они всего-навсего инопланетяне в заброшенных машинах земной марки?
– Похоже на то.
Я надавил на клаксон, потом включил рацию.
– Карл, кто собирается выиграть Кубок НХЛ в этом году?
– Ну, я сам болею за «Доджеров» из Лос-Анджелеса... – он рассмеялся. – Ты что, смеешься? Хоккей вымер, как доисторическая птица дронт.
– Последний раз, когда разговаривал в забегаловке, то слышал, что его собираются воскресить, снова устраивают крупные игры высшей лиги в Северной Америке.
– Правда? Я и не слышал.
– Ты сказал, что родился в 1946 году?
– Да. Тысяча девятьсот сорок шестой год от Рождества Христова.
– Я так понял, что ты родился на Земле.
– Да. Лос-Анджелес, Калифорния.
– Как же ты попал в наше время, на сто пятьдесят с лишком лет позже?
– Меня захватило летающее блюдце.
16
Это называется – не задавай глупых вопросов – не услышишь глупых ответов.
Язык очень странно себя ведет по отношению к тому, что именно он проносит сквозь столетия в словарном багаже, а что бросает по дороге. Хотя само по себе выражение «летающее блюдце» не было совсем забыто, его первоначальное значение подернулось мраком и совсем пропало из словарей. В современном значении, если тебя как следует шарахнут по голове, то ты увидишь «летающие блюдца». То есть будешь страдать временными зрительными галлюцинациями. «Слезь с летающего блюдца» – означает «прекрати свои фантазии и вернись назад, к реальности». Спроси кого-нибудь, что такое на самом деле «летающее блюдце», и скорее всего человек посмотрит на тебя непонимающим взглядом, как если бы ты у него спросил, к чему относятся «коньки» в выражении «коньки отбросить». (Примечание: в данном случае, я в этом уверен, «коньки» совсем не означают спортивной обуви с лезвием на ногах.)
Первоначально «летающее блюдце» означало только одну вещь: внеземной космический корабль. Если верить отчетам того времени, небо Земли было буквально забито подобными предметами, начиная с середины двадцатого столетия и кончая первой третью двадцать первого, когда была открыта Космострада на Плутоне. После того рассказы об этих штуках потихоньку сошли на нет. Официально эти объекты были названы Неопознанными летающими объектами или НЛО. «Летающее блюдце» взялось оттуда, но по форме почему-то эти предметы больше всего напоминали подвешенные в небе части сервиза. Я знаю все это только потому, что как-то писал курсовую в колледже на тему популярных иллюзий. Спецкурс назывался «Массы и коллективное сознание». (Я ничего про сам курс не помню, что мне кажется невеликой потерей.)
Тут, на дорогах между мирами, люди больше не встречают летающих блюдец. Они видят всякое другое: путешествующих во времени двойников давно умерших любимых, которые вдруг показываются им, машины, которые можно принять за «летучих голландцев» сегодняшнего дня, мчащиеся по Космостраде вместе со своими призрачными пассажирами, машины, которые ведут то Иисус Христос, то Будда, то Зороастр, то Лао-Цзе, Кришна или Джон Леннон. Я помню, как провел за пивом целый вечер в компании кучки леннонитов – это очень интересная маленькая секта. Люди видят различные химеры, причем весьма разнообразные, но никаких космических кораблей. На кой тебе космический корабль, если можно сесть в машинку и проехать сотню-другую световых лет? Ответ: такое нужно только расе, которая не имеет доступа к Космостраде.
– Карл, нам надо поговорить, – сказал я, – но нам лучше пока отложить этот разговор, пусть даже мне очень не хочется этого делать.
– Ладно.
– Сэм, дай-ка мне дорожный диапазон, канал девятнадцать, на низком уровне.
Сэм выполнил просьбу, и я сказал:
– Юрий? Это Джейк.
– Хелло!
– Наверное, ты давно уже гадаешь, в чем тут дело.
– Мне показалось, что у тебя есть причины быть осторожным.
– Правильно догадался. Извини, что мы тебя не предупредили, но мне показалось, что лучше поддерживать тишину в эфире, по крайней мере, на волнах дорожного диапазона. Юрий, у тебя есть многоканальный декодер, который бы работал в защищенном режиме?
– Конечно, есть.
– Хорошо. Сэм так наладит тебя, что ты сможешь принимать на нашем канале, защищенном от прослушивания.
Когда мы все это смогли выполнить, то включили моторы и поехали дальше но льду к Космостраде, следуя по собственным колеям в снежной каше. Дорога была совершенно плоской, ровной, и ехать было легко. Но когда дорога показалась впереди, Сэм вдруг завопил:
– У меня что-то на сканерах!
– У нас есть время развернуться обратно?
– Нет, эта дрянь мчится на скорости мах-запятая-три. Наверное, это «дорожный жук».
– Еще один?
Ну, конечно, так оно и оказалось. Мы смотрели, как серебряная жукоподобная машина скользит мимо нас, прорезая себе дорогу в густом тумане, похожем на суп.
– Ну и ну, – сказал удивленный Сэм, – он нам что-то передавал. У меня записано, могу проиграть. Погодите-ка... вот запись.
– ДОСТУП В СЛЕДУЮЩУЮ СЕКЦИЮ КОСМОСТРАДЫ ВОСПРЕЩАЕТСЯ. НЕМЕДЛЕННО РАЗВОРАЧИВАЙТЕСЬ НАЗАД.
Голос разговаривал на интерсистемном. Уже давно существовала гипотеза, что «дорожные жуки» могут сканировать мысли и жизненный опыт тех, кто едет в машинах, которые им нужны. (Иначе, как они учат все те языки, на которых они к нам обращаются? Никто пока не придумал этому объяснения.)
– Ну что же, – сказал я. – Я не собираюсь спорить с «дорожным жуком». Взвод, нале-во!
Я повернулся налево, сумел вовремя выровнять машину и вывел тяжеловоз на его крейсерскую скорость. Мы посмотрели назад, чтобы убедиться, что все повторили наш маневр. Нас послушались.
Но вскоре на сканерах проявилось идущее нам навстречу движение машин. Пять точек, никто из них не торопился, но они оставались в четком строю. У них был смертельно деловой вил. Я знал, кто они такие.
– Отступать! – скомандовал Сэм.
– Разве Юрий не говорил, что заметил четыре земные машины? – спросил я, разворачивая тяжеловоз в широком дугообразном повороте.
– Сказал.
– Это может означать, что одна из этих машинок инопланетная.
– А я все гадаю, кто это может быть.
Сэм знал так же хорошо, как и я – ретикулянцы.
– Что нам делать? – спросил Сэм. – Мы не можем проскочить через портал. Снова съезжать с дороги?
– Да-а-а. Похоже на то, что приближаться к нам они не собираются. Если мы сможем потеряться с их сканера – как ты думаешь, птичка слежения у них есть?
– Я пока никого в небе не вижу.
– Отлично. Давай съедем с дороги и снова притворимся булыжником. Может быть, мы сможем их обмануть.
