заметить лук в его руках: торжествующее презрение на ее лице мигом сменилось страхом, она дернулась, норовя соскочить с камня, но не успела. Стрела молнией рванулась к ней, Хёрдис увидела хищный железный наконечник совсем близко, и стрела, словно злая птица, клюнула ее в плечо — на счастье Хёрдис, не вонзилась, а только задела. Фьялли разом заревели, торжествуя победу, а Хёрдис соскочила с камня, почти упала, и бросилась бежать в глубину леса. Боль и обида сами несли ее, как поток холодного ветра; она знала, что скоро силы сменятся слабостью, и торопилась уйти подальше. Здесь ее лес, но противников у нее одной слишком много!
Забежав подальше, Хёрдис села на мох и постаралась отдышаться. Одной рукой она зажимала рану в плече, по счастью неглубокую, а в другой держала огниво. Прижавшись к стволу ели, Хёрдис напряженно прислушивалась, но не различала шагов или голосов. Ее не преследуют, по крайней мере пока. Не так-то смелы потомки Козлов, чтобы соваться за ведьмой в чужой лес.
Кривясь от боли, Хёрдис осторожно отняла руку от раны, потерла окровавленную ладонь о мох. Из- за стволов выскочил Серый, сел рядом, тяжело дыша. Пришлось ему сегодня побегать! На его морде еще чернело большое угольное пятно, а вокруг глаз белела известь, и пес терся мордой о мох, пытаясь от них избавиться.
— Ну, что смотришь? — сердито прошипела ему Хёрдис. — Хочешь, чтобы я истекла кровью и умерла?
Она осторожно разорвала пошире дыру на рубахе, оставленную стрелой, и подставила плечо Серому. Пес принялся зализывать рану. Потом Хёрдис обвела вокруг раны огнивом. Оно само догадается, что нужно делать.
Ее нижняя рубаха за время сидения в корабельном сарае приобрела такой вид, что любая бродяжка ею побрезговала бы. Едва отыскав клочок почище, Хёрдис оторвала его и перевязала рану, подложив лист подорожника. Теперь заживет, куда же оно денется?
Поднявшись на ноги, Хёрдис старательно выщипала мох там, куда упало несколько капель крови. Вокруг елей кудрявились заросли черники, и в блестящих зеленых листочках синели крупные спелые ягоды. Торопливо набрав пригоршню, Хёрдис половину жадно засунула в рот, а половину раздавила в ладонях и обрызгала то место, где сидела. Испачканные соком пальцы она вытерла о повязку на плече, отчего там появилось несколько размазанных багрово-синих пятен.
— Ну вот, Серый! — с некоторым удовлетворением сказала Хёрдис. — Теперь я настоящая ведьма — у меня синяя кровь. Пойдем поищем чего-нибудь съедобного. Надеюсь, храбрые Козлы не поплывут сразу в Озерную долину и не помешают нам надергать камыша. А потом мы еще посмотрим, кто кого!
И оборванная грязная ведьма пошла через ельник к Озерной долине, гордо подняв растрепанную голову и не кланяясь еловым лапам. Она старалась не кривиться и не кусать губы, не выпускать наружу боли в раненом плече. Пусть ни один здешний тролль не догадается, что под повязкой медленно растекается настоящая человеческая кровь.
— Так ты говоришь, Хродмар ярл, что у Фрейвида есть еще один дом? — спросил Торбранд конунг.
Он стоял посреди широкого двора Прибрежного Дома и рассматривал постройки. Двери были раскрыты, повсюду слышались шаги и голоса фьяллей, скрип дерева и постукивание железа. Выходящие из кладовок, хлевов и домов хирдманы разводили руками. Прибрежный Дом был покинут, Фрейвид хёвдинг ушел в глубь полуострова и увел всех своих людей.
— Там остались скамьи, столы, всякое такое, — сказал Кольбейн ярл, побывавший в большом хозяйском доме. — В девичьей остались прялки. Ничего подходящего.
Кольбейн бросил быстрый косой взгляд на Хрод-мара, как будто это он был во всем виноват.
— Да, у него есть еще одна, внутренняя усадьба! — ответив презрительным взглядом Кольбейну, сказал Хродмар конунгу. — Она называется Флинтас-лют — Кремнистый Склон. До нее три дня пути. Но дороги я не знаю.
— Дорогу можно поискать! — уверенно сказал Арнвид Сосновая Игла. — На месте всегда ждет только дрянь, за хорошей добычей приходится побегать. Мы пойдем в глубь Квиттинга, конунг?
Торбракд конунг не ответил. Он думал о ведьме, которая грозила им в лесу. Одно из ее предсказаний уже оправдалось — в усадьбе нет никакой добычи, о которой стоило бы упомянуть. Идти в глубь Квиттинга… Это очень опасное предприятие.
— Зачем торопиться? — подал голос Модольв ярл, замечая, что конунг колеблется. — Мы должны отомстить ведьме. А ведьма здесь! Ты сам, конунг, стрелял в нее, но не смог попасть! Теперь ты знаешь ее силу, если она смогла сбить с пути даже твою стрелу!
Мы должны найти ее, а уж потом думать, идти ли нам к Фрейвиду!
— Пусть тролли возьмут эту ведьму! — перебил его Кольбейн ярл. — На кой нам нужны ее кости? А у Фрейвида во внутренней усадьбе такие богатства, что нам хватит на всю дружину! Он столько лет торгует железом и собирает подати! Его род уже не одно поколение дает квиттам хёвдингов! Пойдем к нему!
Торбранд конунг перевел холодный взгляд с Мо-дольва на Кольбейна.
— Вы оба правы, — сказал он наконец. — Мы должны уничтожить ведьму и отомстить Фрейвиду за то, что он не сделал этого сам и обрек на смерть мою жену и сыновей. Мы уничтожим ведьму и пойдем в Кремнистый Склон. Здесь мы переночуем, вытащим на берег корабли и завтра утром пойдем в горы.
— Я согласен с тобой, конунг, — горячо поддержал Хродмар. — Мы должны идти в Кремнистый Склон. И быстрее!
Вид молчащей и пустой усадьбы, которую он запомнил оживленной и многолюдной, подействовал на него угнетающе. Сейчас, когда возбуждение в ожидании битвы миновало и схлынуло первое разочарование, его душу наполнила тоска. Еще сегодня утром он надеялся, что к вечеру Ингвильда наконец будет с ним и первая половина его дела будет сделана. И вот — пустота. Его невесты здесь нет, и где она теперь? До Кремнистого Склона далеко. Даже мысли о ведьме отступили, прогнанные тоской по Ингвильде и беспокойством. Фрейвид был его врагом, а Ингвильда казалась пленницей, которую нужно скорее освободить! Ее дом теперь — в Аскефьорде, в усадьбе Бьёрндален, и Хродмар стремился скорее переправить ее туда, к своей матери, как будто это была и ее мать тоже.
— Пусть люди устраиваются на ночь, — распорядился Торбранд конунг. — Я пойду к кораблям.
— Это настоящая ведьма, — хмуро рассказывал Асвальд сын Кольбейна. Хирдманы вокруг очага жевали мясо, поглядывая на него поверх костей, и никому не хотелось говорить об этом. — Мы прошли по ее следам. Там на земле пятна синей крови. Она из рода великанов.
— А как же хозяин считал ее своей дочерью? — недоверчиво спросил кто-то. — Он тоже из рода турсов*?
Все посмотрели на Хродмара, и он хмуро кивнул. Отчасти он был доволен, что именно Асвальд обнаружил эти синие кровавые пятна, и теперь они с отцом больше не будут бросать колкие намеки: мол, Хродмар ярл испугался обыкновенной девчонки! Но мысли об Ингвильде не давали ему покоя, и никакого торжества он не испытывал.
— Мало ли как нечисть дурит человеческий род! — сказал Модольв ярл. — Должно быть, мать этой девки спуталась в лесу с троллем, а хозяин думал, что это его ребенок. Чего не бывает!
«Да, чего не бывает! — думал Хродмар, сжимая свой серебряный молоточек на груди. Страшно было и представить, что это жуткое создание, женщина-тролль, столько лет жила в одном доме с Ингвильдой и даже считалась ее сестрой! — Если они сестры, то я — восьминогий Слейпнир*!»
Фьялли доедали лосятину, укладывались спать в гриднице прямо на полу. Дружинный и гостевой дома не могли вместить всех, кого привел с собой Торбранд конунг, фьялли заняли для ночлега все постройки усадьбы, и многим даже пришлось ночевать под открытым небом.
Дозорные стояли у ворот, расхаживали по двору, сидели у костра перед крыльцом хозяйского дома. Ворота на ночь были заперты, и фьялли считали себя в безопасности. Фрейвид окружил Страндхейм крепкой стеной из толстенных сосновых бревен, ворота оковал железными листами. Створки ворот открывались наружу, так что осаждающим, если бы такие нашлись, пришлось бы не толкать ворота бревном, а тянуть их на себя, что гораздо труднее. Спите спокойно, незваные гости Прибрежного Дома!
Никто ведь не знал, что Хёрдис и Серый давным-давно прорыли лаз, через который можно было
