— Вот и хорошо! — Снеколль опять повеселел. —. Значит, ты идешь на свою свадьбу! Помни об этом, и пусть тролли грустят и вздыхают, пока не лопнут!
Хродмар покосился на его румяное воодушевленное лицо и наконец улыбнулся. Ему было труд. но поверить, что Снеколль старше его на целый год и что дома, в Аскефьорде, его ждут жена и трехлетний сын. В своей неукротимо радостной вере в лучшее Снеколль казался подростком, еще не узнавшим горестей и разочарований. Но сейчас он был, пожалуй, не так уж и неправ. Да, путь на собственную свадьбу у Хродмара получился длинноват. Он тянется уже полгода — через свои и чужие земли, через Островной пролив и реку Бликэльвен, на которой остановилась большая часть того войска, которое дал фьяллям Бьяртмар конунг, через север Квиттинга, через множество квиттингских усадеб и недолгих битв с их хозяевами, через окраины Медного Леса, куда никто из чужих не пойдет по доброй воле.
Теперь северная часть полуострова кончилась, и уже несколько дней фьялли шли по земле, которая звала своим хёвдингом Фрейвида Огниво. Никто во всем войске, ке исключая и самого Торбранда конунга, не думал об этом человеке больше Хродмара. Для него это имя было связано со множеством противоречивых чувств: острой ненавистью и щемящей тоской по утраченному счастью. Ингвильда уже казалась ему прекрасной мечтой, сладким сном, но не живой девушкой; он почти не верил, что когда- нибудь снова увидит ее наяву, но стремился вперед, ближе к тем местам, где она жила, противореча сам себе в своих надеждах и опасениях. Где Фрейвид и где Ингвильда? Только об этом Хродмар и думал, вступая на землю западного побережья Квиттинга. Поэтому он и выпросился у Торбранда в передовой отряд, сам вызвался захватить какую-нибудь маленькую усадьбу, а если повезет, то и большую, и разузнать у квиттов что-нибудь об их хёвдинге.
— Пахнет дымом! — сказал Снеколль, смешно дергая носом, и Хродмар очнулся от задумчивости. — Должно быть, близко жилье.
Он оказался прав. Пройдя еще немного, дружина Хродмара заметила впереди крыши небольшой усадьбы. Затаившись на опушке леса, фьялли выждали некоторое время и не заметили ничего подозрительного. Ворота были закрыты, со двора не доносилось почти никаких звуков. Только однажды две женщины прошли по двору, негромко переговариваясь. Скрип двери в тишине густеющего вечера показался особенно громким, слышным далеко.
— Там пусто! — сказал Снеколль. — То есть там нет мужчин. Должно быть, они все ушли в войско Фрейвида.
— А где само это войско, хотел бы я знать? —пробормотал Хродмар.
— А вот это мы сейчас и узнаем. Ты ведь не запретишь нам зайти в гости, Хродмар ярл?
Конечно, Хродмар не стал этого запрещать. Перелезть через низкую стену усадьбы не составило труда. Увидев на пороге дома вооруженных мужчин и с первого взгляда узнав в них фьяллей, обитатели усадьбы и не подумали сопротивляться. Женщины с визгом кинулись прятаться по углам, работники не двинулись с места, чтобы их не приняли за воинов и не убили второпях. Впрочем, из мужчин в доме были только старики и подростки, да еще один калека, волочащий правую ногу. Фьялли рассыпались по усадьбе, раскрывая все двери, осматривая все помещения и закоулки. В отгороженном дощатой стеной закуте стояли три коровы, в крошечном хлеву на дворе лежали на соломе четыре свиньи — вот и все здешнее богатство.
— Кто хозяин этого жилья? — спросил Хродмар. — И как называется эта троллиная нора?
— Называется Угольные Ямы, а хозяин здесь Асгрим хёльд, — безразлично ответил один из престарелых рабов. Судя по выговору, он был родом из уладов, а в плену прожил так долго, что стал ко всему равнодушен и не беспокоился, какую прическу будет носить его новый хозяин. — Только его нет дома. Он ушел в войско Фрейвида хёвдинга. Сам хёвдинг тоже был здесь не так давно. Ты хорошо сделал бы, клен копья, если бы не стал жечь эту усадьбу. Ее хозяин не так уж вам навредил — у него в дружине всего-то шесть человек.
— Так Фрейвид хёвдинг был здесь? — быстро спросил Хродмар, отмахнувшись от рассуждений о хозяине усадьбы. — Когда он был, куда ушел?
— Он ушел к Острому мысу! — торопливо заговорила хозяйка, видя, что фьялли не убивают всех подряд, и торопясь их задобрить. Это все-таки случилось — враги пришли в ее дом, а защитить его оказалось некому. — Он ушел отсюда два дня назад, а перед этим он жил тут целых три дня. Он задержался у нас из-за своей дочери…
— Что? — Хродмар переменился в лице и порывисто шагнул к женщине. Хозяйка вскрикнула и отшатнулась: она никак не ждала, что эти ее слова так взволнуют фьялленландского ярла. — Его дочь была здесь?
— Да, она была… — бормотала хозяйка. Изуродованное болезнью лицо фьялля нагоняло на нее еще больше страху, и она говорила, едва ворочая языком, став еще менее толковой, чем была обычно. — А потом ее отправили в Медный Лес, в ту, другую их усадьбу…
— В Кремнистый Склон? — переспросил Хродмар. У него закружилась голова: подумать только, Ингвильда, которую он почитал чуть ли не жительницей иного мира, была здесь, в этом самом доме, всего каких-то два дня назад! Мысль ни о какой другой девушке не могла прийти ему в голову, а о Хёрдис он никогда не думал как о дочери Фрейвида. В его глазах она была ведьмой, отродьем троллей. А дочь Фрейвида — это Ингвильда!
А хозяйка, напротив, знать не знала ни о какой другой дочери Фрейвида хёвдинга, кроме той, чтс наделала здесь такого переполоха и дала пищу для разговоров в течение многих зим.
— Да, в Кремнистый Склон! — поспешно подтвердила она. — В святилище Стоячие Камни. Хёвдинг сказал, что принесет ее в жертву богам, и тогда у него будет удача…
— Что?!
Можно ли обвинять бедную невежественную женщину, напуганную до полусмерти, в том, что не сумела толком рассказать то, что знала? И стоит ли удивляться тому, что Хродмар, истомленный тоской по невесте и тревогой за нее, не нашел в себе терпения расспросить домочадцев Угольных Ям как следует?
Хродмар вцепился в волосы на затылке, зажмурился и несколько мгновений постоял, стараясь собраться с мыслями. Он был сейчас как смесь огня и льда: одна часть его существа онемела от изумления и ужаса, а вторая рвалась немедленно мчаться вслед за Ингвильдой. В Стоячие Камни! В жертву! О Фенрир Волк!
Даже Снеколль, слышавший их беседу, не стал смеяться над такими вестями.
— Я слышал про одного древнего конунга, который под старость стал каждые десять лет приносить в жертву Одину одного из своих сыновей и тем продлевать собственную жизнь! — протянул он. — Но в конце концов сыновья кончились, а новых он не мог родить по дряхлости, и пришлось ему все-таки умереть. Еще я слышал про одного конунга, который принес своего сына в жертву Одину, чтобы выиграть битву с врагом. Битву-то он выиграл, но остался без наследника, и когда он умер, тот самый враг и захватил его землю. Так что…
Все время этой поучительной речи Хродмар стоял, не в силах сообразить, где он и что он. И это ему удалось даже несколько раньше, чем Снеколль исчерпал свои воспоминания о древних конунгах, жадных до жизни или до побед. Внезапно сорвавшись с места, Хродмар бросился вон из дома.
— Уходим! — закричал он так, что его услышали одновременно во всех уголках усадьбы и даже за воротами. — Сёльви и Слагви, вы вернетесь к конунгу и все ему расскажете. А мы идем в Кремнистый Склон!
— Прямо сейчас? На ночь глядя? В Медный Лес? — недоуменно переспрашивали те, кто не слышал его беседы с хозяйкой. — Что ты узнал? Туда ушел сам Фрейвид?
— Туда увезли его невесту, ту самую, и хотят принести в жертву богам! — уже на бегу разъяснял всем Снеколль. — А Хродмару она нужна самому!
Фьялли исчезли так же внезапно, как и появились, а домочадцы Угольных Ям не могли опомниться до самого утра. Они едва верили, что так легко отделались, лишившись всего одной свиньи и кое-каких съестных припасов. Но, несмотря на испуг, женщины расслышали последние слова Снеколля. И долго еще по округе бродили рассказы, будто бы фьялленландский ярл, уродливый лицом, как настоящий тролль, оказался женихом злобной ведьмы. Вот уж пара так пара!
