой вторая щепка, должна быть где-то здесь.
— Пошел прочь, лохматый тролль! — Провожавший Эгмунда Стейн Бровастый махнул рукой на пса, и Серый отошел, улегся где-то поодаль.
— Посмотри-ка, какую ракушку я нашел сегодня на берегу! — Эгмунд небрежно подбросил на ладони четверть разрубленного серебряного дирхема*. — Хочешь, отдам тебе?
Стейн остановился, немного опустил факел, озадаченно глядя на гостя. Он понимал, что даже очень богатые торговцы не раздают серебра просто так.
— Где Хёрдис? — прямо спросил Эгмунд. — Помоги мне увидеть ее.
Стейн нахмурился, глаза его угрюмо сверкнули из-под гривы нечесаных волос.
— Иди куда шел, а не хочешь — так спать ложись! — грубо ответил он и дернул своим факелом.
Из осторожности Эгмунд не стал настаивать. Пройдя вперед, он слышал за спиной злобное ворчание, полное проклятий «этой мерзавке ведьме».
Фрейвиду хёвдингу не понадобилось много времени на сборы. Уже через день Прибрежный Дом опустел. От моря в глубь побережья потянулась вереница волокуш, рабы гнали скотину, дети перекрикивались и галдели, сидя на лошадях за спинами родителей. Ингвильда по пути то и дело оглядывалась назад. Она словно бы разрывалась пополам. Морской ветер казался ей полным опасности, какая-то неумолимая сила властно толкала ее прочь от побережья, в безопасность внутренних областей, и она Подчинялась этой силе. Но мысли о Хродмаре тянули ее назад. Ведь уходя от берега, она уходила и от Хродмара. Как он теперь ее найдет? И на что им надеяться, если пряжа норн снова подвела квиттов и фьяллей к порогу войны?
