серебряной шкатулки.
Пока мадам Журдан торопливо пересказывала все это мадам Жозен, у той краска сходила с лица и наконец она сделалась бледной как полотно. Глаза ее испуганно забегали, от притворной улыбки перекосился рот, но она вслушивалась в рассказ гостьи, боясь пропустить хоть слово. Когда же гостья смолкла, мадам Жозен, собравшись с духом, произнесла:
– Ничего удивительного, что вас привели в недоумение вопросы этой дамы. Не сказала ли она вам, почему ей так хочется повидаться со мной?
– Сказала, сказала! 'Я в недоумении, – развела она руками, – каким образом могла попасть в посторонние руки эта шкатулка? Десять лет тому назад я заказала для моей любимой подруги точно такую и велела вырезать вензель 'ДЧ''.
– Надо же! Точно такую? – живо воскликнула мадам Жозен, войдя в роль любопытствующей.
– Тут мадам Ланье, – продолжала мадам Журдан, – спросила у меня, не продам ли я дорогую ей вещь. 'Конечно, – говорю, – продам, для этого мне шкатулку и вручили'. Я решила, видя, как ей хочется приобрести эту шкатулку, запросить двадцать пять долларов, хотя и опасалась, что она не согласится. Но, к моему великому удивлению, она и слова не сказала, отсчитала мне сполна все деньги, спрятала вещицу в карман, переспросила ваш адрес, села в экипаж и уехала. Думаю, она пожалует к вам, если не сегодня, то завтра. Вот почему я поторопилась прийти – хотела предупредить вас.
– Сколько вы хотите комиссионных? – стараясь говорить как можно спокойнее, спросила мадам Жозен и положила деньги на стол.
– Что вы, что вы, мадам Жозен! Я ничего от вас не приму. Помилуйте! Что за счеты между друзьями! И я очень рада, что смогла оказать хоть небольшую услугу вашей милой девочке. Ведь вам, наверно, нелегко ее содержать?
– Да, – тяжело вздохнула креолка. – Впрочем, у нее осталось после матери небольшое наследство в прериях. Мой сын как раз вчера уехал в те места, и я собираюсь отправиться вслед за ним. Тоскливо мне без него.
– Да неужели?! – изумилась приятельница. – А мне казалось, вы так хорошо здесь устроились. И вдруг уехать! А скоро?..
– На днях, – ответила мадам Жозен, не считая нужным скрывать свой отъезд.
– Зайдите, пожалуйста, проститься, так не уезжайте, – попросила мадам Журдан, опуская на лицо вуаль. – Мне очень жаль, что я не могу подольше задержаться поболтать с вами, ведь у меня столько дел!
Мадам Журдан тепло пожала руку приятельнице, сбежала с крыльца и вскоре скрылась за ближайшим углом.
Проводив глазами мадам Журдан, креолка прижала пальцы к вискам и тяжко вздохнула.
– Она собирается приехать ко мне! – вслух проговорила несчастная. – Это невозможно! Я не могу сказать ей, как мне досталась эта шкатулка. Надо бежать. Куда-нибудь подальше… Ох не найти мне больше покоя на земле! Карает меня Господь!
Мадам Жозен торопливо надела шелковое платье, мантилью, шляпу и, уходя из дома, крикнула леди Джейн, сидевшей у Пепси, что идет по делам и, может быть, долго не вернется.
День клонился к вечеру, когда изнемогшая от усталости мадам Жозен вышла из узенького переулка на окраине города, чуть ли не в нескольких милях от улицы Добрых детей. Вдруг перед ней остановилась крытая повозка, запряженная двумя мулами. Правил повозкой старый негр.
– Это ты, Пит? – воскликнула она, обращаясь к вознице.
– Кто ж, как не я, мисс Полина, – сказал, широко улыбаясь, негр. – Как я вам рад!
– И я, Пит, очень рада, что встретила тебя, – мадам тоже улыбнулась. – Ты, как видно, обзавелся фургоном? Твой?
– Ну, не совсем мой, мисс Полина. Беру напрокат и нанимаюсь возницей.
– А я как раз ищу фургон, чтобы перевезти багаж и сундуки сегодня ночью, – подчеркивая последние слова, сказала мадам Жозен.
– Сегодня ночью, мисс Полина? У нас не принято работать по субботам, да еще ночью.
– Ты мне прежде скажи, сколько ты берешь за перевозку?
– С господ беру по два доллара, и то если не слишком далеко ехать, – немного подумав, ответил старый негр.
– Вообще-то, придется далеко ехать. Я теперь живу на улице Добрых детей.
– О, мисс Полина! Сегодня ночью я не могу приехать к вам за вещами. Мои мулы и без того слишком устали.
Мадам Жозен с минуту размышляла.
– Слушай, Пит, – наконец сказала она решительным голосом, – ты, конечно, помнишь, что в прежние времена, когда ты был нашим рабом, мы тебя не обижали. В память о прошлом исполни мою просьбу. Только не расспрашивай ни о чем. И держи язык за зубами! Так вот, отведи сейчас своих мулов на конюшню, накорми их досыта и дай хорошенько отдохнуть. Ко мне приезжай вечером, в десять часов. Если сумеешь без суеты, без шума перевезти меня, я заплачу тебе десять долларов.
– Десять долларов, мисс Полина? – старик-негр даже облизнулся. – Деньги хорошие, но ведь и дорога-то, дорога какая длинная!
– А будь она короче, зачем я платила бы тебе впятеро больше? Возьми с собой помощника и поставь фургон на боковой улице. Надо, чтобы ты погрузил весь багаж и сундуки вдали от дома, а главное, чтобы все это тихо делалось. Запомни, Пит, – никакого шуму!
– Хорошо, мисс Полина, явлюсь к вам, как сказано. А вы сдержите слово – заплатите мне десять долларов?
– Заплачу. А теперь прощай, – проговорила старуха и заковыляла обратно к дому.
Соседи мадам Жозен потом нередко вспоминали, как плохо им спалось в ту ночь. Снились какие-то тяжелые сны, чудился таинственный шепот и шаги. Но поскольку рано утром разразилась сильная гроза, женщины решили, что все это 'от погоды'.
Пепси, впрочем, уверяла, что ночью ей слышались крики леди Джейн, звавшей на помощь, а потом мужские голоса, осторожный стук колес и другие странные звуки.
Наутро бедная Пепси проснулась совсем больная. Грустная и бледная, сидела она в своем кресле и не сводила глаз с дома мадам Жозен, с нетерпением ожидая, когда креолка откроет ставни и отопрет входную дверь.
Вот уже пробило восемь часов, а у соседей будто все вымерли. Ни на звонок молочника, ни на призывные крики булочника, мясника и других торговцев никто не откликался. Пробило десять часов, а окна дома оставались закрытыми.
Наконец Пепси не выдержала.
– Ступай сейчас же и разузнай, в чем дело, – велела она Мышке.
Давно уже мучимая любопытством, негритяночка бросилась на задний двор соседей. Несколько раз постучала в кухонную дверь и, не получив ответа, подобралась к ближайшему окну. Она заглянула в комнаты и опрометью кинулась обратно – бледная, с вытаращенными от испуга глазами.
– Ой, мисс Пепси! – затараторила она. – Ведь соседки-то наши уехали, клочка бумаги не осталось. Леди Джейн исчезла, и старуха тоже!
Пепси не сразу уразумела, о чем говорит Мышка. Но когда наконец поняла, что мадам Жозен ночью сбежала, прихватив с собой леди Джейн, бедняжка упала без чувств, а потом рыдала, как безумная, и никого к себе не подпускала.
Послали за Пэшу и тетушкой Моди. Дядюшка тут же отправился на поиски старой беглянки. От жены хозяина дома он узнал, что мадам Жозен заплатила за квартиру, вручила ключ и сказала, что она получила неожиданное известие и должна ехать вслед за сыном. Только это Пэшу и смог сообщить своим.
– Вообще-то у меня был план, как ее уличить, но раз девочка пропала, я ничего не могу сделать, – признался он.
На следующий день Пепси была не в силах заниматься привычными делами и, полулежа в кресле,
