— Да я пошутил. Тебе не холодно? Может, оденешься?
— Нет. Когда мы остаемся наедине, муж мой, я больше не одеваюсь.
— Ладно, я не против. Послушай, у меня большие планы. Теперь, когда мы прогнали хрантов с низменности...
— Ты хочешь отправиться в южную пустыню?
— Что? Да нет. По-моему, надо двинуться на запад. Насколько мне известно, хранты там не обитают. Зато там Аннау.
— Аннау?
— Да, город Аннау.
Вайя села на постели и, сузив глаза, воззрилась на него:
— Почему ты говоришь об обители Старых Богов? Это к беде.
— Да брось. Послушай, в жизни вашего народа должны произойти перемены. Понимаю, что трудно преодолеть табу, но иначе у вас просто нет будущего.
Она наморщила лоб:
— Будущего?
— Ты хочешь, чтобы твои люди вечно обитали в палатках и питались тем, что найдут в степи? Ты говорила мне, что охотиться становится все труднее. С каждым годом население племени сокращается. А значит, племя слабеет. Так произошло и с умоями, когда они попытались пройти путем из «Всеземного каталога». Они зашли в тупик, а теперь и вовсе вымерли.
Она покачала головой:
— Ты о таких странных вещах говоришь. О запретных вещах. Ты меня пугаешь, муж мой.
— Не волнуйся. Почеши-ка мне спину. Да, вот здесь.
У нее были мягкие руки.
— Но ты — великий воин.
— Возражать не буду.
— Ты истребил больше хрантов, чем все мои мужья вместе взятые. Ты истребил их больше, чем любой ялим за всю свою жизнь.
— Просто применил кое-что из современной военной тактики, вот и все.
— В один прекрасный день ты перебьешь всех хрантов, и они уже никогда не будут нападать на наши лагеря или воровать нашу пищу.
— Конечно. Послушай, я тебе не Сталин, чтобы изничтожать кулаков. Хранты... — Джин приподнялся на локте. — Кстати, тебе полезно будет кое-что узнать о хрантах. Я консультировался по этому вопросу с Зоундом. И Зоунд говорит...
— Так зовут того духа, которого ты вызываешь?
— Ну да. Понимаешь ли, умой — Старые Боги — создали и ялимов, и хрантов, но для разных целей. Хранты — как негры на плантациях, а ялимы... впрочем, ладно. И те и другие задумывались как слуги, но хрантов сделали глупыми, чтобы они не отказывались от опасной или тяжелой работы — в шахтах, например. Но тебе следует знать, что хранты — это те же ялимы, только с небольшими генетическими изменениями.
Вайя легла рядом с Джином, вытянув блестящее в свете лампы, золотистое тело.
— Расскажи мне еще что-нибудь об этом, муж мой.
— М-м, да. Э-э... ну, это значит, что хрант — это тот же ялим со встроенными в его ДНК несколькими дополнительными генами. Они делают его уродом и немного изменяют химические процессы в организме. Дело в том, что, когда мы вернемся в города, нам не будет стоить никакого труда избавиться от этих скверных генов. Разумеется, придется собрать всех хрантских женщин и произвести клеточную хирургию... — Он поразмыслил с минуту. — Наверное, проще всего будет произвести стерилизацию, хотя это и попахивает тоталитаризмом. Но с точки зрения морали, поскольку хранты — всего лишь ущербные ялимы... — Теперь он задумался надолго.
Наконец, устав от собственных мыслей, Джин сел на постели.
— Знаешь что — все не так просто даже в научно-фантастических мирах.
— В жизни вообще все непросто, муж мой. Так уж мир устроен.
— Или миры.
— Ты очень странный, муж мой. Ты появился здесь на колеснице Старых Богов, в необычной одежде, говоришь на непонятном языке. И все же ты мужчина. Может, ты еще и бог?
Джин оглядел роскошное тело Вайи.
— Нет. Просто лучший фехтовальщик в замке Опасном. И, могу добавить, самый большой счастливчик в некоторых мирах.
Она протянула руки:
— Иди ко мне, мой муж и любовник.
— О-о-о...
Остров
Из их жилища, притулившегося за растущими на возвышении пальмами, открывался великолепный вид на море. На одной стороне дома они устроили затененную веранду, и Шейла часами просиживала на ней, плетя корзины, циновки и другую домашнюю утварь. Ей нравилось смотреть, как волны разбиваются о скалы и как в небе кружат огромные птицы. Отчасти они походили на морских чаек, только размером с орлов. Захватывающее и жутковатое это было зрелище: наблюдать, как они свисают в воздухе, пикируют и выхватывают из воды бьющуюся рыбину, сжимая ее серебристыми когтями.
Погода стояла прекрасная, лишь ночью иногда шел дождь, очень мягко, успокаивающе барабаня по листьям на крыше. Трент предположил, что скоро настанет сезон дождей, муссонов, как это обычно бывает в тропических широтах. Но все-таки этот мир был ему не знаком. Может статься, здесь круглый год стоит ясная погода. Шейле этого очень хотелось бы.
Закончив строить дом, Трент проводил дни за сооружением плота. На это имелась причина.
Через две недели после их появления на острове вулкан задымился. Целую неделю он выбрасывал струйки пара, затем из него пошел столб дыма, иногда окаймленный шлейфом пепла. Время от времени из кратера вылетали валуны размером с автомобиль. Шейла смотрела, как они шлепаются в море. Пока что непосредственной опасности для острова не было, но жить в такой близости от вулкана стало неуютно. Трент считал, что присутствие птиц означает — где-то поблизости есть материк или большой остров, куда им неплохо бы попасть, чтобы чувствовать себя в безопасности.
Поэтому каждый день Трент шел к лагуне — «на верфь», как он выражался — и работал над строительством плота. Шейла же в основном проводила время за плетением веревок. Они требовались в большом количестве, чтобы скрепить тяжелые бревна плота Трент сказал, что, будь у них побольше времени, он построил бы каноэ с выносными уключинами. Но и на плоту можно отправляться в открытое море, он в этом уверен. В идеале подошел бы четырехугольный парус, если бы для него имелась ткань. А так придется уповать на Бога (а Тренту — на богов) и надеяться на попутное течение.
Но принц не оставлял мысли о парусе.
— Было бы стремление, будет и правительственный грант. Ты сегодня порыбачь, а я отправлюсь в горы, попробую что-нибудь раздобыть.
— Накопаю моллюсков и сварю похлебку, — решила Шейла. — А ты сходи поищи свой грант.
— Я знал, что ты — демократка.
В свободное от плетения веревок время Шейла упорно работала над магией, равно как и Трент, когда не занимался строительством плота. Они называли это «исследованиями и внедрениями», и хотя с того раза, как Трент на пробу подвесил в воздухе кокос, существенного сдвига не произошло, Шейла чувствовала, что магия допустима. Существовало какое-то препятствие, обойти которое ей пока не удавалось. Требовалось время.
К сожалению, вулкан неуклонно разгорался, и дымовой столб почернел и сгустился. Времени явно
