гневная краска в его лице перешла в краску стыда. Он откинулся в кресле в полной беспомощности и тоже начал смеяться.
Мы провели примерно две минуты в диком хохоте, пока не протрезвели, сообразив, что Юрия от смеха стало заносить в истерические слезы. Зоя встала, зашла ему за спину и стала массировать ему плечи, гладить по спутанным волосам.
Юрий вытер глаза затрепанным, грязным рукавом.
– Простите меня, – сказал он, и голос его прерывался от раскаяния. – Друзья мои... вы должны меня простить...
– Тут нечего прощать, Юрий, – сказал я, – ты имел право на такой взрыв, и настало время, когда ты воспользовался своим правом.
– Все же, я хотел бы извиниться за свой взрыв... – он с трудом улыбнулся. – И за то, каким языком я пользовался.
– Ну, тут ты не сыщешь девственных невинных ушек, – ответила Сьюзен.
Она на миг задумалась.
– Разумеется, таким образом я никогда не пробовала...
Это снова заставило нас расхохотаться, и на сей раз смех Юрия был настоящим весельем.
Когда мы снова пришли в себя, Шон поднялся с пола, поправил на себе свой черный свитер, похлопал себя по животу, который резко уменьшился за последние несколько недель.
– Я голосую за жратву, – сказал он. – По крайней мере, за то, что от нее осталось. Что вы на это скажете, солнышки мои?
– Я не голодная, – сказала Зоя. – Разве что водички попить.
– Зоюшка, ты просто поешь, – сказал Юрий.
– Это хорошо для души.
– Зато не столь хорошо для тела, Зоя, – сказал я. – Тебе надо есть. Пойдем, мы пока что не дошли до того, чтобы сесть на голодный паек.
Она пожала плечами, потом посмотрела на меня и сдалась.
– Ты прав, наверное, мне надо поесть. Просто у меня совсем пропал аппетит. А когда я ем, мое пищеварение ведет себя просто кошмарно. Даже боли появились.
– Как насчет Винни? – вмешался Роланд.
Это не связанное с предыдущим разговором замечание всех остановило. Карл спросил:
– Что ты сказал, Роланд?
– Как насчет карты Винни и Джорджи? Разве теперь не понятно, что их нам просто подкинули? Может быть, есть другие расы, другие почти разумные животные, которые что-то знают о карте. Тысячи, миллионы рас, которые рассеяны по всей Космостраде вот так. Все сходится.
Он ударил кулаком по ладони, выпятив губы. Он находился где-то в мире собственных мыслей.
– Все сходится.
Юрий готов был снова вернуться к предыдущей беседе.
– Да, это значительная возможность, и, собственно говоря, наши исследования опирались именно на этот факт. Но, кроме того, совершенно ясно, что знания Джорджи и Винни весьма ненадежны.
– Угу, – сказал я, – что снова возвращает нас на клетку номер один. Поэтому перестань скрипеть зубами, Роланд, и расслабься. Существует серьезная возможность, что мы никогда не докопаемся в этом вопросе до истины.
Роланду мое замечание не понравилось.
– Я зубами не скрипел.
– Просто такое выражение, – я протянул руку и похлопал его по колену. – Спокойнее. Ладно?
Он слегка расслабился и улыбнулся немного смущенно.
– Конечно. Извини.
– Ничего страшного.
– Я хочу сделать объявление, – сказал Сэм.
– Валяй, – ответил я.
– Мы только что перешагнули суперлюминальный барьер.
– Это что такое? – спросила Сьюзен.
– Это ученое слово. Означает «быстрее света».
Юрий и Зоя обменялись взглядами. Потом медленная, усталая улыбка поражения появилась на лице Юрия.
– Ну что же, мы знали, что у «дорожных жуков» есть супернаука. Теперь мы знаем, что у них есть еще и волшебство.
– Сэм, ты уверен?
– Черт, нет. Я не оснащен такими приборами, чтобы проанализировать все нужные данные, но чтоб мне в ад провалиться, если все происходящее можно объяснить каким-либо другим путем. Ты можешь рассмотреть снаружи какие-нибудь звезды?
Я посмотрел. Просто черное голое пространство.
– Ох ты. Не вижу звезд.
– Что и требовалось доказать. Я смотрел, как они исчезали, но они не просто исчезали, они сошли по эффекту Допплера.
– Что такое он говорит, Джейк? – спросил Джон.
– Мне кажется, я догадываюсь.
– Я не могу по-настоящему объяснить все это, – сказал Сэм, – у меня нет таких знаний и возможностей, чтобы перевести все это на нормальный язык. Не так я запрограммирован. Я могу сказать вам цифры, но вам они не потребуются.
– Сэм, – сказал я. – Это радиация, это излучение. Я насчет этого думал. Даже на скорости света мы должны были бы врезаться в случайные атомы водорода со страшной энергией. Они просто бы поджарили нас. Какой у тебя уровень на счетчике?
– У меня на счетчике нет никаких высокоэнергетических частиц, но я засекаю очень высокочастотные фотоны, примерно раз в секунду. Что, собственно говоря, не представляет собой слишком большой угрозы для здоровья.
– Ты говоришь, ты засекаешь их на скорости, большей скорости света?
– Нет-нет-нет, разумеется, нет. Свет, который проносился бы со скоростью выше световой? Положение еще не до такой степени чокнутое. Я говорю, что в прошлом эти маленькие мерзавчики были звездным светом.
– О-о-о...
– Мне вот как кажется. Мы только что пересекли световой барьер. Никакого гиперпространства, никакого пятого измерения, никакой такой чепухи. Мы просто движемся быстрее света.
– Ох, – сказал я снова, не зная, что еще добавить.
Сьюзен была совершенно сбита с толку.
– Так ведь это, как говорят, невозможно?
Мы все посмотрели на нее.
– Я просто хотела помочь, – сказала она неловко.
– Давайте поедим, – ответил я.
Наше путешествие в космосе продолжалось три дня. Мы проводили это время примерно так же, как и раньше: ели, спали, занимались своими личными делами, играли в карты, играли в шахматы. (Сэм взял нас всех и вызвал на турнир разумеется, он победил всех участников одной левой. «Это не я, это мои игровые файлы», – сказал он скромно.) Мы читали, болтали, хотя все это постепенно сошло на нет. Мы обсудили уже все, что можно, и у нас уже не осталось материала для легкой светской болтовни. Мы решили не рассказывать друг другу своих биографий. Карл все еще очень сдержанно относился к тому, чтобы рассказать все про свое САМИ ЗНАЕТЕ ЧТО, но он сказал, что собирается с духом.
Сэм в конце концов признался мне, что перестал пытаться вынести какой-либо смысл из того материала, который поставляли ему его приборы. И очень скоро он вообще перестал получать от своих датчиков информацию.
